— С-сакура… — хрипло выдохнул Саске и растянулся на полу. Руки и ноги его больше не держали.

Сакура оцепенела от ужаса. Сложно было вообразить себе нечто страшнее этого зрелища. Быть самой на месте Саске — и то было бы не так страшно.

Тот тем временем снова поднялся. Предпринял попытку подползти к ней ближе, но мучительно застонал и схватился рукой за плечо. Из-под напряженных пальцев развернулся черный цветок Проклятой Печати. Узор распространялся по телу, захватывал новые территории, а Саске страшно кричал и раздирал ногтями кожу, пытаясь выдрать чертову метку.

— Саске-кун! — воскликнула Сакура.

Она настолько долго таращилась на него, не моргая, что глаза стали слезиться.

— С-сакура… помоги мне… Прошу…

Он подавился очередной мольбой и закричал от боли.

— Саске-кун!

Сакура бросилась к нему, рухнула на колени, разбивая их о твердый каменный пол, и заглянула ему в глаза. Саске смотрел и не видел ее. Его взгляд заволокло дымкой безумия. Ему было слишком больно и страшно. Он искал спасения. Любого спасения из ада, в котором очутился, и надеялся, что этим спасением была она.

Но я ничего не могу сделать. Все еще. Ничего. Без толку. Все было без толку!

Сакура, обливаясь слезами, выдернула у него из спины кунаи, но он даже не заметил. Ему было настолько больно, что эта новая боль просто растворилась, словно капля в море.

Руки Сакуры были скользкими от крови. Саске хватался за них, крепко сжимал, будто это могло помочь ему спастись, но их ладони скользили друг о друга. Его пальцы слабели. Черные лепестки проклятой метки уже захватили всю руку, добрались до самых кончиков пальцев и обжигали ладони Сакуры в месте соприкосновения. С каждой секундой Саске все больше слабел, словно метка Орочимару тянула из него жизненную силу.

— Саске-кун… — рыдала Сакура.

Он плавно оседал грудью ей на колени. Сакура хватала ладонями его лицо, пыталась заглянуть в глаза, будто зрительный контакт мог помочь Саске избежать смерти. Тщетно. Он уже не видел ее.

…яростно мотала головой зарываясь мокрыми от слез щеками в горячую подушку.

— Саске-кун…

Новая порция слез брызнула из глаз и потекла по вискам, впиталась в наволочку. Самым большим облегчением было обнаруживать себя всякий раз в кровати и понимать, что все это был сон. Один и тот же сон. Он снился ей все чаще.

Сакура понемногу училась бороться за свою жизнь. Но бороться за жизни любимых людей, причем не на поле боя, а отвоевывая их у смерти, — это умение было все так же недоступно ей. Воспоминания о том, как язвительно усмехнулся Кабуто, пряча кунай…

«Что? Не можешь? Тогда не мешай мне».

Саске-кун, жизнь которого была в руках очкастого предателя. Психологическое давление Сарады.

«Станет величайшим медиком». «Почему бы тебе не пойти к Годайме? Быть может…»

Сакура прикрыла веки. Она хотела. С самого начала хотела, но все больше сомневалась. Стоило развивать свои сильные стороны. Например, гендзюцу. У нее же получалось. Неплохо получалось! Ступить в область медицины было боязно.

Сакуру пугала Цунаде-сама, а также ее разговор с Шикамару. Она как-то пыталась попроситься к ней в ученицы. Пришла в Резиденцию, направлялась к кабинету, но тут услышала за поворотом голоса Шикамару и Пятой.

— Ниндзя-медик в команде? Я и сама когда-то пыталась протолкнуть эту реформу, — задумчиво согласилась Цунаде. — Однако обучить ниндзя-медика не так-то просто. Необходимы отличный контроль чакры, обширные знания в разных областях медицины и околомедицины, а также полная самоотдача. На такое способен не каждый.

Всю уверенность Сакуры разнесло в пух и прах. Была ли она способна на такое? Могла ли осилить? Почему-то ей казалось, что нет. Контроль чакры у нее был, но по каким-то причинам Сакура казалась себе настолько никчемной, что попытка попроситься в ученицы к Годайме вдруг представилась ей просто идиотски самоуверенным шагом.

Мало ли что утверждала Сарада. Это было просто глупое предположение, которое не имело ничего общего с реальностью. Что бы там ни плел Орочимару про шаринган, нельзя видеть будущее.

По сравнению с Сарадой я — никто. Она за что ни берется, все получается. Сарада бы стала отличным медиком, а мне даже глупо проситься.

Сакура ушла тогда ни с чем. Так и не поговорила с Цунаде. Просто вежливо поклонилась, когда Хокаге вышла из-за поворота в сопровождении Шикамару. Но Годайме ее даже не заметила, что только еще больше убедило Сакуру в собственной никчемности.

Пару недель спустя Сакура, набравшись храбрости, решилась зайти с другой стороны. Она осторожно полюбопытствовала у Шизуне, не набирает ли Цунаде-сама учеников. Шизуне ответила, что Цунаде-сама не берет учеников принципиально, и Сакура в который раз отступила ни с чем, так и не решившись обратиться к Пятой с просьбой лично.

Сакура разлепила опухшие веки. Она больше не могла терпеть этот сон. Сколько ни отгоняла свой тайный страх, как ни пыталась заталкивать его вглубь и закупоривать в какой-то глубокой пещере своей души, он все равно возвращался. Стоило сбавить контроль над своими мыслями (а по ночам он, как правило, исчезал), как из подсознания выплывали страшные образы умирающего Саске, а беспомощность затягивалась удавкой на шее и душила, душила…

Так больше не может продолжаться. Я должна с этим разобраться, иначе сойду с ума. Или, чего хуже, этот кошмар вдруг станет реальностью.

****

Наруто сидел на бревне посреди полигона и болтал ногами.

— О, Сарада-чан! А где Сакура-чан? Она не пришла?

— Сказала, у нее дела.

— О, так сегодня мы вдвоем? — воодушевился Наруто. — Почти как… кхм…

Он умолк, покраснел и стал чесать щеку.

Их отношения наладились. Во время боя они мыслили на одной волне, читали движения друг друга. Какаши-сенсей тихо радовался их командной работе и один раз даже по секрету сказал Сараде, что в свое время такая же синергия была у Наруто с Саске. Из повседневного общения также испарилась неловкость. Однако… Они все так же оставались просто друзьями.

Сарада чувствовала, как их с Наруто влечет друг к другу. Ловила взгляды Нанадайме и понимала, что друзья друг на друга так не смотрят. Она куда лучше скрывала свои чувства, держала маску безразличия, но ее то и дело тянуло поправить Наруто курточку, как бы невзначай задеть его плечом. И в то же время между ними была стена, которую каждый из них боялся разрушить. Казалось, за этой стеной скрывается самое заветное счастье, и оттого становилось страшно. Вдруг все будет совсем не так, как представлялось? Что, если ничего за той стеной не окажется?

Сакура все видела. Не могла не замечать этих мелочей, взглядов, которые упускали из виду другие, но подсознательно ощущали люди влюбленные: Сакура знала, где искать, потому что тоже все это чувствовала, только к Саске.

«Раньше Наруто был влюблен в меня, — призналась Сакура в один из вечеров, когда они сидели дома вдвоем. — Хотя мне все больше кажется, что это было просто ребячество. Наруто и Саске-кун — соперники. Наруто не хотел уступать ему ни в чем, так же не хотел уступать и меня, но по-настоящему никогда не любил, знаешь».

Говорить с мамой о своих чувствах к Наруто было… странно. Но сейчас Сакура была не матерью, а подругой, и как подруга она Сараду не осуждала. Возможно, просто потому, что не знала всей правды.

«Со мной он и вел себя иначе. Вечно приставал, звал на свидания. Навязывался. А с тобой все не так. С тобой у него все впервые по-серьезному, и он не знает, что ему делать. Даже не думала, что Наруто может быть таким робким».

Сарада с каждым словом краснела все больше.

Нет. Все-таки нельзя обсуждать это с мамой. Боги, какой кошмар…

— Готов к спаррингу?

Наруто мигом очнулся, поправил протектор и ударил кулаком об ладонь.

— Я всегда готов, даттэбайо!