Но вот его заслонило обеспокоенное лицо Светы.

— Костя! Как ты?

— Ну… — Я обнаружил, что, оказывается, могу вполне сносно шевелить губами и даже произносить осмысленные звуки. — Если честно, в моей жизни бывали и более приятные моменты. Однако жив.

— Это очень хорошо! — заулыбалась Света. — Прости меня, я думала, что справлюсь. Но он был слишком силён…

— Ты не виновата, — сумел выдохнуть я.

Сказать-то хотелось совсем другое. Хотелось разразиться нецензурной бранью или, попросту, матерной руганью. Общий смысл которой сводился бы к тому, что я ожидал получить атомную бомбу, а получил декоративную рапиру. Которой, конечно, можно заколоть противника, если тот сильно этого захочет, но против армии не повоюешь.

Объективно — Света и впрямь не была виновата. Ни в том, что слаба, ни в том, что немного перерекламировала себя, пытаясь спастись. Когда уходишь из смертельной ловушки, все средства хороши.

Рядом со Светой появилась Полли. Её лицо было не менее обеспокоенным.

— Костя! Ты выглядишь так, будто уже умер и вот-вот умрёшь второй раз!

Тут уже я, не выдержав, расхохотался. От смеха меня трясло, волны боли разбегались по телу, и хохот быстро выродился в стон. Если бы Полли только знала, до какой степени права…

Вокруг меня собрались остальные Воины Света, доковылял и Витман.

— Сказать по чести, мы все сегодня оказались не на высоте, — хмуро сказал он. — С моей стороны было полным безумием открывать портал в помещении.

— А что ещё вы могли сделать? — возразил я. — Выйти на улицу вам могли бы и не дать.

— Ваша правда, капитан. Не желаете ли подняться?

— Не желаю, — отрезал я. — Может, и вообще не буду желать. Останусь лежать здесь. Соорудите надо мной навес и водите ко мне людей, я буду вести с ними просветительские беседы.

— Костя шутит, — любезно пояснила Витману Полли. — Я узнаю его фирменное чувство юмора. Из чего можно сделать вывод, что жизни господина Барятинского ничто не угрожает.

Полли встала и взяла под руку Мишеля. Я за неё от души порадовался. Взрослеет девчонка, а что ещё важнее — умнеет. Не у всех эти два процесса идут ноздря в ноздрю.

Ещё полгода назад Полли устроила бы надо мной такую шекспировскую трагедию, что Мишель с тоски удавился бы если не сию секунду, то вечером у себя в комнате — точно.

— Не ранил он тебя, капитан? — осведомился Анатоль.

Он всё ещё поигрывал саблей, как будто просто так. Но по напряжённой позе я чувствовал, что парень всё ещё в боевом режиме. Тяжело его отпускает, до сих пор ждёт нападения.

— Нет, — поморщился я. — Свет… Пришлось взорвать Световую бомбу.

На корточки возле меня опустился Платон. Этот смотрел придирчивее всех и таки насмотрел.

Бесцеремонно ткнул пальцем мне в горло:

— Что это?

— Зеркальце не поднесёшь? — огрызнулся я. — Отсюда плохо видно.

— Здесь кровоподтёк.

Полли ахнула — видимо, лишь сейчас заметила.

— Ударился где-то, — буркнул я.

— Выглядит так, будто вас… — начал Платон.

— Так! — повысил я голос. — Хватит уже обо мне. Я — жив. А как насчёт посетителей, официантов? Повара, наконец? Может быть, кто-то уже позаботится о простых людях? Ну, о тех, которых не зовут Константином Барятинским.

Все, спохватившись, разбежались. Все, кроме Светы и Платона — эти остались. Света едва ли представляла, как следует заботиться о простых людях, а Платон был стреляный воробей, на мякине не проведёшь.

— Утром с вами всё было в порядке, ваше сиятельство. — Платон сверлил меня взглядом. — А здесь на вас напала Тьма.

— Браво, господин учитель, прекрасное наблюдение.

— Она вас схватила?

Я промолчал. Во-первых, сил уже не оставалось говорить, а во-вторых, запудрить мозги Платону было технически невозможно.

— Схватила, — кивнул Платон. — Тварь, прикосновение которой превращает людей в прах, схватила вас и душила. Но убить не смогла.

— Он особенный, — тихо сказала Света.

— Это мне известно, — кивнул Платон. — Однако лишь сейчас я в полной мере осознал, до какой степени он особенный.

Трупов среди обломков не нашли. Официант спрятался в кухне и пребывал в таком шоке, что не мог даже говорить, только вращал глазами и мычал. А немногочисленные посетители закусочной, повар и прочая обслуга задали стрекача через заднюю дверь сразу, как только в зале началось странное.

К тому моменту как меня подняли и повели к автомобилю начали прибывать полицейские. Этот народ умеет создавать иллюзию бурной деятельности. И пусть по факту они всего лишь вылезали из машин и останавливались с раскрытыми ртами, глядя на разрушения, всё же их присутствие было незаменимым. Благодаря им собирающаяся толпа прохожих ощущала: всё под контролем, власти тут, они разберутся. Ни я, ни Витман такого ощущения людям бы дать не смогли. Всё-таки полицейская форма и спецраскраска на автомобилях дорогого стоят.

Кровоподтёк с моего горла вполне сносно убрала Полли. Это заняло у неё минут пять. Пять минут, которые, наверное, не очень понравились Мишелю. Ведь я лежал на заднем сиденье своего автомобиля головой на коленях мадемуазель Нарышкиной, пока она сосредоточенно колдовала над моим горлом. Ей при этом пришлось наклониться — так, что пышный бюст почти касался моего лица. А при взгляде со стороны возникала полная иллюзия того, что у нас тут происходит нечто романтическое.

— Всё! — выдохнула Полли и откинулась на спинку сиденья. — У меня — всё. Кажется, мой целительский дар стал сильнее! Раньше бы я справилась с таким лишь в два-три приёма.

Я принял сидячее положение — силы медленно и неохотно, но всё же возвращались — и заглянул в зеркало заднего вида. Ощупал горло. Какие-то намёки, конечно, есть, но не сравнить с тем багрово-чёрным пятном, которое было до этого.

— Спасибо, — сказал я. — Что б я без тебя делал.

— Без меня? — захлопала глазами Полли. — О, помилосердствуйте, Константин Александрович! Да неужто этот мир в принципе может существовать без меня?

— Разумеется, нет, — улыбнулся человек, без которого мир действительно не мог существовать. — Ладно. Дайте мне ещё пять минут, и поедем в академию.

— Я вас отвезу, Константин Александрович, — сказал подошедший Витман. Он наконец отделался от полицейских, которых долго о чём-то инструктировал. — На своём автомобиле. На вашем может поехать госпожа Нарышкина, она…

— Нет! — воскликнул я. — Только не это!

— Что? — надулась Полли. — Ты мне не доверяешь⁈

Моя сестра Надя водила машину так, будто насмотрелась фильмов про стритрейсеров. Быстро, опасно, импульсивно. И всё же я мог ей доверять. Но Полли… Полли водила так, будто посмотрела фильм про мою сестру.

— Ты сражалась с Тьмой, — неожиданно пришёл мне на помощь Мишель. Который, очевидно, тоже не строил иллюзий относительно водительских талантов своей дамы сердца; она пару раз катала его, и впечатлений мой друг вынес более чем достаточно. — После такого нельзя садиться за руль.

— Но…

— Это ведь именно ты переломила ход битвы, — напомнил Мишель. — Если бы не твои стрелы, мы бы сейчас тут не стояли и не сидели.

— Ну… Д-да-а-а… — нерешительно согласилась Полли.

— Тебе нужно отдохнуть, — закончил Мишель.

— Мудрая мысль, — кивнул Витман. — Кто-нибудь из этих бездельников в форме отгонит ваш автомобиль к академии, капитан. Я распоряжусь. И — да. Дамы и господа, раз уже вы все здесь собрались, это очень удачно.

— Вот уж что-что, а представления об удаче у нас с вами никогда не совпадут, — проворчал Платон.

— Мы живы, — отрезал Витман. — В текущих обстоятельствах предлагаю одно только это считать большой удачей… Прошу за мной, господа.

Чтобы вылезти из машины, мне пришлось опереться на руки Андрея и Анатоля. Они буквально вытащили меня, а потом попытались закинуть мои руки себе на плечи.

— Да ладно вам, — отшатнулся я. — Всё не так плохо.

Хотя, честно говоря, было плохо. Шевелить ногами я мог, но совсем их не чувствовал. Шёл как во сне. Андрей и Анатоль шагали рядом, опасливо на меня поглядывая. Благо, машина Витмана стояла неподалеку и, добравшись до неё, я привалился к задней дверце.