— Да? — ответил женский голос через дверь, молодой, звонкий.

— Эля? Мама дома? Это дядя Андрон, мы списывались, я приходил полгода назад, ты помнишь?

— А! Не, она во дворе сидит, Владлена выгуливает.

— Мне плохо… — очень некстати сказала Аямэ, еë продолжало крючить. — Нельзя ли быстро?

— А кто это… там с вами? — спросил женский голос.

— Не важно, Эля, прости, что побеспокоил. А папа где?

— Он в Нигерийскую Народную Республику укатил до конца месяца.

Андрон кивнул, ничего не ответил, шагнул к лифту и снова вызвал его. От диалога и голоса девушки холодок пробежал по спине, пришло предчувствие чего-то очень важного и одновременно грустного.

Уже в лифте, когда мы ехали вниз, Андрон начал, вернее, продолжил рассказ.

— В общем, закопал я тогда этот датчик. И поехал через месяц геологический конвент в Цюрихе. И вот там-то мы с ней и встретились, Эльдар. Она там выступала с докладом. И вот после я и решил откопать датчик и разрыть запасы портальных капсул. И начал готовиться к походу к тебе.

— Мать этой девушки выступала? — догадался я. — Как еë зовут? И… почему это так важно?

Андрон вздохнул.

— Я же вижу, что ты уже сам все понял, Эльдар.

Он был прав — я уже все понял. Все эти дни существовало всего три мира, включая наш, всего два варианта.

Лифт остановился на первом этаже. Чистые стены, опрятная пожилая дама в пальто на миг отшатнулась, увидев облик нашей компании, затем пробормотала что-то не то на литовском, не то на немецком и поспешно поехала наверх. Дверь подъезда не закрывалась на ключ, я вышел на свежий балтийский воздух, вздохнул полной грудью.

Обычно ближайшее будущее рисуется сильно отличающимся от настоящего, но опыт прошлых жизней показывал, что каждое десятилетие двадцать первого века от предыдущего отличает лишь пара ярких деталей. Левитирующие самокаты, голографические экраны. Что-то похожее было и тут.

Вечерело, на конских каштанах во дворе уже набухли зеленые почки, но под навесом в углу ещë виднелись горки нерастаявшего снега. Где-то вдали, над соседними дворами и скверами висела большая красная голограмма-иллюминация: «С международным женским днëм!»

На детской площадке виднелся десяток фигур: в основном, дети, две парочки подростков, одна девушка сидела с цветами, а юноша скромно держал еë за руку, крутя в другой руке какой-то гаджет с разноцветными картинками.

Напротив песочницы, в которой ловко орудовал лопаткой белобрысый карапуз, сидела молодая женщина в очках дополненной реальности, державшая на коленях странный ноутбук — с распахнутым на полтора метра дугой полупрозрачным экраном.

Как завороженный, я шагал к ней. На экране мелькали графики, схемы и фотографии каких-то камней. Затем взгляд женщины поднялся на меня, уже вставшего в паре метров от неë. Ноутбук выскользнул из еë рук и упал на пол, она медленно поднялась, снимая очки.

Я заметил, как дрожат пальцы, держащие дужку очков. Возраст почти не изменил еë лицо, да и фигуру — не особо. Девушки еë телосложения и в двадцать, и в тридцать шесть выглядят одинаково.

— Привет, Алла, — сказал я.

Знакомый, но немного изменившийся тембр голоса резанул по сердцу.

— Засранец, — произнесла она. — Только не говори, что там у вас прошло две минуты.

— Пара недель, — пересушенным голосом ответил я. — У меня ограбили дом, потом покушение, сейчас я спасаю Аямэ Мико, захват заложников в театре. Андрон ничего не сказал мне про тебя, не сказал, куда ведëт, иначе…

Боже, как глупо это всë звучало. Особенно глупо было прикрываться спасением знаменитости, на которую Алла даже не обратила внимания. Наверное, уже и забылись все кумиры из прошлой жизни.

Проклятые лифты. Проклятый Бункер. Проклятый Андрон с его грëбаным датчиком.

— Хреновые оправдания. Пятнадцать… нет, шестнадцать лет я тут. Я ненавидела тебя все эти шестнадцать лет! Ты мог мне всë рассказать там, и я бы принялась искать Андрона и эти грëбаные портальные капсулы в первые же дни!

Не выдержал и тоже повысил голос.

— Конечно, хреновые. Думаешь, я не хотел тебя вытащить? Я был уверен, что тебя утащили в Бункер, откуда нет возврата. Я понятия не имел, в какой из миров тебя могли утащить Ольга…

— Мама? — сказал ребенок в песочнице.

Я осëкся и зашелся в диком кашле, а следом снова проснулся нечеловеческий голод — эманации этого мира начали действовать.

— Сиди, Владлен. Злой дядя скоро уйдет, — сказала Алла.

— Я действительно скоро уйду, Алла. Я не злой. Я очень много хочу сказать… и спросить. И сделать для тебя.

— Конечно ты скоро уйдëшь, потому что ты не хочешь, как я, лежать три месяца при смерти под капельницами. Излечиваясь от Навыка. Секатор миров. Если бы не твоя Ольга…

Я усмехнулся.

— Не сомневаюсь, что она промыла тебе мозги и внушила, что я злейший враг и мировой злодей. Ты наверняка не помнишь первых дней…

— Не помню, Эльдар, — сказала она и села на лавку. — Да, Андрон сказал, что Ольга твой враг и всë это подстроила. Хотя я запомнила еë чудесной девушкой, которая помогла мне в первые дни.

— Так и есть, она тебя выкрала прямо у меня из номера. Я понимаю, что ты не простишь меня, что я не спас тебя тогда. Ты замужем? Счастлива?

— Ну… дурацкий вопрос, ты же наверняка был в таких мирах — счастье в труде. И научном познании. Кандидат технических, семь патентов по электронике и кристаллографии. Докторскую пишу. Про сверхструктуры льда. Вон… сына родила. Муж отличный, профессор. Я даже мать свою здесь отыскала. Старушку, в приюте. Она в этом мире бездетная была, сейчас на моей опеке. Когда я встретила Андрона, я даже подумала — а не бросить ли всë, вернуться… но к чëрту. И экскурсия мне не нужна. Я по-другому решила проблему.

Андрон был виноват, подумалось мне. Очень виноват — среагируй он, начни помогать мне раньше, я бы смог еë вытащить. С другой стороны — он не знал, чем это всё чревато. Я сжал кулаки, снова зашелся в кашле, затем подошел к девушке с букетом, отломил розу и запихал бутон в рот. Парочка поднялась и быстро убежала к подъезду. Аямэ Мико где-то на краю площадки жадно жевала веточку каштана.

— Ты не волнуйся, ты иди давай. А то проголодался, да?. На меня уже соседи косо смотрят. У тебя там любовь же какая-то была, да? В Ленинграде. Нинка, как еë там. Хоть нашел еë?

— Две недели. Даже меньше. Я думал, что у меня уйма времени, чтобы помочь тебе. Я всë ещë торчу на этой грëбаной Антарктике!

— Ну вот и иди. И езжай к ней. Можешь считать, что я тебя простила и благословила вас на брак, или как там это в Империи называется. Хотя это не так.

— Алла, если тебе нужно что-то, то я могу попросить Андрона принести, помочь, закупить.

— Всë есть. Не бедствуем. Контрабанду в энергочасы не сконвертируешь.

Я вглядывался в еë лицо — чувствуя, что это происходит в последний раз. Я не врал, когда говорил, что она исчезла из моей жизни — передо мной стоял абсолютно другой человек, житель другого мира, сохранившая лишь отдельные черты моей подруги.

— Кто эти люди, Аллочка? — осведомилась пожилая дама, подходившая к подъезду. — Мне вызвать участкового?

— Нет, Эльза Юлиевна, это дальний родственник мужа! Всë нормально, они скоро уйдут.

Она выразительно посмотрела на меня.

— Странно, так похож на Эльдара, а одет как какой-то студент театрального, — пробормотала старушка и удалилась.

Корчась в очередных приступах кашля, я не сразу понял эту фразу.

Похож на Эльдара. То есть — на мужа. То есть мужа Аллы зовут Эльдар. Моë имя не то, чтобы редкое, к тому же, в советских мирах его часто трактовали по-другому, как аббревиатуру «электричества дар», игнорируя тюркское происхождение. Но это вряд ли было совпадением, подумалось мне. Вряд ли Алла специально стала бы выбирать мужа с таким именем. А если вглядеться в черты малыша Владлена…

— Владлен Эльдарович… Циммер? — прохрипел я. — Да?