«Какой джуин», — восторженно ахнул Орочимару и облизнулся длинным языком.

Сарада присмотрелась внимательнее. Сердце прошивала вязь фуин и сходилась к центру на поверхности.

Что это значит?

«Это значит, что Мадара — не последнее звено. Его тоже контролируют, как он контролирует джинчурики».

Кончики пальцев изнутри наполняло холодом. И без того непростая задачка вмиг усложнилась еще больше.

Сверкнув Райкири, вперед вырвался Какаши-сенсей.

Сарада выдохнула, сцепив зубы. Истекающая кровью, почти слепая… В таком состоянии пользы от нее было бы немного. Пожалуй, следовало доверить этот бой полному сил и решимости наставнику.

Она приложила руку к раненому плечу. Из ладони стала сочиться медицинская чакра. Сознание металось в разбитых осколках реальности: треск райтона, глухие удары где-то впереди. Боль и холод. Мокрая от крови одежда.

Сквозь шум в ушах и навалившуюся усталость пробился голос Орочимару:

«Концентрация… концентрация! Думай о воде, а не о Мадаре».

Вода.

Сарада попыталась снова представить папоротник. Покой. Свежие лесные запахи. Сырая земля. Шаринган погас. Стремительный мир, срывающийся в оттенки алого фона и голубых очагов чакры, стал коричнево-зеленым пятном. Рана заболела сильнее — это действовала медицинская техника.

Треск Райкири угас. Какаши-сенсей почему-то не шевелился. Сарада с тревогой наблюдала за его неподвижным силуэтом.

Чего это он?

— Ты, — выдохнул Какаши-сенсей пораженно, словно увидел привидение.

Сараде стало страшно. Она ни разу в жизни не слышала, чтобы Какаши-сенсей говорил таким тоном. Казалось, что его невозможно напугать и он всегда будет таким, как они привыкли: спокойным и хладнокровным.

Что? Что он там увидел?

Она прищурилась в надежде, что картина мира хоть чуточку прояснится.

— Замолчи, — ответил Мадара.

Голос стал сухим и грубым, как наждак. То ли маска прежде сглаживала его, то ли это так подействовало на него Райкири в груди. Однако говорил он все же ровно, не как человек с выбитым сердцем. Снова пропустил удар сквозь себя?

— Ты не Мадара, — медленно сказал Какаши.

— Можешь называть меня как тебе угодно. Это ничего не меняет.

— …ты не Мадара, — упрямо повторил Какаши-сенсей, словно пытался убедить сам себя. — Ты — Учиха Обито.

Теплое и грустное имя. Она его уже слышала.

Где?

Учиха Обито сухо рассмеялся.

— Можешь называть меня так, если тебе это нравится. Но знай: это имя для меня ничего не значит.

— Но ты же… в тот день…

Учиха Обито… Учиха…

В памяти воскрес тихий голос Наруто: «Он умер? Учиха Обито».

Сарада потеряла концентрацию. Медицинская техника прервалась. Затерявшийся клочок памяти наконец занял свое место, замкнув логическую цепь.

Перекопанное поле. Обеденный перерыв на пустяковой миссии. Какаши-сенсей, глядящий на небо, заложив между страниц книги палец вместо закладки.

«Это подарок».

Заинтересованные лица мамы и Наруто: затаив дыхание, они ожидали продолжения.

«Мой друг, Учиха Обито, перед смертью завещал мне свой шаринган».

Сарада никогда не могла представить, как выглядит этот Учиха Обито. Ее воображение рисовало его чем-то средним между Наруто и Шисуи. Возможно, именно поэтому ассоциации с его именем остались только светлые, пусть и немного печальные.

— Обито, почему ты… — в ужасе выдавил Какаши-сенсей.

— Рин. Ты позволил ей умереть.

В тишине леса слышалось тяжелое дыхание сенсея.

— Я…

Обито рассмеялся и презрительно бросил:

— Не оправдывайся. Это уже тоже не важно. В этом мире ничего не важно. Я создам вместо него другой.

— Ты сошел с ума.

— Нет. Просто мой шаринган видит глубже.

Кровь на щеках размывало слезами. Сарада пропускала мимо ушей эту возвышенную и совершенно бессмысленную болтовню тронувшегося Учихи. Ее волновало другое.

Учиха Обито — друг Какаши-сенсея. Учиха, похожий на Наруто, который мечтал стать Хокаге. Это он убил ее тогда, в квартале. Он помогал дяде уничтожать клан. Похитил папу. Пытался убить дядю. Погубил родителей Наруто и вынудил Йондайме Хокаге запечатать Кьюби в собственного сына.

Неужели и Нанадайме после моей смерти способен превратиться в такое?

Мысль невольная и риторическая. Но Орочимару посчитал должным на нее ответить:

«Подобная глубина помешательства — привилегия скорее вашего клана, Сарада».

Дело не в клане. Эта печать на сердце. Наверняка все из-за нее.

— Какаши-сенсей! — воскликнула Сарада. — Его…

«Нет! Не говори ему!»

Но почему?!

«Плевать на Обито. Первостепенная задача — защитить Наруто-куна. Какаши захочет спасти обоих, и мы проиграем все».

Впереди послышался негромкий звук удара. Сарада торопливо активировала шаринган. Глаза заныли.

Какаши-сенсей согнулся пополам.

Чтобы ударить, нужно материализоваться. Почему Какаши-сенсей ничего не делает?

«Какаши не в себе. От него сейчас нет толку».

Фокус Канрен провалился в сердце. Сарада попыталась передать чакру для удара на расстоянии, хотя бы немного, но глаза свело, будто спазмом. Вместо нечетких картин бордового леса поплыли яркие круги на темном полотне.

«Слишком рано. Они еще не восстановились».

Раньше было проще!

«Раньше глаза не были так изношены».

Снова стали проступать очертания реального мира.

Обито ударил Какаши-сенсея по лицу, и тот повалился на землю.

— Давно мечтал это сделать. А ты даже не сопротивляешься. Знаешь, что заслужил.

Вспышка чакры. Мир исказился.

В эти моменты он материален!

— Счастливо оставаться, — бросил напоследок Обито.

Сарада запустила сюрикены. Учиха отразил их черным прутом, один настолько ловко, что сюрикен отрикошетил обратно и ей пришлось уклониться.

Воронка замкнулась.

— Ушел.

Она с выдохом прикрыла веки, деактивировала шаринган и снова стала залечивать сквозную рану на плече. На медицинские техники уходило порядком чакры, но все же с таким повреждением дальше сражаться было бы сложнее.

— Какаши-сенсей, — позвала Сарада с тихой злостью.

Тот продолжал валяться в траве.

Идеальных шиноби не существовало. Даже у самых хладнокровных профессионалов были слабые места, и слабое место Какаши-сенсея неудачно вскрылось именно сейчас.

Кожу стало пощипывать. Рана понемногу затягивалась.

В траве валялся какой-то крупный плоский предмет. Вероятно, его второпях обронил Обито. Немного залечив рану, Сарада развернула пустой свиток и на всякий случай запечатала предмет. С ним разобраться можно было и после.

Какаши-сенсей мог убить его. Дважды. Трижды. Если бы не проявил слабину, все бы уже закончилось. А теперь этот Обито пошел к Наруто и Би…

Хотелось все это высказать вслух, но Какаши-сенсея и так предстояло собирать по частям. Подобные слова добили бы его окончательно.

— Я не знаю, что там у вас произошло… — попробовала она снова.

…но сейчас нужно спасать Наруто, а я не вижу дерева в трех метрах от себя. И я не позволю вам так валяться!

Сарада злилась. От осторожного вкрадчивого тона не осталось и следа:

— Поднимайтесь, черт возьми!

****

На три часа.

На пять часов.

На семь.

На десять.

Справа сверху.

Всего пять источников ненависти. Покров чакры расщепился. Наруто, четко контролируя каждый, творил несколько расенганов.

Первой подоспела Стрекоза. Раскаленное от чакры чудовище с белыми провалами глаз и зубатой пастью, еще и крылатое. От девочки там осталось немного. Наруто ухватил ее отростком чакры, повалил на голову Восьмихвостого и ударил расенганом.

Вдалеке появился дополнительный источник ненависти, особенно концентрированный — Мадара. Наруто отвлекся на него, и двуххвостая кошка разорвала ему когтями спину. Глубокие царапины вспыхнули.