— Абсолютно не факт. Вы же их?…

Я прокрутил в голове ту схватку.

— Ну, да. Поджёг, кинул в голову нож, топор ещё… Обойму всю всадил. Только у них какой-то колоссальный лекарский навык. Но мы же не можем ничего подтвердить, так как не знаем, где они скрываются?

— Отнюдь. Около десяти лет назад, в период максимального потепления отношений, Лига выходила на связь с нами и поделилась разведданными по поводу их возможных баз. Станция «Заря-15» по нашему запросу снимала из космоса активность по нескольким координатам из того списка. И судя по… — тут Давыдов замялся, и я вспомнил о приборе, про который рассказывал отец. — Судя по снимкам, через два дня после покушения в одном из таковых мест проявились признаки телепортации, а ещё через день состоялись похороны. В тот же день Представители Лиги прислали ноту протеста, сообщив, что засекли телепортацию в районе острова графини Кулагиной, и заявили, что не имеют к этому никакого отношеия. А следом такую же ноту протеста прислали представители Восточной Клики.

Драконы сильно не любят телепортации, вспомнил я. Значит, два других тайных общества тоже следят за этим и занимаются фиксированием телепортаций в районе полярного круга. Интересно, могут ли они что-то подсказать про Ануку? Увы, тема была слишком серьёзной, чтобы искать случайных людей, а вовлекать кого-то из крыла Давыдова в этот вопрос я не собирался.

Ничего. Решим как-нибудь с отцом.

— Получается, они сначала прыгнули к Барьеру, а потом — уже куда-то в Африку. Их сильно потрепало, хотите сказать, что либо один, либо двое из них мертвы?

Голицын-старший вздохнул.

— Мы не можем это гарантировать. К тому же, контакты с Кликой по вашему поводу пока не проводились. Но мы же обещали сделать вам подарок на ваш день рождения? Как я понимаю, вы уже устали морозиться на краю света?

— Очень устал.

— Значит, надо будет вас вытаскивать. Через три неделю купим вам билеты, Эльдар Матвеич.

С этой мыслью мне стало чуть пободрее. Вечером в субботу позвонили из администрации главы администрации Аксюткинской автономии.

— Чем обязан? — напрягся я, вспомнив про тот случай на трассе.

— Вы подтверждаете, что участвовали в успешном усмирении кикиморы у отеля?…

В общем, выяснилось, что готовят меня к представлению к награде егерьской службы за «самоотвержанный поступок, усмиривший реликтовое существо». Вероятно, та журналистка помогла, увидев моё лицо в новостях. Как всегда случается с резонансными событиями и людьми, которые у всех на слуху — снова вечные догонялки между регионами. В Казанцеве, в который я спас целый концертный зал, мне предстояло лететь на сессию, пока подобных звонков от администрации не было — хотя, возможно, я их просто пропустил, приняв за назойливых репортёров.

Пришлось обнаглеть и отказаться.

— Благодарю, но в ближайшии дни я не смогу посетить ваш город. Отложите, и согласуем дату вручения, когда я буду там с поручениями.

А в воскресенье, четвёртого числа, жизнь совсем стала налаживаться. Рано утром меня разбудил звонок с незнакомого местного номера, но тут же следом раздался знакомый бас:

— Даря, мы тут! В Юстиновске, завтра у тебя будем! Ну и холодрыга!

— Сид⁈ Какого… хрена? Ты чего, зачем? С кем ты?

— Понятно с кем — с Софьей. Решили совершить к вам, так сказать, свадебное путешествие на пару недель. В бытовухе помочь, да и просто снег ей хочу показать.

— А как же стройка?

— А, Эрнесто с папаней там вполне здоровски заправляют. Он тут нашёл своего приятеля, прораба. Нагнали рабочих… Уже фундамент с бункером практически готов, потом отстаиваться несколько месяцев нужно, всё равно всё встанет, дорожки будут прокладывать. Ну, что я рассказываю! Подскажи-ка, какую авиакомпанию лучше брать?

Вечером я наконец-то вернулся в снятый номер отеля и встречал гостей. Поселил в соседний номер за свой счёт, коротко проехались по городу на такси-внедорожнике, а затем засели в «Потускневший Тромбон».

— Ну, рассказывай. Как оно всё было?

Было немного грустно от того, что снова пришлось немного приврать и немного утаить — и из-за Софьи, и просто из-за того, что Сид не принадлежал к Обществу. Дальше мы долго расспрашивали про стройку, про родных. Обсудили и пропажу Аллы, без особых подробностей, потому что тема была слишком грустной. А после Сид и Софья наперебой рассказывали про почти недельную дорогу ко мне, и я всё никак не мог подобраться к самому главному вопросу.

Я спросил его, когда мы уже собирались обратно в отель, и Софья отлучилась, чтобы «припудрить носик».

— Сид, ты не связывался с Нинелью Кирилловной? Не догадался?

Сид вздохнул.

— Догадался, барь. Связался. Прямо перед вылетом. Позвонил даже. Сказала, что «слышать о тебе не желает».

— Как именно сказала? С какой интонацией?

— Знаешь, с какими-то слезами в голосе, как мне показалось.

— А ты?

— А я сказал, что ты письмо ей написал, а она крикнула что-то вроде: «Врёшь ты всё» и трубку бросила.

Я стиснул зубы от злости на местную систему почтовых серверов.

— Вот же срань. Значит, письма у нас друг другу не ходят. Или… — тут меня осенило. — Альбина. Альбина наверняка настроила какой-нибудь фильтр.

— Идея! — воскликнул Сид. — Давай напишем письмо Волкоштейн-Порею? Бумажное. А он ей передаст?

На том и порешили. Я не буду прилагать весь текст письма, оно было слишком лишнее и слишком эмоциональное, потому что я чувствовал, что времени было мало.

А на следующее утро мы вместе с Сидом и Степаном, моим сокурсником, отправились в Казанцев, на сессию. Предполагалось, что на выходные, а иногда и среди недели я буду возвращаться в Акулаевск, поэтому ехали налегке.

Я надеялся, что за три дня волна народного интереса ко мне поутихнет, но нет — ошибся. Не успели мы нырнуть в спасительную дверцу универмага, указанную в прошлый раз таксистом, как к нам подошла процессия из четырёх милиционеров и товарища с густыми, облачённого в серый утеплённый пиджак.

— Следуйте за мной, Эльдар Матвеевич, — скомандовал он.

— Куда? — спросил я. — Только не говорите, что я арестован.

— Хуже, — усмехнулся сопровождающий. — Вы представлены к государственной награде. Вам пытались дозвониться, но телефон был всё время занят. В силу определённых обстоятельств решено перехватить вас в аэропорту.

Я попытался отмазаться, заранее понимая, что это успеха не принесёт:

— Спасибо, но обычно это планируется заранее — у меня нет с собой нормального костюма, к примеру.

— Уверен, это мелочи, всё придумаем по дороге, прошу.

Что ж, ничего не поделать, назвался героем — полезай в кузовок, то есть выходи на публику. Меня с Сидом проводили к представительскому, пусть и слегка квадратному, лимузину, затем произошла небольшая заминка — про то, что со мной будет Сид, никто не догадывался, поэтому в итоге решили вызвать ему такси и отправить заселяться в гостиницу.

Машина остановилась у серого высокого здания в стиле нео-ампир, построенному в середине века колониальной администрацией. Я уже полюбил этот стиль — массивные гранитные колонны, барельефы и прочее. Только вот на месте над входом, где когда-то висел двуглавый герб, теперь виднелась криво-замазанная краской дырка, сильно портившая картину.

На первом и втором этаже располагались муниципальные органы, и народу было прилично. Областная администрация находилась выше третьего этажа.

— Пожалуйте, вот в лифт.

Лифты я не любил, благо, ехать пришлось всего два этажа и в сопровождении сотрудников.

— Я прошу вас чуть быстрее, — сказал сопровождающий. — Пресс-конференция через двадцать минут.

Дальше — примерка гардероба и быстрое наведение марафета, во время которого состоялось знакомство с местным губернатором, то есть главой администрации автономии. Он без стука вошёл в импровизированную гримёрную, я вгляделся в лицо, пытаясь понять, что он за человек. С короткой «революционной», как тут говорили, бородкой, крепкий, лет тридцати, кавказских кровей — таковых, кстати, в Казанцеве было прилично, как-никак, центр Нового Южного Кавказа. Протянул руку ладонью вниз, небрежно пожал. Тут я понял причину лёгкой фамильярности и надменности — полное отсутствие навыка. Когда у человека во власти есть какой-то недостаток — в ход часто идёт харизма и напускное высокомерие.