Здесь, в этом мире, мысль о том, что «негр — это почти как человек» для парня вроде Мишеля являлась настоящим открытием.

Я вчитался в статью внимательнее.

В Париже, на территории зоологического сада, какая-то компания демонстрировала экспозицию «Африканские негры в естественной среде обитания». Так, как эта компания могла бы представлять, например, амурских тигров или австралийских кенгуру. Объявление уверяло, что в зоологическом саду выстроена настоящая африканская деревня, с настоящими жителями. Всего за два франка уважаемой публике предлагали полюбоваться невиданной диковиной. Сам я в статью пока не вчитывался и до слов «на территории зоологического сада» добраться не успел.

В качестве картинки для привлечения внимания к статье прилагалась фотография. С чёрно-белого снимка широко улыбались три красотки. Их короткие вьющиеся волосы были украшены цветами. Стройные шеи — рядами бус. А ниже бус не было ничего. В смысле — одежды. То, что одежда обычно скрывает, присутствовало в полном объёме. Надо сказать, весьма богатом.

— Неужели они правда, прямо вот так и ходят? — глядя на снимок, пробормотал Мишель.

Я поднял на него глаза.

— Наверняка. Обещают же естественную среду обитания. А что тебе не нравится?

Мишель залился краской. Едва ли ему что-то не нравилось. Но признаться в этом не согласился бы и под страхом смертной казни.

— Доброй ночи, Костя, — выдавил Мишель. И скрылся за перегородкой.

А я задумался.

Два франка за возможность полюбоваться голыми девицами. Да ещё и негритянками. Если правильно понимаю, это не дорого. Совсем не дорого…

Я достал портсигар-передатчик. Связаться с Кристиной напрямую не мог, только через Центр. Отстучал сообщение:

«Лѣйтѣнанту Алмазовой. Прошу узнать, сколько билѣтовъ прiобрѣтѣно на посѣщенiя экспозицiи „Афрiканскiя нѣгръ въ естѣствѣнной срѣдѣ обитанiя“ въ зоологическомъ саду. О рѣзультатѣ доложить нѣмѣдлѣнно».

Ответ пришёл довольно быстро.

«Капитану Барятинскому. Прiнято. Искрѣннѣ надѣюсь, что заданiя связано съ прогнозированiямъ прорывовъ, а не съ Вашими фантазiями, пробудившимися въ связи съ изученiямъ газѣтныхъ фотографiй».

Я так отчётливо представил негодующее лицо Кристины, что едва не заржал. Набрал ответ:

«Лѣйтѣнанту Алмазовой. Свои фантазiи я прѣдпочитаю воплощать въ жизнь. Напомнiть Вамъ, какимъ образом?»

В этот раз ответ пришёл немедленно:

«Капитану Барятинскому. Я Васъ нѣнавижу! Доброй ночи».

— Эх, Кристина, — я откинулся на подушку и улыбнулся. — Да. Я тоже по тебе соскучился.

Зачем-то представил лицо парня, сидящего на передатчике в Центре. Стало ещё смешнее.

— Государю императору — ура! — напомнил вдруг о себе Джонатан.

Он сидел на спинке моей кровати и глядел в появляющиеся внутри «портсигара» буквы с таким видом, как будто умел читать.

— А что — я? — я пожал плечами. — Не я придумал эту дурацкую систему. Общались бы мы с Кристиной напрямую — никто бы не пострадал. А теперь парень, небось, полночи спать не будет. Надеюсь, хоть службу не проспит.

*Спешите видеть: настоящие африканские негры! Небывалая экспозиция на международной выставке! (фр.)

На следующий день вторым уроком была физика. Войцеховский устроил давно обещанную контрольную работу. А чтобы нам жизнь мёдом не казалась, объявил, что для получения положительной оценки необходимо решить не меньше двух задач, помеченных звёздочкой. В ответ на прокатившийся по аудитории дружный стон Войцеховский предложил недовольным поднять руку. Количество задач со звёздочкой для этих курсантов будет увеличено.

— Надо же, как разбушевался, — пробормотал сидящий рядом со мной Пьер Данилов. — Чего это он?

— Ему на днях прописали строгую диету, — отозвался Вяземский, другой наш одноклассник. — Вот и злобствует.

— Откуда ты знаешь? — к ним обернулась с переднего ряда Долгополова.

Вяземский сделал загадочное лицо:

— У меня свои источники информации.

Долгополова фыркнула.

— Кажется, я знаю, как зовут этот источник! Верно ли, что госпожа Вачнадзе недавно начала брать уроки целительства в академической клинике?

— Госпожа Долгополова, — прогудел Войцеховский. — Вы претендуете на дополнительную задачу со звёздочкой?

Долгополова, разумеется, не претендовала. Она с обычными-то задачами справлялась с трудом. Развернулась и постаралась слиться с партой.

В аудитории наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием карандашей по бумаге. Я углубился в решение первой задачи. На осторожный стук в дверь обратил внимание лишь потому, что прозвучала моя фамилия.

— Барятинский? — удивился Войцеховский. — Но у нас сейчас контрольная работа! Нельзя ли обождать до перемены?

Что ответил секретарь ректора — а в дверях аудитории маячила именно его костлявая фигура, — я не расслышал. Но вскочил немедленно. В отличие от Войцеховского, догадывался, что если меня сдёргивают посреди урока, то явно не по тому поводу, который может обождать.

Спросил у секретаря:

— Что?

— К телефону-с, — поклонился тот. — Срочно-с.

— Прошу прощения, — сказал я Войцеховскому.

И бросился к двери.

Звонок поступил в кабинет ректора.

— Госпожа Алмазова, — указывая подбородком на трубку, сказал Калиновский. — Крайне взволнована.

После событий в Павловске попрекать меня за нарушения дисциплины Калиновский прекратил. Хотя, конечно, вряд ли звонок в его кабинет с требованием срочно позвать к телефону курсанта мог доставить ректору удовольствие.

Я схватил трубку.

— Слушаю.

— Костя! — Кристина действительно была крайне взволнована. — Ты прав! Билетов на «африканскую деревню» продано много, очень много! Их, оказывается, можно было получить даже бесплатно — ответив на какие-то дурацкие вопросы…

— Когда откроется экспозиция? — быстро спросил я.

— Через два часа. Но народ уже начинает собираться! Ты не представляешь, сколько…

— Представляю, — перебил я. — Всё, не паникуй! Пока ещё это — не подтвержденная информация. Скоро буду. Встречаемся у входа в зоосад.

— Ох, пожалуйста! Пожалуйста, скорее!

Я повесил трубку. Взглянул на Калиновского. Утвердительно сказал:

— Вы всё слышали.

Ректор хмуро кивнул:

— Я могу чем-то помочь?

— Можете. Мне нужно создать портал до парижского зоосада.

Калиновский нахмурился ещё больше.

— Поймите меня правильно, господин Барятинский: я ни в коем случае не отказываю. Но считаю, что вы вполне способны самостоятельно…

— Способен, — перебил я. — Создать портал для себя одного — смогу. Сложность в том, что я буду не один. А проводить через порталы других пока не умею.

— Вот оно что. — Калиновский понимающе кивнул, поднялся. — Что ж, идёмте.

Он вылез из-за стола, подошёл ко мне. Подал руку. Через мгновение мы стояли у входа в жилой корпус.

— Прямо на чердак — увольте, — извиняющимся тоном сказал Калиновский. — Крышу давно не ремонтировали, боюсь, может не выдержать…

— Ничего. На чердак — я уж сам как-нибудь.

Я взметнулся по лестнице. Света в моё отсутствие предавалась новому хобби: примеряла наряды. После того, как посетила вместе со мной магазин готового платья, испытала культурный шок. А после того, как поговорила об этом с Полли, обзавелась целым ворохом модных журналов.

В результате их штудирования бедный Гаврила едва ли не ежедневно снаряжался в город, в магазины. Чердак был завален уже таким количеством барахла, что хватило бы на средних размеров девичий пансион. А Света только-только вошла во вкус.

Я не возражал. С деньгами у меня проблем не было, аватарка наконец нашла себе занятие, а те вещи, которые она не захочет носить, сплавлю Клавдии. При её клинике существовало что-то вроде бесплатного секонд-хэнда.

Зеркал Света по-прежнему избегала. Аналогом зеркала в магазине готового платья для неё служили продавцы, но на чердаке они по понятным причинам отсутствовали. Света попыталась было привлечь и к этой роли Гаврилу, однако тот ухитрился отмазаться. Поэтому аналогом зеркала выступал Джонатан.