– Шерхан, Якут, быстро ко мне!

Когда оторвавшись от стереотрубы, повернулся, оба сержанта стояли уже передо мной. Ещё бы, им до места командующего у стереотрубы было всего-то метра два, не больше, они, как обычно, сидели на корточках, прислонясь спиной к стенке окопа НП. Глянув на свой главный резерв, я про себя хмыкнул: «Вот так всегда, если какой-нибудь немецкий командарм имеет в резерве пару-тройку дивизий, то у меня на всё про всё имеется пару сержантов. Нет, вру, ещё боевой водитель, трое рязанских детинушек, дрыхнущих сейчас в кузове “хеншеля”, и лейтенант Костин с семью трофейными “ханомагами”. Ну что, фашистские сволочи, – кому задницу порвать этими несметными силами?» Самоирония это, конечно, хорошо, но не в этой ситуации, сейчас нужно действовать, а не грызть себя, упиваясь той малостью, которая доступна командующему сильнейшей армией СССР. Приняв это как данность и отбросив бравурные мысли, я, обращаясь к Якуту, воскликнул:

– Ну что, сержант, опять твой зоркий глаз Родине нужен. Вон видишь те два пулемётных гнезда?

Я показал через амбразуру окопа два еле виднеющихся холмика, для верности потыкав в еле видимое изображение пальцем. Затем, кашлянув от проникающего даже на эту высотку чада от горевших танков, продолжил:

– Если плохо видишь эти огневые точки, то глянь в стереотрубу, в неё даже пулемётчик иногда виден, вон в том дзоте, где берёзка, подрубленная осколком мины, лежит.

– Не, товарищ генерал, я в свою оптику посмотрю – так привычнее.

И Якут, достав из своего тощего сидора тряпичный пакет, с осторожностью вытащил оптический прицел. Затем, придвинув ногой лежащий на дне окопа ящик из-под снарядов, встал на него. Таким образом, увеличив свой рост сантиметров на двадцать, он смог удобно расположиться на бруствере окопа. Я подождал, пока он осмотрится, а потом задал тот вопрос, ради которого и подозвал Якута:

– Ну что, «зоркий сокол», сможешь от ближе всех продвинувшегося к фашистам КВ достать немецких пулемётчиков?

И услышал ответ Якута, как он считал, городское и модное выражение:

– Да как два пальца об асфальт! Сволочи даже пикнуть не успеют, как будут стоять в очереди у ворот ада.

– Что, неужели всё так просто? Тут бойцы целого батальона мозоли на животах натёрли, а пришёл великий охотник и в несколько минут решил все их проблемы?

– А что тут сложного? Амбразуры обоих дзотов расположены на директрисе прямого выстрела. Расстояние не больше четырехсот метров. Укрытие – бронированный танк имеется. Добраться до него не представляет никаких трудностей – десять минут по-пластунски и ты на шикарной огневой позиции. Да оттуда половину немцев, сидящих в окопах, перещёлкать можно.

– Ну, твоими бы словами да мёд пить! Ладно, сержант, слушай приказ – сейчас выдвигаешься к самому удобному для стрельбы по немецким дзотам танку КВ и подавляешь своим огнём эти огневые точки. Понятно, боец?

– Так точно!

– Второе, держишь эти дзоты под прицелом, до того момента, пока наши бойцы их не займут.

Обращаясь уже к Шерхану, приказал:

– Старший сержант, берёшь наших рязанцев и двух сапёров из бронедивизиона Костина. Формируешь две боевые тройки, и двигаетесь к танку, который выберет Якут для своей огневой позиции. После того как он начнёт работать по дзотам, аккуратно с сапёром впереди группы подбираетесь к этим огневым точкам и глушите всех, кто там находится. Не рисковать, вы ребята опытные и знаете, как всё сделать профессионально. Задача понятна?

– Сделаем, Юрий Филиппович! Разрешите выполнять?

– Да, Наиль! Надеюсь я на вас с Якутом! Вы же не эти первогодки, которые нахрапом хотели взять немецкие окопы. Блин… как стадо баранов полезли под пулемёты.

Я грозно взглянул на вызванного на НП командира батальона, осуществляющего штурм немецких окопов. Капитан стоял бледный, готовый ко всему, даже к расстрелу на месте. Ну, по крайней мере, к тому, что я начну орать и погоню его с оставшимися командирами на штурм этих долбаных дзотов. А я и погнал, только не так, как он думал. Во-первых, совершенно спокойно, без крика, спросил:

– Капитан, у тебя это первая боевая операция?

– Никак нет, в боях участвовал! Несколько дней батальон отражал атаки гитлеровцев, но чтобы самим идти в наступление, это в первый раз.

– Понятно, капитан, первый раз, как говорится, каждый блин комом. Но думаю, в следующем замесе твоему батальону повезёт. Видно, что бойцы в батальоне неплохие – не побежали, как шавки, получив оглоблей по хребту. Лежат под пулемётным огнём, ждут приказа – ну что тут можно сказать, молодцы, получится из ребят толк. Вот только попривыкнут немного, пооботрутся и вломят фашистам по самое не могу. Твоя задача как командира, чтобы бойцы быстрее получили положительный боевой опыт. А для этого, капитан, прежде всего, ты должен думать и зарубить себе в голове – ты воюешь не с дилетантами, а с профессионалами, которые считай на голову выше тебя в военном деле. Поэтому жди от них разных каверз и капканов, всегда будь настороже. Победить их можно только нестандартными действиями, ударами исподтишка и явным преимуществом на отдельном участке фронта. Вот сейчас мы имеем такое преимущество, но это не значит, что нужно вести себя, как дилетанты. Даже сейчас нужно думать – немцы за малейший просчёт наказывают, и очень больно. Ладно, капитан, думаю, сегодня ты прошёл хорошую школу и впредь будешь думать, как избежать подлянок, которые непременно устроят фашисты. Сейчас давай исправляй свои ошибки – когда мои волкодавы возьмут эти дзоты, после зелёной ракеты поднимай батальон в атаку. И чтобы в ней участвовали все – включая кошеваров и ездовых. Сегодня у батальона будет школа победной атаки, и нужно, чтобы все ощутили, каково это, гнать немчуру в её вонючее стойло.

Отправив капитана готовить повторную атаку, я опять прильнул к стереотрубе. Но это было недолго, нарастающий гул заставил отстраниться от боевого инструмента командарма и начать осматривать воздушное пространство над окопом НП. И вскоре я увидел в небе свой ночной кошмар. Пять Ю-87 летели не очень высоко над землёй, выискивая свою сегодняшнюю жертву. А три обездвиженные жертвы стояли посреди луга. А к одному из трёх застрявших танков КВ ползли сейчас мои боевые братья. «Юнкерсы» непременно будут бомбить стоящие посреди поля танки и под раздачу наверняка попадут мои ребята. А если от осколков пострадает Якут, то вся операция накроется медным тазом. Опять будут многочисленные жертвы и слёзы матерей, потерявших своих сыновей.

Яростный скрип моих зубов, наверное, достиг пилотов летающих убийц, так как самолёты изменили курс, а затем вообще начали разлетаться, освобождая свои утробы от смертоносного груза. Бомбы «юнкерсы» бросали как будто в панике, можно сказать, в чистое поле. А через несколько секунд стало ясно почему. Из-за небольшого облака вылетело два МиГа и стремительно бросились в сторону разлетающихся «юнкерсов». Но это была только завязка небесной схватки. Вскоре из-за того же облака вывалилась целая куча-мала МиГов и «мессершмиттов». Вот тут и началась настоящая схватка. Наших было четыре самолёта, у немцев такое же количество истребителей. Сложно было уследить за стремительно двигающимися силуэтами. Кто кого давит, было непонятно. Только через минуту стало ясно, что мы давим, гнутся немцы. Один «мессер» отвалил от общей кучи, а за его хвостом отчётливо виднелся дымный след.

К сожалению, воздушную схватку мне не удалось досмотреть до конца, не дала обстановка на наземном поле боя. Раздался взрыв, а немецкие пулемёты затявкали ещё противнее, чаще и злее. Естественно, я бросился к стереотрубе, посмотреть, не мои ли ребята устроили весь этот неудачный кипеж, и теперь озверевшие немцы пытаются их убить. Уткнувшись в стереотрубу, я судорожно пытался обнаружить отстреливающихся от немцев ребят. И вскоре недалеко от продвинувшегося ближе всего к немецким окопам танка КВ увидел спокойно лежащие силуэты моих ребят. А перепутать их с одетыми в обычные гимнастёрки бойцами батальона было невозможно. С их формой, в которую они переоделись накануне наступления, поработал сам Якут – наносил серой краской полосы на недавно полученную чистейшую форму, а потом ещё пришил какие-то уродливые торчащие в разные стороны финтифлюшки. Первоначально я рассвирепел от такого издевательства над формой, но потом, после рассказа Якута о том, каким должен быть наряд снайпера, чтобы противник не смог его заметить, несколько отошёл. А когда Якут, переодевшись в свой наряд, сумел незаметно подобраться ко мне на расстояние трёх метров, я совсем оттаял и дал добро на переделку формы для всех бойцов спецгруппы командарма. Именно так начали называть моих ребят командиры и бойцы штабного эшелона и бронепоезда. Так что у Шерхана теперь не было никаких проблем получать командирское питание в штабном вагоне-ресторане. Особенно после получения им этого своеобразного маскировочного костюма. Чистый ниндзя, так сказал бы наш ротный командир в эскадроне – Змий.