Из противостояния с бабушкой мама вышла победителем и так и осталась жить в комнате Шисуи. На радость Сараде.
Какаши-сенсей незаметно отвлекся от книги, понаблюдал за Сакурой и приподнял повязку, обнажая шаринган.
При виде кланового додзюцу в глазнице Рокудайме Сарада ощутила сразу два противоречивых чувства. Тяга к нему, как к одному из своих, из выживших, словно он был таким же Учиха, как и они с отцом, и мог понять ту самую боль павшего клана, недоступную прочим. Но с другой стороны — ощущение фальши.
Он не Учиха. У него чужой глаз и… черт знает, как он его добыл. Отнял у кого-то из наших?
Какаши заметил, как она помрачнела. Он вновь скрыл шаринган под протектором и поинтересовался:
— О чем задумалась, Сарада?
Сарада нахмурилась и решилась спросить:
— Откуда у вас шаринган, Какаши-сенсей?
Прозвучало как-то обвиняюще. Она пыталась спросить невзначай, но каким-то образом все ее сомнения в добросовестности будущего Рокудайме Хокаге отразились в интонации.
— Вот оно что.
Какаши оставил на странице большой палец вместо закладки и прикрыл книжку. Запрокинув голову, посмотрел на небо. Вспоминал свое прошлое.
— Это подарок.
Самое неожиданное, что можно было услышать. Краем глаза Сарада заметила, что мама перестала складывать печати, а хмурое лицо Наруто разгладилось. Он, открыв рот, уставился на сенсея.
— Мой друг, Учиха Обито, перед смертью завещал мне свой шаринган.
Сердце припустило быстрее.
— Завещал шаринган?
То, что переживал Какаши, не было чуждо и ей самой. Сараде тоже перед смертью завещал шаринган дорогой человек.
— И как вы живете с этим?
— Это ответственность, — нехотя ответил Какаши. Он явно не горел желанием делиться тайнами своего прошлого, но чувствовал, что это необходимо, иначе доверие ученицы будет утрачено безвозвратно. Сенсей продолжил, глядя в небо, будто за ним оттуда наблюдал покойный друг: — Он сказал, что будет смотреть на мир этим глазом. С моей помощью. Его не хочется разочаровывать.
На глазах закипали горячие слезы, и Сарада с жадностью вгрызлась во влажный треугольник онигири, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Почему-то не получалось. Мысли не хотели покидать голову. Сарада прогоняла их, а они все равно возвращались обратно.
— Учиха Обито, — выдавила она, с трудом сдерживая ком рыданий, раздирающий горло колючими спазмами. — Каким он был?
Какаши задумчиво посмотрел на будущего Седьмого.
— Чем-то похож на нашего Наруто.
— Блондин? — невпопад спросила Сакура.
Бред какой. Учиха — блондин? Что ты такое говоришь, мама?
— Нет. Такой же положительный, шумный и…
Кажется, остальные черты характера Обито и Наруто были скорее отрицательными, и Какаши решил не обижать своего ученика, который сидел, позабыв про бенто, и жадно впитывал каждое его слово.
— …и тоже мечтал стать Хокаге.
А вот этот аргумент уже был весомым в пользу их схожести.
— Учиха Хокаге? — недоверчиво произнесла Сарада.
Какаши быстро взглянул на нее.
— Почему нет?
Она поняла, что сморозила глупость. То, что Данзо препятствовал Шисуи стать Хокаге, отнюдь не значило, что против этого выступали бы все остальные.
— Вспомнила Шисуи.
Внимательный взгляд Какаши погас. Понял, о чем она думала.
— Да. От Шисуи в нем тоже что-то было, — сказал он немного погодя. — Но Учиха Шисуи был серьезнее, организованнее, дальновиднее и хитрее, чем Обито.
Сарада, округлив глаза, уставилась на сенсея. Услышать из его уст характеристику Шисуи было интересно и необычно.
Учиха Обито, Шисуи-сан, Нанадайме…
Она уже давно замечала, что Наруто похож на Шисуи. Припоминала свой первый день после путешествия во времени, тогда, после атаки Кьюби; встречу с маленьким Шисуи. Так смешно было вспоминать себя. Она ведь даже понятия не имела, кто это и как много будет значить для нее этот самый парнишка. Да и сам он не подозревал тогда, что последние свои минуты проведет в ее объятиях.
Серьезнее, организованнее, дальновиднее и хитрее…
Пожалуй, это относилось в одинаковой мере не только к Обито, но и к Наруто. Шисуи был талантлив. Нет, даже не так. Он был гением. Но даже несмотря на бестолковость Наруто, было что-то общее, что связывало этих двоих.
— Шисуи раньше повзрослел, — сказала Сарада почему-то вслух, оправдывая и Наруто, и заодно неизвестного ей Обито. — И рано пробудил шаринган. И…
Она запнулась.
— …и Мангеке Шаринган? — закончил за нее Какаши и мягко добавил, увидев, как Сарада дернулась: — Не переживай. Все знали.
Сенсей задумался и сказал немного погодя:
— Ты права. Шисуи пробудил шаринган раньше Обито. Может…
Какаши вдруг замолчал. Окончание фразы так и осталось неозвученным, осело где-то у него в голове, известное ему одному.
— Он умер? — тихо спросил Наруто. — Учиха Обито.
Никто не ответил. Это было и так очевидно даже самому Наруто. Фраза «завещал перед смертью» не оставляла Обито шансов, но влечение к человеку, настолько похожему на него самого, подогревало глупую надежду Наруто, противоречившую здравому смыслу.
Сараде стало дурно. Учиха Обито, мечтавший стать Хокаге, погиб. Шисуи-сан, которого уже официально назначали Годайме Хокаге, погиб. Сарада украдкой покосилась на Наруто, и его печальное красивое лицо с полосами на щеках вдруг расплылось. Картинку мира размывали слезы. Наруто был жив, и в эту самую минуту он показался Сараде поразительно хрупким существом. Никак не могучим Нанадайме Хокаге.
Сарада уже успела убедиться, насколько хрупкими бывают люди. Даже те, которые с виду кажутся непобедимыми. Мир менялся. Ничто не гарантировало того, что этот мальчик станет Седьмым Хокаге. Могло произойти все, что угодно, и его безумная мечта могла оборваться вместе с жизнью так же внезапно, как мечты Шисуи и Обито.
Она не могла остановить слезы. Это было так стыдно, плакать при всех ни с того ни с сего, но дурацкие слезы просто срывались с ресниц и текли по щекам, а Сарада нервно всхлипывала и все еще пыталась притворяться, что не плачет.
— Нээ-чан? — робко позвал Наруто.
Сарада приподняла очки и протерла глаза. Наруто видел, что ей больно, но не понимал, почему, не знал, чем можно помочь, и впадал в отчаяние от бессилия.
— Сакура, — как ни в чем не бывало сказал Какаши-сенсей. — У тебя уже получается контролировать поток чакры в зрительной коре. Можешь переходить к следующей стадии.
— Да? — воодушевилась Сакура. — Правда?
Сарада сморгнула влагу с ресниц.
Мама освоила первые ступени гендзюцу?
Счастливая Сакура с надеждой смотрела на нее, но явно пока не решалась выразить вслух просьбу тренировать ее дальше. Какаши-сенсей знал, как отвлечь Сараду, и сделал это весьма искусно.
— Так что, ты можешь контролировать поток? — спросила Сарада, размазывая по щекам остатки слез. — Ладно.
— Обучишь меня дальше? — Сакура осмелела и подползла к ней ближе.
Какаши-сенсей вновь открыл свою книжечку и сделал вид, что читает, но Сарада была уверена: он все еще внимательно наблюдает и слушает.
Вспомнив уроки дяди, она откашлялась и начала занудным тоном:
— Для того, чтобы создавать хорошее гендзюцу, нужно четыре важных качества.
— Какие? — тут же встрял Наруто.
— Есть идеи?
— Хороший контроль чакры, — Сакура загнула один палец. — Предрасположенность к Инь.
— Да. Еще?
Сакура призадумалась. Какаши-сенсей с любопытством окинул взглядом своих учеников. Все-таки не читал. Наблюдал втихаря.
— Даже не знаю, — сдалась Сакура.
— Интеллект и фантазия, — сказала Сарада.
Взгляд застрял на полупустом бенто Наруто, и она вдруг провалилась мыслями в свое прошлое.
Шелестели деревья в саду. По темной воде рукотворного пруда ударил хвостом карп-кои, а следом звонко стукнула о камень бамбуковая трубка шиши-одоши. Выделялись в полумраке симметричные рисунки гербов на секциях забора. А рядом сидел дядя. Спокойный, серьезный. Сарада редко вспоминала его таким, каким он был до трагедии. Этот образ задавила душевная травма. Казалось, всего этого не могло быть на самом деле: мирного вечера на террасе дома бабушки и дедушки, уроков гендзюцу… Но сейчас она сама говорила словами Итачи, и подробности того вечера оживали вновь.
