В общем, передо мной стоял самый настоящий металлюга — косая сажень в плечах, длинные черные, как смоль, волосы, кожаная куртка с шипами и короткая борода. А лицо было добрым, даже простоватым. На плече висел рюкзак, показавшийся мне знакомым и в обеих руках он держал сумки.

— Ты письма так и не прочитал. Валентина Альбертовна отправила меня скорым рейсом, как узнала о созыве педсовета. Я уж вон вещи твои собрал в общаге, как узнал.

Валентина Альбертовна — моя мать. Так её зовут или звали во всех посещённых мной реальностях, за исключением одной — в которой мои родные бабушка и дедушка развелись, и она получила другое отчество ещё ребёнком. По национальности я был той еще гремучей смесью: по четверти русский, немец, татарин-крящен и малоросс.

Значит, я дворянин. Значит, он мой камердинер. Но почему тогда на «ты»?

Я осмотрел вещи в руках Сида.

— Здесь точно всё? Что-то маловато, — интуитивно предположил я.

— А тут только одежда и личные предметы, — пояснил Сид. — Из шкафчика и тумбы. Рихнер отключил и забрал, обернул свитером. Комендант сказал, учебные материалы— Курьеркой после проверки.

Что такое «рихнер» я понятия не имел. А что такое "Курьерка" — догадывался, но с трудом с трудом.

— Ваше благородие, — проворчал охранник. — Если уже решили выписываться, то уж после будете общаться с вашим слугой. Пройдите скорее в канцелярию и получите свидетельство о выписке.

Я последовал за ним. За стеклом сидела типичная тётка-бюрократ в стильном жакете, но ничем не отличавшаяся от подобных кадровиков и методистов в иных учебных заведениях.

— Фамилия?

— Циммер. Эльдар Матвеевич.

— Циммер… знакомая фамилия. Это титулованный или столбовой? — подняла она взгляд исподлобья с небольшим интересом. — А, поняла. Те самые Циммеры. Москвич… Это про вас там сегодня педсовет собирали? Сейчас всё будет.

Из неприлично здорового и удивительно тихого принтера вылез бланк с печатью. Я тем временем осматривался по сторонам. На стене — портрет молодого человека в шапке Мономаха. Николай VI, вспомнилось мне, государь император. Только вот империя, как гласила карта и подсказывали воспоминания, непростая. Федеративная. На столе — компьютер с очень тонким для 2010-го года и весьма стильным монитором, на котором виднелся какой-то примитивный интерфейс, а рядом лежал мобильник. Вспомнив, инстинктивно пошарился по карманам и выудил аналогичный. Тонкий, лёгкий, непривычно узкий, с едва выпуклой физической клавиатурой и двумя инкрустированными кристаллами.

Палец нашёл кнопку питания и нажал. Экран оказался сенсорным. «Звонки, Почта, Городская сеть, Изображения, Таксомотор, Кошелёк, Музыка, Синема…». Ну, примерно соответствует эпохе, подумалось мне.

Но пролистав ниже к описанию телефона, я оказался весьма удивлен названию модели «Циммер-306а». Мой телефон оказался моим однофамильцем.

Интересно, каким образом это получилось? Фамилия моя была не самая распространенная в России, но и не самая редкая. Что-то подсказывало, что в этом замешаны родственники, но пока что спросить об этом было не у кого. Оставалось только ждать.

Обратил я внимание и на дату. 27 февраля 2010 года. Суббота. Получается, самый конец зимы. Получается, отчислили в начале семестра.

— Если вещи все забрали — ключи от апартаментов сдайте, будьте добры, — сказал охранник.

Я пошарился по карманам и отдал ключ. Просмотрел документ: выяснилось, что я второкурсник на отделении «прикладного камнерезания в промышленности», и что по большинству предметов стояли тройки и четвёрки. Свернул и сунул в нагрудный карман. Мы зашагали по длинным и полупустым коридорам к выходу из здания. Сид некоторое время молчал, затем сказал:

— Ничего. Не страшно. Да, типа, мечта детства была — понимаю. Камнерез-сенситив. Профессия прибыльная. Склонности опять же семейные. Сколько там, говорил, процентов сечение показало? Анализы же сдавал.

— Не помню, — признался я, потому что понятия не имел, что за анализы он имеет в виду.

— Полезно для народного хозяйства. Шанс по-быстрому повысить ранг с пятнадцатого до десятого сразу. Ведущим инженером первого ранга стать в двадцать пять. Но ничего. Других профессий много. Вернёшься сейчас в Москву. Валентина Альбертовна соскучилась. Нинель… барыня Чистякова из соседней усадьбы. Помнишь, рассказывал в первый год, что в трубу подглядывал? Теперь совершеннолетняя… Красивая девица… Ладно, пардон. Заговорился.

— Да не. Продолжай. Интересно, — сказал я, мне и действительно было интересно.

К тому же я почувствовал, что при упоминании этого имени что-то в душе шевельнулось. И это что-то явно осталось от прошлого владельца тела.

Даже отчество всплыло из глубин памяти — Нинель Кирилловна.

— Ну, я к тому, что наверняка по тебе сохнет. Тоже будет рада, что вернулся. Вы же переписывались?

__

* друзья, все карты мира — в дополнительных материалах. Не забывайте писать комментарии!

Чем ещё заниматься молодому человеку моих лет, кроме как перепиской с юными красивыми девушками? Всё выглядело логичным.

— Возможно, — неопределённо ответил я.

— Вот. Ты говорил, что даже писала тебе что-то такое личное. А про работу — до осени найдёшь. Ты, главное, Эльдар Матвеич, теперь не переживай на тему того, что у тебя камердинер — студент, а самого отчислили. Как там, по умному… не комплексуй.

Я не ощущал беспокойства. Мне, скорее, было жутко интересно, что вокруг происходит. Но вида я не показывал и глупостей не делал: хватило ошибки на самом заседании. На последней фразе я взглянул на лицо спутника. Издёвки не было. Похоже, этот Сид действительно хотел помочь, приободрить и успокоить. В разговоре не ощущалось никакого лакейского тона и выглядел парень вполне искренним.

— Напомни, где учишься? — решил я всё же завязать беседу.

— Музыкальное же. Заочное. На звукорежиссёра! — Сид неуклюже приоткрыл передо мной парадную дверь, и я увидел город.

Вдаль уходил достаточно широкий проспект с невысокими пятиэтажными домами в европейском стиле. За ними в километрах пяти высился квартал небоскрёбов, напоминавших по стилю ар-деко. Я едва не присвистнул: наибольший был не менее трёхста метров в высоту. Над ними кружило небольшое транспортное средство — не то вертолет, не то автоклав. Но затем я перевёл глаза на объекты поближе, на сквер, который раскинулся прямо напротив входа, и был удивлен еще больше.

Там росли вперемежку берёзы, сбросившие листву, и пальмы, а вокруг краснели поля тюльпанов, цветков агавы и других тропических трав. Я бы с ходу не назвал.

И это в феврале.

Глобальное потепление? Или та самая магия, о которой говорил Верховный Секатор? Или — и первое и второе? Разгадок пока не было.

Оглянулся назад, прочитал вывеску.

“МОСКОВСКИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ КАМНЕРЕЗНЫЙ УНИВЕРСИТЕТЪ им. Николая I. ВЕРХ-ИСЕТСКИЙ ФИЛИАЛ”.

И чуть ниже:

“Коллегия Высшего Образования Пермской Губернии”.

Верх-Исетск, подсказал мне парень, чей разум сидел в черепной коробке до меня. Город на уральской реке. Пятый по величине город в Империи. Финансовая, промышленная и культурная столица Урала. Губерния значилась Пермская, но уездный город был больше Перми почти вдвое. Сид подтолкнул меня в бок, указывая правильный путь с крыльца по лестнице.

— Ты куда, вон же автомобиль вашей тётушки. Ты прямо сам не свой. Молчаливый какой-то… Вопросы странные задаёшь. Надо тебя будет лекарю показать…

При слове “лекарь” я вздрогнул и потёр шею. Поскольку память местного Эльдара была частично утрачена и просыпалась случайно — мне ничего не оставалось, как поиграть в амнезию. Трюк старый, избитый и надоевший многим бывалым Секаторами, но мне он всё ещё нравился.

Я остановился у машины и признался:

— Надо будет, надо, Сид. Знаешь, у меня словно память отшибло после этого совета. Очень многое не помню. Тебя с трудом узнал.