Вверх по лестнице, к лифту. Дом был старый, ещё двадцатого века, лифт тоже. Мучительно-долгие пять секунд, пока он спустится и начнёт открываться — я зря время не терял и схомячил второй пончик.

Мы заскочили внутрь и нажали кнопку верхнего этажа в тот самый миг, когда в входная дверь хлопнула второй раз. Лифт тронулся вверх, по лифтовой шахте заколотили. Если они нажмут кнопку, подумалось мне…

Но рука Андрона успела выудить из кармана и налепить на дверной шов полоску портальной капсулы. Тёмная пелена покрыла стенки лифта, и мы снова оказались в долгожданной темноте. Звуки стихли, и я понял, что можно спокойно отдышаться.

— Ну, как, вкусно? Вкусно? — сжав зубы, спросил Андрон.

— Отвратительно, — признался я и сплюнул непрожёванный кусок на невидимый пол лифта.

Кусок провалился сквозь ткань капсулы и исчез, слегка сверкнув на прощанье. Всегда было странным и непонятным, как капсула определяет, что удалить, а что переместить. А между тем интерфейс управления лифтовой капсулой возник на месте дверей.

— Так… Сто семьдесят два, шестнадцать, один, один, — крутанул регулятор Андрон. — Дату и время напомни?

— Ты хочешь сказать, что не запомнил дату отправления? — усмехнулся я. — Ты представь, что бы произошло, если бы мы вернулись невовремя? И моё время пересеклось с временем меня же, причём не двойника, а того же тела?

Андрон слегка пристыженно ухмыльнулся.

— Да. Либо смерть сознания — либо развилка Ветви.

— Седьмое апреля две тысяча десятого года, — отчеканил я. — Четыре утра с копейками по московскому. Лучше возьми пять. Отсутствие в десяток минут не так страшно.

— Хорошо… Куда покинуть?

Он указал на вращающийся шарик мира, испещрённый точками в местах городов. Только это были не совсем города — это были лифты, доступные для подключения. Границ государств здесь не было, а очертания континентов были правильными, но не везде — к примеру, никакого Нутряного моря в Зеленогорье я не увидел. Неужели их кто-то рисует вручную?

Благо, Москву на карте мира было трудно спутать с чем-то другим даже без указания государственных границ. Такая родная теперь и такая здоровая клякса с радиальными и концентрическими кругами в самом центре Восточноевропейской равнины.

— Давай куда-нибудь ближе к восточной окраине. Здесь должны быть спальные районы. Не хочу опять застрять где-то в офисных центрах.

Выбирали недолго, и палец снова нажал на кнопку «применить». Стенки лифта на этот раз сжались, машина пришла в движение вниз, и, наконец, створки распахнулись. Все болевые ощущения, а также чувство голода пропали. Пройдя мимо так и не проснувшейся консьержки, мы вышли на улицы. Мои лёгкие с наслаждением вдохнули тёплый утренний воздух с примесью какой-то дряни с соседней фабрики.

Андрон достал телефон.

— Я вызываю такси. Мне в Люблино. Тебе, насколько знаю, в другую сторону. Прощай.

Он молча зашагал куда-то, уткнувшись в телефон. Я тоже выудил из кармана «Циммер-406а», молчавший уже почти двое суток и с небольшим волнением нажал кнопку включения.

Сообщений и пропущенных было немало: от мамы, Аллы, Нинель Кирилловны, Корнея Константиновича. Но первое сообщение в списке, пришедшее в полночь, было от Леонарда Эрнестовича Голицына. Я прочитал самое начало.

«Эльдаръ Матвеевичъ, выйдите на связь, какъ только получится. Нужно договориться о важной встрече.»

Недолго думая, я набрал номер. Секундой спустя я подумал, что, наверное, это весьма неучтиво, но было поздно. В трубке раздался заспанный голос Леонарда Эрнестовича.

— Любезный, вы чего под утро? Ладно… Вы свободны вечером, в районе девяти?

— Да, Леонард Эрнестович.

— Хорошо, за вами подъедут. Доброй ночи.

Дальше я вызвал такси и спустя десять минут уже ехал домой. В дороге разгребал письма.

От Аллы были пропущенные и, как всегда, короткие сообщения: «Ну чо ты где? Беспокоюсь». Написал: «Всё норм, я уже дома, с добрым утром!»

Нинель Кирилловна прислала очередную зоозащитную копипасту:

«Исполинский голубь съ острововъ Дино-Араби на грани вымирания! Требуемъ остановить бесконтрольную охоту персидскихъ падишаховъ и представить широкие полномочия местнымъ властямъ по вылову нарушителей! Распространите…»

Подобные бессмысленные сеятели паники меня обычно раздражали, но поскольку это было сообщение от девушки, чувства к которой так и не угасли, всё же ответил:

«Любезная Нинель Кирилловна! Мне чрезвычайно нравится вашъ гуманизмъ и любовь къ животнымъ. Какъ вы на новомъ месте?»

Матушка сообщила, что договорилась про перегонку машины на послезавтра. Она не знала, что перед этим я успел договориться с Искандером и Пельменем о поездке днём ранее, которую я тут же поспешил отменить. Написал Искандеру коротко, и без пояснений:

«Отмена. Добираюсь другим способом».

Корней Константинович написал коротко:

«Молодой человекъ, вы заставляете меня беспокоиться. Поспешите выйти на связь, иначе я поставлю прогулъ!»

Сид тоже звонил, но не писал. Но более всего меня напрягло сообщение с неизвестного номера:

«Предлагаю перемирие. И деловое предложение. Где пересечёмся?»

Перемирие предполагало наличие каких-то предыдущих конфликтов, а очевидный и объявленный конфликт у меня был — с «Единорогами». Неужели они? На всякий случай написал — «Кто ты?»

Домой приехал, когда уже вовсю рассвело. Сид ещё спал, до рабочего дня оставалось часа три, и я не удержался — тоже улёгся в чистую прибранную постель, но сон никак не шёл. Бессонница у меня случалась не часто, но причины были очевидны. Всё-таки, переходы через миры весьма болезненны, да и впечатлений было предостаточно.

Встал, прошёлся по огороду, полил рассаду арбузов и ещё неизвестную траву, натыканную Сидом. Пообедал, прибрался, переоделся, помылся, и не нашёл ничего лучшего, кроме как отправиться в контору.

Но недосып бывает коварным. Над опен-спейсом было темно — за полтора часа до начала рабочего дня я ещё ни разу не приезжал. В углу дежурил уже знакомый Терентий, несколько несмело протянувший и пожавший руку.

— Рано вы что-то, барь. И какой-то невыспавшийся. Может, приляжете?

Он указал на диванчик за кухонной зоной Прямо сверху работал кондиционер и озонатор. Недолго думая, я хлопнулся на диван и мгновенно отрубился.

Проснулся я от того, что кто-то щекотал мне нос пером. Надо мной склонился Лукьян, несколько не то крепостных, не то приставов, и Луиза Даниловна, а чуть поодаль наливал кофе Корней Константинович. Я чихнул, а компания разразилась дружным гоготом.

Я врезал по носу Лукьяна почти инстинктивно. Задел слабо, но он от неожиданности неуклюже попятился назад и чуть не упал в руки Луизы Даниловны. Начальник громко отпил кофе и приблизился. Вид у него был весьма грозный и недовольный.

— Ты почему не выходил на связь? Почему напарника бросил? Добирался как?

— У меня сломался телефон. Ехал на попутчиках. Починили только сегодня утром.

— А почему кол за доставку получили? Хочу услышать твою версию.

Я коротко рассказал про ситуацию на борту, почему кристалл пришёл истощённым. Похоже, это всех удовлетворило, на лице начальства отобразилась улыбка.

— Примерно то же самое сообщил Лукьян. Ну, только с тем отличием, что это он сам уложил террориста. И что ты чуть не обделался от страха.

— Вот как? — я зловеще улыбнулся, взглянув на Лукьяна.

Тот отвёл глаза. Но Корней Константинович всё понял.

— Ну что, парни, когда у вас дуэль? Уже слышал, что собирались друг друга вызвать. Я страсть как люблю дуэли. Точнее, быть на них распорядителем.

— Это ты, Лукьян, сдал? — обернулся я к коллеге. — Тебе не кажется, что это наше с тобой личное дело?

— Личное! Но разве это позволительно — вызывать коллегу на дуэль?

— Учитывая причины и обстоятельства — позволительно. Или ты отказываешься, потому что ниже по сословию? Не дворянин? — я решил надавить на больное место.