– Хорошо, Михаил Александрович, я предупрежу начальника штаба и связистов. Вы в любой момент можете воспользоваться армейским узлом связи. А за шифровальные таблицы спасибо. Наверняка у генерал-майора Мошнина имеется важная разведывательная информация. И мой штаб заинтересован как можно быстрее ее получить. Да и вообще нужно с бригадой быть постоянно на связи, глядишь, и устроим хорошую трепку германцам. Мы ударим по фронту, а они с тыла.
Сказав это, Каледин замолчал, рассматривая штабс-капитана, застывшего посередине кабинета. Затем сообразив, что нечего офицеру слушать разговор двух генералов, распорядился:
– Спасибо, капитан! Можете идти дальше составлять рапорт. Опишите в нем как можно подробнее захват штаба германской дивизии. И укажите основных фигурантов этого мероприятия. Материалы пойдут в мое представление на награждение участников этого весьма лихого дела.
Когда штабс-капитан ушел, мы продолжили чаевничать, между делом намечая очередные каверзы, которые нужно устроить пришедшим на помощь австрийцам германским войскам. Разговор вертелся вокруг предстоящей распутицы. Как в таких условиях будут вести себя германцы. С австрийцами было все ясно – они уже ученые и будут сидеть у себя на позициях тихо до самого лета. А вот немцы, те борзые, мало их учили французы с англичанами.
Я рассказал Каледину о строящихся на базе железнодорожных платформ блиндобронепоездах. Особого впечатления эта новость на генерала не произвела. Это меня раззадорило, и я начал в красках рассказывать, как можно с их помощью во время распутицы атаковать германцев. Начал издалека, сказав:
– Малороссийский чернозем вскоре превратится в сплошную грязь, даже телега с большим трудом сможет проехать по местным дорогам, не говоря о том, чтобы протащить по ним пушку. Только по железным дорогам можно будет маневрировать тяжелой техникой. На этом участке у противника имеется только один устаревший австрийский бронепоезд. И если его устранить, то на железных дорогах будут царствовать наши блиндобронепоезда. Бригада Мошнина имеет одной из целей уничтожить австрийский бронепоезд. Пластуны 1-го Уральского казачьего полка отрабатывали методы незаметного проникновения к хорошо охраняемому железнодорожному эшелону. Вот им и поставлена задача по уничтожению бронепоезда. А я знаю натуру командира полка – полковник Бородин всегда выполняет поставленную боевую задачу. Я верю, что бронепоезд будет уничтожен. А вскоре нашим блиндобронепоездам не будет равных. Конечно, только на железных дорогах, расположенных в полосе вашей армии. Вот это и явится настоящим ударом по прибывшим из Франции свежим германским частям. Они будут вынуждены из-за расползшихся от грязи местных дорог сидеть в местах, занятых до наступления настоящей осени. И вынуждены будут сидеть там до первых морозов. Когда грязь замерзнет, но это не принесет облегчения немцам. Станет холодно, а у них обмундирование не подходящее даже для небольших малоросских морозов. Так что если отобьемся сейчас от германцев, то потом жить станет гораздо легче.
Закончив свой монолог, я взял чашку с порядком остывшим чаем, но все равно отхлебнул из нее. Каледин, слушавший меня с интересом, заметил:
– Дай-то бог! Хотя сейчас, после блестящего удара бригады генерал-майора Мошнина, я начинаю верить, что армия удержится на своих позициях даже после ухудшения личных качеств наших солдат. Пара таких побед, и солдаты воспрянут духом и сами выдадут тех пропагандистов, которые разрушают армию.
– Корпус готов нанести еще удары германцам. Завтра прибывают основные силы 9-й кавалерийской дивизии – генерал-лейтенанта князя Бегильдеева. Именно ее вторая бригада нанесла удар по германцам. Думаю, остальные кавалеристы дивизии не хуже тех, которые служат в бригаде Мошнина.
– Думаете, германское командование наступит на те же грабли – позволит и другой бригаде проникнуть в свои тылы?
– Не знаю, но попытаться стоит – если не прорвемся, то хотя бы разомнемся!
– Узнаю юмор бесшабашных гвардейцев. Но сейчас мы не имеем права на ошибку и на разминку. Вы сами знаете, что резервы к нам уже не подойдут, и при ошибке и больших потерях возможны эксцессы в тыловых частях.
– Знаю, поэтому ошибок допускать нельзя. И ничего не делать тоже нельзя. Большой ошибкой будет не воспользоваться растерянностью германцев. У них сейчас нет сплошной и многоуровневой линии обороны, которую можно прогрызть только посредством мощного артиллерийского огня. А напуганные прорывом бригады Мошнина, они начнут ее создавать, даже приостановив свое наступление. Одновременно попытаются уничтожить прорвавшихся в их тыл русских. А сил у них для этого достаточно. Если мы им дадим возможность все это сделать, то грош нам цена. Нужно как можно быстрее пробиваться в тылы германцев, другим частям дивизии. Вот тогда у противника не хватит сил заблокировать такое количество кавалеристов. У кавалеристов в слякоть будет явное преимущество перед пехотой германцев. И не только в скорости передвижения, но и в том, что конь пройдет по любой грязи, а немцы со своими пушками и тяжелыми пулеметами завязнут на первой же проселочной дороге. А на железной дороге их будут ждать наши блиндобронепоезда.
– Да… увлекательно и красиво вы рассказываете, как мы будем громить германцев. Но только как обычно забываем про овраги, а по ним ходить. И самый первый овраг, который приходит в голову – это германская тяжелая артиллерия. Эти пушки по грязи таскать не нужно, они как стояли, так и будут стоять на своих местах, и долбить на десять-двенадцать верст по вашим гарцующим кавалеристам. Куда не дотянутся пушки, достанут бомбы аэропланов. Что касается ваших блиндажей на железнодорожных платформах, то царить они будут совсем недолго. Если даже пластуны и уничтожат австрийский бронепоезд, то к вашему сведению, у них в районе Львова находится вполне современный бронепоезд, который в течение нескольких часов способен добраться до Ковеля. А когда он появится на театре военных действий, то все ваши блиндобронепоезда превратятся просто в мишени. Один нормальный бронепоезд способен справиться со всей когортой, которую срубили ваши дровосеки.
– Не факт, что бронепоезд сможет уничтожить все наши блиндобронепоезда – они тоже могут больно кусаться. По ходу движения наше изделие может вести огонь из крупнокалиберной трофейной пушки. Один удачно попавший снаряд из такого орудия подпишет смертный приговор любому бронепоезду. Впрочем, кое в чем я с вами согласен. Если дуэль будет один на один, то шансов выиграть ее у настоящего бронепоезда больше. Но у нас-то будет пять блиндобронепоездов, и их я планирую направить на ваш участок фронта. Думаю, именно здесь будет решаться исход всей осенне-зимней кампании 1916–1917 годов. Что касается тяжелых орудий, установленных на стационарных позициях, то их огонь не так уж и эффективен по быстро перемещающейся цели. А обнаружив себя огнем, они сами станут легкой добычей кавалеристов. Не будут же германцы создавать укрепрайон возле каждой своей батареи. А если будут, то флаг им в руки – значит, даже думать о наступлении они не будут. И можно считать, что мы добились своей основной цели. Из всего, что вы перечислили, я считаю самое опасное, это если противник начнет широко применять аэропланы. Поэтому в моем корпусе каждый всадник обучался стрельбе по воздушным целям – как одиночной, так и залповой. По низко летящим целям результаты отличные. А если аэропланы начнут бомбить с большой высоты, то результаты такого бомбометания, так же как и огня из пулеметов, будут малорезультативными.
– Дай-то бог, чтобы вы были правы. И заметьте, я уже не первый раз это говорю. Кроме как надеяться на Господа нашего нам ничего не остается. Помочь дерущимся в тылу у неприятеля подразделениям мы ничем не можем. Сил нет. Как говорится, кости брошены, остается надеяться на выигрыш.
– С нашей стороны еще не все кости брошены. Надеяться на хоть какой-то выигрыш можно, когда в тылу у германцев окажется вся 9-я кавалерийская дивизия. Вот если им тоже удастся пробиться в тыл германцев, то это и будет самая большая помощь бригаде Мошнина. Успех этого прорыва очень зависит от структур вашей армии. В первую очередь от разведки.
