— На лодках могли приплыть. По морю, с того берега. Там же непризнанное государство, эта… Республика Утопия.

— Террористы?

— Вроде того.

Обследовав окончательно обгоревшие обломки, мы обнаружили, что две из наших сумок уцелели, в них оказалось полторы бутылки воды, закупленных и наполненных ещё в отеле Новой Бессарабии. Мои документы и часть шмоток сохранились, включая форму, у Самиры, увы, почти ничего целого не было. Всё, что было, оказалось на ней — футболка, лёгкие шорты, ботинки. Нашлась зажигалка, спички и кое-что из нужных походных вещей. А ещё нашёлся маленький пистолет с чудом не сгоревшими патронами. Сначала я даже немного удивился, но потом вспомнил, что Самиру бы не взяли, не будь она одним из трёх вооружённых курьеров.

— Да, Мариам дарила пистолет. — кивнула она. — Я, правда, почти не умею стрелять.

Но самое большое открытие ждало следом. Груз, как ни странно, уцелел. Сгорела внешняя картонно-деревянная коробка, но дальше была обёртка из незнакомого мне сорта полупрозрачного пластика, то ли негорючего, то ли матрицированного.

— Получается, повезём?

— Никуда не повезём, ночуем здесь. Логично, что нас будут искать, раз геликоптер не вышел на связь. Там же должен быть чёрный ящик с сигналом SOS… То есть?

— Что такое чёрный ящик? Сос… ты опять какие-то странные вещи говоришь.

— Ну, аварийный маячок. С сигналом об авиакатастрофе. Сейчас займёмся обустройством стоянки. А потом снова попробую полечить ногу.

Навыки выживальщика бывают полезны в любом мире. Я развёл костёр, сделал из полуистлевших тряпок и сиденьев лежанку для Самиры. Из обломков несущего винта соорудил что-то вроде короткого шалаша, использовав выступ холма как естественное укрытие. Потом я побродил по окрестностям и поймал змею, понадеявшись, что она не ядовитая, и подарил на костре. Удивительно, но Самира не стала брезговать, видимо, сказались гены.

— Где ты всему научился? — снова спросила она.

В других случаях я жалею, что в разговоре приближаюсь к правде о своей сущности — здесь не стал. Я достаточно редко ошибаюсь в том, кому можно доверять, а кому нет. И даже тот факт, что Самира была кандидатом на члены в Общество, меня в этот момент не отпугнул.

К тому же, в этом мире совсем по-другому относились к подобным странным заявлениям, нежели в других, сугубо-твёрдонаучных мирах. В конце концов, от этой моей способности всё равно невозможно убежать, и я планировал рано или поздно использовать такой козырь для продвижения наверх по иерархии Общества.

Я сказал:

— Если я скажу, что после того сеанса у сенса-шарлатана я окончательно свихнулся и начал вспоминать свои прошлые, или, может, альтернативные жизни, ты поверишь?

— Поверю, — кивнула Самира, выплёвывая обглоданные змеиные рёбра. — Я читала про подобные истории. Только свихнулся… ты же не съешь меня?

— Только при самых сложных обстоятельствах.

— Я наверняка очень вкусная, — она взмахнула волосами. — Я бы даже предложила себя укусить, но… мы договорились, вроде бы, что не стоит.

— Договорились. Как нога, болит?

— Болит. Обезболка проходит. Попробуешь ещё раз?

Она вытянула ногу, я размотал импровизированную шину, которую соорудил на время, подсел поближе и положил к себе на колени.

— Всё идёт по плану… всё идёт по плану, — забубнил я.

Я уже начал видеть края перелома. На этот раз я понял, что сломалась только малая берцовая, а значит, при желании даже при минимальном сращении можно будет ходить — икроножная мышца у Самиры была достаточно крепкой и должна была выдержать. Наконец, процесс прошёл. Я увидел, как края сломанной кости начинают словно растворяться, расти друг напротив другу — но только очень медленно. Как-то незаметно для себя в процессе транса я принялся поглаживать кожу на икре, выше перелома.

— Пожалуйста, перестань, — вдруг тихо попросила вдруг она. — Я не могу, сильно… не знаю, сильно заводит, когда так делаешь.

— Хорошо, — я стёр пот с лица и убрал руки с кожи. — Ещё не хватало, чтобы ты меня накинулась. Попробую без тактильного контакта.

— Тебе дать воды? — она потянулась за бутылкой. — Догадываюсь, как пить хочется.

— Нет. Экономим.

Удивительно, но её слова вместо того, чтобы сбить — скорее, наоборот, дали новое дыхание. На этот раз я мысленно проник в ткани максимально глубоко и видел всё наиболее подробно и полно. Костная к костной, соединительная к соединительной, сосуды к сосудам… Тромбы убрать. Лимфа…

В следующий миг меня хлестали по щекам. Вокруг было темнее, Самира стояла надо мной, чуть не плача, шептала:

— Эльдарчик… хороший мой, вставай, ну очнись…

Я резко поднялся.

— Где? Что случилось?

— Ты был в отключке! Пятнадцать минут почти! Солнце заходит, я так перепугалась.

Она бросилась обниматься. Впрочем, висела на шее у меня недолго — видимо, помнила о нашей договорённости не усугублять. Я посмотрел на неё:

— Ты встала? Значит, получилось? Как нога?

— Кость ломит. И прихрамываю. Но всё отлично! Ты умница, спасибо тебе!

— Пошли сучья соберём, а то для костра не хватит.

Уложились за минут пятнадцать, пока совсем не стемнело. После задумался о ночлеге. Вернее, о том, как буду дежурить. В саванне, как и в пустыне, ночью холодает весьма прилично, особенно для наших, изнеженных тёплым климатом организмов. Поэтому я срезал парашюты с катапульты и подложил один внутри шалаша, а из второго сделал покрывало. Затем переоделся в форму, которая была чуть теплее, Самире протянул свои пижамные брюки и домашнюю рубаху — здесь были такие в ходу.

— А ты в чём спать будешь? — спросила она.

— А я не буду спать. Кто-то же должен охранять.

— Но мне же… Холодно будет.

На этих словах Самира отвернулась ко мне спиной и стянула футболку, затем — тканевый лифчик, накинула рубашку на бронзовые плечи. Да, ношение девушками мужских рубашек — весьма распространённый фетиш, но я пересилил себя и отвернулся. Нет, определённо я бы предпочёл спать с ней в обнимку, но наша безопасность была куда важнее.

— Да зачем! Наверх бы одевала. Так теплее будет.

— А, точно… — кивнула она и натянула брюки — на этот раз уже поверх шорт. — О чём мы говорили?

— Что охранять надо. Холодно не будет. Я за костром послежу. Ну и… тут же хищники. Какие, кстати? Змии?

— Ну, крупных змиев тут нет, они все на севере, за морем. Тут… грифоны, возможно.

— Кто⁈

— Ну, собачьи грифоны. Стайные.

— Это вот такие вот, золотые, с клювом орла и телом льва?

— Ну почему льва, скорее, этого… волчка небольшого. Койота. Серые. Да, орлоклювы их раньше называли.

— Так. Ещё кто?

— Ну, баргестов здесь нет… в Великом Лесу только. И то, почти вымерли.

— Баргесты… это такие собаки здоровые?

— Ага. Шестилапые. Под два метра в холке и полтонны ростом, высший хищник аустралийских джунглей.

— Я одного не понимаю… змея же вполне… нормальная? Ну, человеческая.

— Ну ты же знаешь миф аборигенов о пришествии новых зверей? Во всех школах приводят как заместительно-научное определение о происхождении вида. Блин… пить хочется.

— Допивай из этой бутылки. Сейчас соорудим что-нибудь.

И соорудили — я обрезал край волшебной плёнки с упаковки нашего груза, вкопал бутылку в песок рядом с каким-то чахлым кустиком рядом с местом катастрофы, и вставил плёнку хитрым образом воронкой в горлышко бутылки. Несколько раз такой способ мне помогал спастись от жажды.

— Сейчас ночью вряд ли что-то накапает, зато с восходом солнца — соберём росы.

Я залез в шалаш за костром. Самира устроилась на сиденьях, сняла обувь.

— Это ты тоже узнал в прошлых жизнях?

— Ага, — просто сказал я. — В Средней Азии. Тоже была жёсткая посадка вертолёта… то есть геликоптера.

— Погоди, ты серьёзно? И как… хорошо ты помнишь эти жизни?

— Ну, примерно так же, как события из позднего детства. Местами очень подробно и глубоко, местами — не очень. На две-три жизни лучше, потом — только отдельные навыки и способности. Например, языки.