Ч-чёрт! И как я сразу не вспомнил!

— Тьма подпитывает своих тварей! — заорал я. — Она даёт им силы! Нужно перекрыть лестницу! Щиты!

Мои бойцы давно научились понимать меня с полуслова.

Анатоль, Андрей, Мишель, Полли и Платон одновременно вскинули Щиты.

— Света! — гаркнул я. — Кристина! Бьём тварей!

Страж, стоящий на верхней ступени против Платона, оставшись без подпитки, отчаянно взревел. Сам Платон отбиваться не мог — он держал Щит. Как и ещё четверо Воинов.

Моя цепь прянула вперёд. Опутала Стража, бьющегося с Платоном, и разорвала его надвое. Но тот Страж, что был моим соперником, не дал мне и секунды на то, чтобы насладиться триумфом. В следующее мгновение я мог остаться без головы — если бы не другой конец цепи, устремившийся к Стражу.

Кристина тоже разрубила своего соперника надвое. Бросилась на соперника Мишеля. Света метала лучи истинного Света в Стражей, которые атаковали Анатоля, Андрея и Полли.

Мы бы справились. Наверное. Не будь этих тварей так много, а нас — всего трое. Плюс пятеро людей, вдруг оказавшихся беззащитными.

Первой упала на колени Полли. Кристине не хватило совсем немного времени для того, чтобы отразить удар Стража. Вторым стал Анатоль.

— Капитан! — крикнул Андрей.

Да, друг. Я вижу. Чувствую. Я понимаю, что Щиты вам не удержать.

— Уходим! — скомандовал я.

Всё, что нам остаётся — попытаться спастись бегством.

— Уходи ты со Светой, — сказал Андрей. — Главное ведь — спасти её.

— Но вы не сможете находиться здесь без меня!

— Пока не истает лестница — сможем. Кристина тоже пусть уходит. Она не белый маг, у неё нет Щита. Бегите, Капитан! Надеюсь, вам хватит времени.

Дежа вю. Однажды это уже было. Давным-давно, на самой первой Игре.

Андрей тогда не задумываясь пожертвовал собой, чтобы позволить мне с остальными бойцами уйти.

То, что окружает нас сейчас — не Игра. Во время которой погибнуть — означает всего лишь перестать быть игроком и присоединиться к зрителям. Андрей не может не понимать, что если останется здесь, умрёт по-настоящему. Но на его решение это никак не влияет. В день, когда он присоединился к моей команде, решил для себя, что будет со мной до конца. Так же, как все мои Воины. Ни один из них сейчас не дрогнул.

«Битва будет страшной, — вспомнил я вдруг слова Мурашихи. — Не все её переживут. Смерть я вижу ясно. Однако иного пути нет…»

— Уходите! — повторил Андрей.

Уйти. Спасти Свету — надежду этого мира. Спасти Кристину — девушку, которая мне дорога. Спастись самому, чёрт возьми — кому-то ведь надо будет потом спасать этот мир!

Всё так. С одним небольшим нюансом — тот, кто спасётся сейчас, кто убежит, бросив товарищей, уже не будет мной. Не будет Капитаном Чейном.

— Своих не бросаю, — отрезал я.

И сорвал цепью голову со Стража, замахнувшегося на Андрея.

В Стража, подобравшегося к Платону, на полном ходу врезался Джонатан.

Ничего. Ещё повоюем. Недолго, правда — по моим прикидкам едва ли минуту, но…

— Костя, — позвала Кристина. — Если нам суждено погибнуть, хочу, чтобы ты знал. Я тебя…

— Нет.

— Что — нет?

— Я не собираюсь гибнуть, и тебе не позволю. А кроме того, знаю, что ты хочешь сказать. Не трать силы.

— Знаешь? — Кристина, распахнув глаза, повернулась ко мне.

— Конечно. Давно. И я тебя.

— Костя!

Адский, невыносимый треск — наша защита рухнула. На самом верху лестницы заклубилась то, что через секунду должно было нас смять. Или раздавить. Или сбросить в бездну — разница не велика.

Кристина этого, кажется, не заметила. Глаза её будто светились в темноте.

— Костя… — Кристина прижалась ко мне.

— Стой!!!

Я не сразу узнал в этом голосе — голос Платона.

Человека, которого, казалось, невозможно было вывести из себя. По крайней мере, настолько, чтобы он поменял тональность. Двадцать лет преподавательской деятельности — не шутка. Тут либо в психушку, либо закалишься крепче стали. Я впервые узнал, что Платон умеет так громыхать.

— Стой!!!

Обращался он к тому, что появилось наверху лестницы. И оно его, как ни странно, услышало. Замерло. Даже клубиться стало потише.

Школьные годы вспомнило, не иначе. Условный рефлекс — та ещё штука.

— Я, Платон Хитров — Хранитель Тьмы, — сказал Платон. — Чёрный маг по рождению. Мой род наблюдал Тьму долгими столетиями. Год от года, из поколения в поколения мы передавали свои знания. Мы верили, что рано или поздно ты придёшь.

То, что колыхалось над лестницей, вздохнуло в ответ. Как мне показалось — с удовлетворением.

— Я пошёл наперекор своей судьбе, — продолжал Платон. — Я стал белым магом. Я отринул свою суть, но не могу отринуть свою кровь. Ту, что течёт во мне. Из чёрного мага я превратился в белого, но не перестал быть Хранителем. Призываю тебя, Тьма. Обращаюсь к тебе. Прими мою жертву. Позволь мне стать частью тебя…

— Платон! — рявкнул я. — Ты там совсем охренел⁈

Цепь метнулась к Платону.

Но ей не позволили до него долететь. Сразу два Стража мгновенно возникли на пути и преградили дорогу.

А Платон меня будто не услышал.

— Прими мою жертву, — чётко и внятно повторил он. — Я, Хранитель Тьмы, всю жизнь служил тебе верой и правдой. Забери своего Хранителя. Позволь мне стать частью тебя.

С этими словами Платон шагнул со ступени вперёд — в бездну.

По всем законам физики или того, что тут работало вместо неё, должен был упасть. Исчезнуть с наших глаз. Но этого не случилось. Клубящееся нечто на верху лестницы подхватило Платона.

Его руки и ноги растянуло в стороны, голова запрокинулась. Тело Платона заклубилось Тьмой — которая на глазах становилась всё гуще. Проём на верху лестницы как будто затягивало расползающимся чёрным пятном.

— Бегите… — донеслось до меня. — Скорее! Беги… Капитан.

Это были последние слова моего учителя. Он запечатал лестницу собственным телом, растворившимся во Тьме.

Я тащил Анатоля. Андрей, шагая позади меня и положив руку мне на плечо, нёс на спине Мишеля. Полли подхватили Кристина и Света. Джонатан летел впереди. Ему единственному для того, чтобы находиться здесь, не требовалось прямо или косвенно касаться меня.

Лестница перед нами казалась бесконечной. Тьма по ту стороны «заплаты», поставленной Платоном, бушевала от ярости, но пробиться сквозь то, во что превратил себя её Хранитель, не могла.

А во мне бушевала не меньшая ярость. Ничто в жизни не ненавидел так, как терять людей.

— Я этого так просто не оставлю, — прошептал я. — Слышишь, Платон⁈ Теперь я у тебя в долгу. И я вернусь, обещаю! Я не верю, что ты погиб.

Ладонь знакомо кольнуло. А в ушах знакомо прошелестело. Я понял, что нахожусь уже близко от того места, где меня услышат. Прибавил ходу. Прошептал:

— Бездна. Я твой.

Ладонь закололо сильнее. В ушах зашелестело громче.

Ты справился.

Да. Но не так, как хотел.

Твой друг не погиб. Тот, кто жертвует собой во имя других, живёт вечно.

Значит, у меня целая вечность на то, чтобы найти этого засранца и разобраться с ним.

Видеть я этого, конечно, не мог. Но показалось, что то, чей голос слышал в себе, улыбнулось.

Во Тьме перед нами вырастал портал.

Выкинуло нас туда же, откуда пришли, в тесную хижину Мурашихи. Миг головокружительного калейдоскопа перед глазами — и вот я уже лежу на грубых, истёртых досках пола.

— Живой, вояка, — склонясь надо мной, всхлипнула Мурашиха.

— Твоими молитвами, — прохрипел я.

Попытался сесть. Подскочивший Витман ухватил меня за плечо, помог.

— Как вы, капитан?

Я осмотрел помещение. Выглядело оно так, будто по хибаре Мурашихи пронёсся ураган.

Стол опрокинут, оконное стекло треснуло, чашки и плошки побиты, горшки раскатились по полу. Даже пучки с травами, висевшие на стенах, оказались на полу. Крышку, закрывающую подпол, как будто вышибли изнутри мощным ударом. Она треснула посредине, чугунное кольцо-держатель вывернуло вместе с обломками дерева.