Потолок падал прямо на Сараду, разбивался о крепкую голову красного гиганта, не причиняя ей вреда. Она отшвырнула ненужный факел и огляделась кругом. Шаринган выловил очаг чакры. Сусаноо среагировало моментально, замахнулось кулаком, но шустрый Анбу улизнул в сторону... Прямо на меч. Нематериальное оружие пронзило живот, выдавило внутренние органы, и тело Анбу, безвольно опустив руки и голову, повисло на клинке. Его очаг стремительно гас. Сусаноо взмахнуло рукой. Анбу соскользнул с клинка, ударился в стену и свалился на пол.

С потолка продолжала сыпаться земля. К Сусаноо вновь незаметно потянулись тени техники Нара. Теперь вычислить местонахождение четвертого Анбу было несложно. Фокус стремительно рванул сквозь пространство под безносую маску с угловатым зеленым пятном вокруг левого глаза, слился с чакрой в мозгу, и Нара угодил в иллюзию. Сарада в несколько прыжков переместилась к нему ближе, и меч Сусаноо рассек его тело пополам.

Прости, если это кто-то из твоих близких, Шикамару.

Сарада поспешно отвернулась, чтобы лишний раз не рассматривать вываливашиеся на каменный пол внутренности и растущую лужу крови. Анбу, которого она поймала в гендзюцу сразу после капитана отряда, лежал на полу вне зоны обвала. Она раздавила его кулаком Сусаноо. В момент, когда она приняла решение избавиться ото всех, в сердце щелкнул воображаемый тумблер и жалость отключилась. Сарада полностью была сосредоточена на битве. О том, что за ужас она творит, можно было подумать и позже, когда проблема была бы уже устранена.

Остался только один. Сарада разгромила кулаком своей техники купол, частично заваленный обломками колонн, потолка и присыпанный землей, и мужчина в светлом плаще вдруг выпрыгнул наружу. Он присел на колено на пол и покачнулся. Поддерживать иллюзию для маски кота Сараде было некогда: она добивала его подчиненных, но мужчина все еще частично был под действием гендзюцу. Инстинктивно ощущал опасность и направление атак, но зрение и вестибулярный аппарат подводили его. Скорее всего, он уже понял, что попал в гендзюцу. Шатаясь, поднялся на ноги и сложил руки в характерном жесте. Пытался остановить свой поток чакры. Сарада успела захватить его сознание вновь. Рассеивание гендзюцу не помогло. Она слишком ювелирно перехватывала контроль над потоками.

Анбу, шатаясь, попятился. Выхватил кунай и с силой вонзил себе в ладонь. Сарада замерла, глядя, как по его руке расплываются темные потеки крови, стекают каплями по пальцам.

Она горела в аду боли. Глаза ныли, каждая клетка тела надрывалась, выпуская дремавшую прежде силу Сусаноо, но сознание все еще работало, анализировало ситуацию, сопоставляло факты…

В памяти оживал полигон и бледный измученный мальчик, пронзивший себе ладонь кунаем. Тот случай слишком поразил ее и потому запечатлелся в памяти во всех деталях. Когда Наруто ранил себя в ногу, чтобы выпустить яд, Сарада вспомнила своего старого товарища по команде. Тогда жест был немного иным, хоть и общая суть в чем-то была схожа. Однако сейчас картинка настоящего идеально наложилась на картинку прошлого.

Ранить себя, чтобы прервать действие гендзюцу. Ранить себя в левую ладонь кунаем. В то же самое место, тем же самым движением…

В то время как Анбу нетвердым шагом отступал от нее, Сарада тоже невольно попятилась, а за ней и вся огромная махина Сусаноо.

— Не может быть… ты…

Тяга к свободе, которая все это время подпитывала ее технику и позволяла преодолевать сильнейшую боль в глазах и во всем теле, уступила место шоку. Сусаноо рассеивалось.

В полуразваленном зале остались лишь она и капитан Анбу, все еще погрязший в гендзюцу. На этот раз вырваться из иллюзии ему не удалось. Сарада слишком хорошо научилась ладить с центром боли, и просто вплела внешнюю боль в свою иллюзию, а саму иллюзию немного изменила. Вот только Анбу этого не знал. Он наверняка посчитал, что освободился от гендзюцу, потому что заметно расслабился и выпрямился.

— Тонэки Ёро?

Сарада была отнюдь не в настроении сотворять в иллюзии свой голос, когда ее тянуло беседовать вживую, и не контролировала сигналы от слуховых рецепторов. А вот картинка все еще была под ее контролем. Анбу не видел Мангеке, не видел окровавленных щек. Лишь шаринган с тремя томоэ. Благодаря изначальной иллюзии он не видел и Сусаноо, а потому погром в зале все еще не имел для него объяснений.

Раз он не знает о Мангеке, его не обязательно убивать…

Сарада поймала себя на том, что неосознанно ищет поводы сохранить жизнь этому человеку.

— Нет-нет… Этого не может быть, — пробормотала Сарада.

Тот мальчик, мог ли он забраться так высоко? Ей казалось, со своим потенциалом он навечно останется в генинах.

Кровь, стекающая по пальцам из раненной ладони, замарала светлый плащ, но Анбу держался уверенно, будто никакой раны не было.

— Чем я себя выдал?

Внутри все упало.

— Ранил сам себя, — пролепетала Сарада. Язык заплетался от внезапной сухости во рту. — Ты так сделал однажды. На тренировке.

— Запомнила? — поразился Ёро.

Для него прошло куда больше лет, наверняка насыщенных опасными битвами, Сарада же их проскочила с волной. Ей было куда проще помнить подобные мелочи.

Он почему-то не пытался атаковать. Ожидал подвоха?

— Ходэки… — Сарада вздрогнула при мысли, что тот веселый картавый мальчишка мог быть в отряде Анбу, который она только что погубила.

Среди этих людей не было никого с волком, но она все равно опасалась. Ёро понял ход ее мыслей и хмыкнул. Возможно, он даже ухмыльнулся, но вот маска кота оставалась все так же непроницаема.

— Он не годится для Анбу, — произнес он холодно.

Сарада рассудила, что в его словах однозначно есть логика. Светлый и веселый Ходэки не смог бы стать безликой тенью. В нем было слишком много индивидуальности. А может, он был просто недостаточно силен?

Жизни старых знакомых на весах вселенной стоили не больше, чем жизни незнакомцев, и Сарада отлично понимала несправедливость с ее стороны такого разделения на тех, кто достоин остаться в живых, и тех, кого можно убивать без зазрения совести. Но убить веселого парня, который признал ее в прошлом… А с ним и мальчика, который мечтал не сдохнуть, раньше времени...

Неужели твое время должно было прийти тут, Ёро?

Сарада чувствовала, что от упадка сил, боли во всем теле и шока от встречи со старым знакомым, она вот-вот лишится чувств, но какой-то незримый стержень продолжал удерживать ее в сознании.

Кем бы он ни был, он пришел за мной, зная, что мы бывшие партнеры по команде. Ему все равно, кто я. Стоит ослабить защиту, и он потащит меня назад в Коноху, и теперь меня точно осудят. Убийство этих людей доказать труда не составит, особенно после моего отступничества.

— Ты знал, что это я, — сказала она утвердительно. — Все это время... Знал.

— Тебе не уйти, — ответил Ёро.

Атаковать он все еще не пытался, но уничтожение отряда Анбу почему-то так и не убедило его в том, что миссия по преследованию провалена окончательно и бесповоротно.

— Я не знаю, как тебе удалось убить их, — продолжал он, и каждое его слово было колючим и тяжелым, — но ты за это ответишь.

Сарада пыталась разглядеть в мужчине того мальчика, которого знала когда-то в прошлом, но безуспешно. Он больше не был маленьким и слабым Тонэки Ёро, отчаянно цепляющимся за жизнь. Стальная воля, некогда дремавшая глубоко внутри его натуры, расцвела и дозрела. Не удивительно, что она не узнала его поначалу. Ёро больше не был… Ёро. Он стал тенью в маске кота, безымянным стражем деревни Скрытого Листа; ходил по шаткой границе над океаном смерти, всякий раз избегая рокового падения. В нем говорила воля Конохи, и его приговор был справедливым.

Сарада сглотнула и стиснула зубы.

— Считаешь, раз тебе удалось выбраться из гендзюцу, твоя взяла? — она попробовала поддержать игру.

Считает, что он больше не во власти иллюзии? Пускай считает.

— Нет. Просто за тобой послали не один отряд Анбу, Сарада.