— Эм… ну…

— Давай, скажи… Сними платье, Самира, скажи…

Ещё гуще покрываясь краской и потупив взгляд, он пробормотал:

— Са-самира Омеровна… Пожалуйста… будьте добры, снимите с себя что-нибудь.

— Ну, раз «что-нибудь»… Ограничусь одной туфелькой. Эльдар… Давай, продолжай мучать Аллу.

Я сходил восьмёркой.

— Хм… отбиться или взять. Возьму!

— Алла Петровна, не угодно ли вам будет снять платье?

— Как прикажете, достопочтимый Эльдар… блин, забываю всё отчество твоё.

— Офигела совсем⁈

— Матвеич! Да, достопочтимый Матвеич.

Несовременное платье с плечиками наконец-то отправилось куда-то подальше. Под ним оказался мягкий корсет на бретельках и не то панталоны, не то странные кружевные шорты.

Луиза Даниловна присвистнула.

— Какие затейливые! Да ты, мать, готовилась!

— Ты же сказала, что будем играть в карты. Я сразу поняла, в какие.

В этот момент мне позвонил Андрон. Я вздрогнул, но вызов принял, вынудив оставшихся поставить игру на паузу.

— Что такое?

— Да, в качестве аванса… хотел спросить. Я примерно понял про тебя и Аллу. Лукьян тебе нужен? Могу помочь разобраться…

Слово «разобраться» было произнесено вполне понятным тоном.

— Нет, коллега. Пока не требуется. Я разберусь самостоятельно, — решил я. — Прости, я очень занят.

Возможно, в любой другой ситуации я бы принял другое решени. То ли повлияла непринуждённая обстановка, то ли привычка решать всё минимумом жертв, по крайней мере, на ранних стадиях задания. Андрон тут же положил трубку, и я вернулся за стол. Следующим коном Луиза Даниловна избавила крепостного юношу от первого предмета гардероба. Пришла очередь Самиры.

— Эльдарчик… Ну… Я даже не знаю, как так выходит.

В её узкой двухцветной ладошке был король. Перевести на Аллу или отбиться?

— Так что там с Лукьяном? — шепнул я ей в ухо, сортируя карты в веере. — Ты остановилась на моменте, когда вы пришли в номер.

Возможно, мне просто нравилось шептаться с девушкой, которую я медленно раздевал при игре в карты. Не скажу, что история с Лукьяном меня сильно расстроила. Ревность — чувство разрушительное, и корень этого чувства в неуверенности. Я же в себе был вполне уверен, остатки юношеского поведения вполне контролировал и ревностью хотел скорее показать важность отношений. К тому же, живя в сословном обществе, понятие чести приобретает несколько иной оттенок.

— Да не было ничего! Не было! — почти в полный голос сказала она. — У нас отдельные номера были, ну или как там, боксы! С двумя ключами. Никогда же в один номер не селят, если разных полов!

— Да? А этот чудила сказал, что там была огромная двуспальная кровать.

— Ну да. Была. У него в спальне и у меня, разные спальни. Блин, не было ничего, говорю!

Я мельком взглянул на лицо, изучая мимику — по всему выходило, что она говорила правду. Посмотрел ниже — корсет, как мне показалось, был чуть больше по размеру, чем надо, и я явственно разглядел в темноте под чашкой острый алый сосочек. Получается, он оговорил её. Получается, дуэль неизбежна.

— Получается, дуэль неизбежна, — сказал я.

— Кончайте совещаться! — Луиза Даниловна стукнула кулаком по столу. — Эльдар, чего задумался?

— Ладно.

Я отбился козырной «однёркой». Пришла семёрка треф, ею и сходил на Аллу.

— Спасибо! — сказала она и перевела на Луизу Даниловну.

— Ой, а можно! Можно я сама выберу желание, — сообщила она, загребая карты. — Наверное, разденусь.

Она резво скинула пиджачок, оставшись в полупрозрачной блузке.

— Самира Омеровна…

— Просто Самира, — немного резко сказала она. — Дворянки не всегда кусаются.

— Простите, Самира… У меня вот что. Правда, все карты хорошие.

Он сходил козырной пятёркой.

— Мне нравится. Беру.

— Давай! Давай, загадывай желание! — Луиза Даниловна принялась не то тыкать, не то щипать его в бок.

— Самира Оме… Самира… Вы можете снять…

Он стеснительно и нервно водил пальцем по столу.

— Платье? — предложила она.

— Платье.

— В таком случае помоги расстегнуть. Хотя нет. Пусть Эльдар расстегнёт, он ближе сидит.

Она повернулась ко мне спиной. Застёжка молнии двинулась вниз, и на первых же сантиметрах я понял, что верхняя часть нижнего белья под платьем отсутствует.

— О! Да уж, — прокомментировала Алла. — Интересно, а ниже…

Молния расходилась всё ниже и ниже. А я подумал, что девушек их народности всё-таки в крови какие-то особые гены — ну не могут же быть очертания фигуры столь идеальными? Трусики, к лёгкому недовольству наблюдающих, всё же обнаружились, но остались при этом единственным предметом одежды. Смуглянка вынырнула из платья, умело прикрываясь согнутой в локте рукой, подкинула платье ногой и прижала к груди. Затем положила карты на стол и поправила освободившейся рукой краешек трусиков, едва не обнажив того, что в тайне мечтал увидеть мужской представитель любого сословия, оказавшийся за этим столом. Затем взяла карты и сказала:

— Технически я его сняла. Ходи, Эльдар.

Я сходил валетом, точнее, «пажем», и Терентий тут же подкинул мне ещё одного. Алла улыбнулась.

— Сразу двое мужчин пытаются меня раздеть! Это нечестно. Ладно, возьму. Ну, Дарька, говори?

— Обойдёмся носочками.

Время играло мне на руку — не хотелось, чтобы она раньше всех вышла из игры, к тому же, её это тоже заводило. Носочки были розовыми, Алла аккуратно скрутила рулончиком и положила в сумку.

— Ой, ребята, а какие у кого навыки? Понимаю, вопрос интимный…

— Давай лучше не будем, — несколько резко предложил я, поймав короткий, но грустный взгляд Аллы.

— Я кричу. Громко, — сказала Самира.

— А во время любви? — строго спросила Луиза Даниловна. — Тоже громко?

— Не знаю. Наверное.

Кадровичка строго взглянула на меня. Я решил ограничиться одним своим навыком, и про лекарство не хвастать.

— Хорошо. Артефакторное матрицирование, — признался я. — Слабое, открылось уже после отчисления из ВУЗа.

— Что такое вуз? — почти синхронно спросили присутствующие.

Я уже попадал здесь пару раз в ситуацию, когда диалектизмы и обороты из прошлых жизней вторгались в лексикон. Мне ещё повезло, что в этом мире используется кириллица, и фонетика, акценты почти не изменились, да и многие реалии оказались схожими. Но попадалось несколько миров, где враги отечества ещё в середине двадцатого века раздробили государство и перевели мелкие «удельные княжества» на латиницу, отчего и звучание изменилось, и количество иностранных слов перешло все разумные пределы.

— Высшее учебное заведение, — поправил себя я. — У нас так на Урале говорили.

— Не припомню, — сказала Алла. — А, что у меня? У меня нулевой навык.

— У меня тоже! — подал голос Терентий.

Для крепостного это был повод для гордости, я кивнул, выразив уважение.

— И у меня, — кивнула Луиза Даниловна. — Постой, у тебя — навык? Не, прости, у крепостных тоже бывает, понимаю, но… Сколько у тебя процент сечения?

— Один и семь. Бабушка… нагугляла отца от одного из Демидовых.

— Мне он нравится! — усмехнулась Луиза Даниловна. — Попроси прибавку.

— Даже крепостной оказался круче меня, — шепнула Алла. — Не расскажешь же им про…

Я осторожно провёл рукой её по спине.

— Ничего страшного. Ты очень талантливая и способная, обязательно ещё раскроется что-то ещё.

— Эльдар, я хотела поговорить… Я, получается, всё равно — целовалась с Лукьяном, а потом даже нормально его не отшила. Может, не надо тебе со мной дружить, стрёмная я?

— Не говори глупостей. Ты классная. Плевать на Лукьяна. Тебе налить чего?

— Не надо. Я так сильнее заведусь. Боюсь заводиться.

Луиза Даниловна снова грозно на нас рявкнула.

— Смотри-ка! Опять шепчутся! Не стыдно вам? Алка, ходи на меня уже давай. Или я сейчас пересяду и сяду после Эльдара, чтобы он меня раздел уже наконец-то.