Обращение «Нанадайме» срывалось у Сарады с языка машинально. Наруто это нравилось, ей это было привычно, поэтому такая форма общения закрепилась у них с первых дней знакомства. Сарада стала сестренкой «нээ-чан», а Узумаки Наруто досрочно обрел титул Нанадайме.

Она долго думала над тем, как ей спасти маму. Минуло уже почти две недели, и Сарада четко ощущала, что ее жизнь висит на волоске, а с жизнью и весь план по спасению близких. План, которого все еще не было.

В любой момент могла нахлынуть новая волна. В любой момент мог появиться дядя и убить ее быстро и безболезненно. Или долго и мучительно, в отместку за Лист. Сарада считала себя шиноби, но она еще никого никогда не убивала, и представить, что дядя может так запросто оборвать ее жизнь, было сложно. Сарада не могла поверить, что Учиха Итачи, тот мальчишка с хвостиком, — убийца. И все же холодная уверенность в его взгляде подтверждала: убийца.

Может.

Просьба проводить ее к Сакуре была панической попыткой Сарады успеть хоть что-то.

Ну встретишь ты маму. И что дальше? Что ты ей скажешь? Что менее чем через три десятка лет она умрет на задании и что надо быть осторожной?

Бред. Мама все забудет. Да и подробностей Сарада рассказать ей не могла. Она ведь не знала этих самых подробностей.

Или наоборот, мама не забудет, а испугается и передумает поступать в академию. Не станет шиноби. Не встретит отца. Они не полюбят друг друга.

И я не появлюсь на свет. Боги, почему все так сложно-то, а?

— Вот она, — сердито фыркнул Наруто.

Сарада отвлеклась от своих мыслей и взглянула на ораву детей у парка. Среди толпы мелькала розовая макушка, перехваченная лентой. Это могла быть только Сакура.

Мама.

Сарада застыла, не в силах оторвать взгляд от крошечной девочки. Она узнавала в незнакомых детях будущих героев Четвертой Мировой. Вот Яманака Ино. А это — советник Нанадайме — Нара Шикамару. Такой маленький, но все равно деловой и равнодушный. Совсем как Шикадай, как две капли воды. Остальных детей Сарада не узнавала, да и взгляд сам собой возвращался к маме. Маленькая Сакура что-то кричала своим подругам.

Мамочка. Живая.

Наруто словно почувствовал охвативший ее трепет и перестал ворчать, просто молча стоял рядом, наблюдая за детьми, которые не собирались принимать его в игру.

Нет, она не могла подойти к маленькой маме. Глупая, бестолковая идея. Бессмысленно говорить ей что-либо. Невозможно вырвать это розовое чудо из ее волшебного мирка, встретиться с удивленным перепуганным взглядом и объявить, что когда-то в будущем она умрет и что ее дочь от человека, с которым она даже еще, наверное, не знакома, будет очень сильно по ней скучать. Настолько сильно, что отправится в прошлое.

— Нээ-чан, — тихо позвал Нанадайме.

Его голос прозвучал удивительно спокойно и твердо.

— Почему ты плачешь?

Слезы, смазавшие вид толпы счастливых малышей, сорвались с ресниц и потекли по щекам. Сарада приподняла очки и вытерла их кулаком.

Прошлое и будущее снова накладывались друг на друга. Она опять стояла рядом с Седьмым, глядя на недоступный ей мир, в котором находилась ее мама. Только в будущем это было на кладбище, а сейчас… Нет, сейчас мама была так же далеко от нее, как и в будущем. Невидимая стена разделяла их. Останавливала любой ее порыв шагнуть к матери и заговорить. И маленькая Сакура все так же оставалась по ту сторону стены, в своем детском мире, где царили игры, друзья и счастье. А они с Наруто оставались по другую сторону, где были лишь одиночество и боль.

— Спасибо, Нанадайме, — устало сказала Сарада.

— Ты не будешь с ней говорить?

— Нет.

Наруто не ответил.

— Слушай... — сказала Сарада. — Когда станешь Нанадайме у тебя будут дети, и у Сакуры тоже. Им исполнится двенадцать и они как раз выпустятся из академии.

Наруто слушал ее с удивлением.

— Не отправляй Сакуру на миссии. Иначе она погибнет. Обещаешь, Нанадайме?

— Ты что, видишь будущее?

— Просто пообещай мне, — Сарада сцепила зубы, чтобы не разрыдаться.

****

Напряжение со временем стало понемногу отступать. Дядя больше не появлялся. Жизнь текла плавно и размеренно. Сарада работала в чайной, вечером гуляла с маленьким Наруто, а после — возвращалась домой, в ночлежку. С соседками отношения установились отличные. Если раньше Сарада ни с кем не разговаривала и старалась вести себя как можно более незаметно, то после случая в арке незнакомые женщины стали ей чуть ли не подругами. Сарада заходила в спальню и громко здоровалась с бабьим коллективом, а коллектив ей приветливо отвечал. Она больше не чувствовала себя чужой ни в ночлежке, ни в чайной. Но это была не та жизнь, к которой она привыкла. Сарада все еще оставалась куноичи, скучала по тренировкам. А в подобном положении тренироваться было невозможно.

Она понимала, что ей надо становиться сильнее, что пропасть между ее силой и способностями местных генинов просто огромна. Встреча с дядей лишний раз подтверждала это. Как он запросто сковал ее гендзюцу. Ее, кровного носителя шарингана.

Хотя, по словам Шинко, Учиха Итачи уже давно получил звание чунина. И это во сколько? В десять лет?

Сарада задумчиво наблюдала, за компанией на сдвинутых футонах. Сегодня женщины играли в карты.

Из коридора послышался голосок мужичка-администратора.

— Господа, вам направо! Туда нельзя!

— Отвянь, падла.

За бумажной дверью показались тени. Створка седзи отодвинулась в сторону, и в женскую спальню заглянул мужчина. Поднялся страшный визг. Девушки вскакивали и натягивали на себя халаты, другие прятались за одеялами. Из угла компании картежниц раздался хриплый голос:

— А ну пшел отсюда!

Мужчина ухмыльнулся, отклонился обратно, что-то сказал людям, стоящим за дверью, и уверенно ступил в комнату.

— Ты ба, какой цветник.

За ним заходили и другие мужчины.

— Мужики, а нам сегодня везет.

— Господа, попрошу вас… — администратор робко пытался восстановить порядок, но его ударили под дых и вытолкнули из коридора.

Мышцы сковал леденящий душу страх. Сарада догадывалась, что хотят сделать мужчины, и это приводило ее в ужас.

Я не хочу этого видеть. Не хочу участвовать в этом. Я не хочу, чтобы это вообще происходило!

Справится ли она с оравой мужчин? Справится. Да, ей далеко до дяди, но эти люди — гражданские. Она могла сковать их гендзюцу, даже не вступая с ними в бой.

Но мне нельзя показывать, что я куноичи. Что, если дядя…

Мысли раскачивались из стороны в сторону. Желание защитить добрых женщин по инерции откатывалось к необходимости скрывать свою личность шиноби. И обратно. Защитить…

Боги, что мне делать?

— Ублюдки, — воскликнула одна из девушек. — Пошли вон отсюда. Здесь ребенок!

— Это неважно, — ухмыльнулся мужчина, хватая ее за руки.

Девушка пыталась отбиваться, но пальцы сомкнулись вокруг ее запястий железной хваткой. Мужчина довольно загоготал.

Я не могу на это смотреть! Я должна их остановить...

— Эй, цыпленок. Иди-ка сюда!

Крепкий парень уверенно двигался прямо к ней.

«Я? Зачем тебе я?— в панике гадала Сарада. — Я же…»

В лицо пахнуло алкоголем. Парень оттеснил ее. Сарада вжалась спиной в стену и застыла от ужаса, а он нависал над ней, и в его глазах читалось не похотливое предвкушение, а холодная решимость убийцы.

Шиноби.

Маятник сомнений, бешено качавшийся в ее сердце, вдруг застыл.

Она не позволит ему коснуться себя. Ни в коем случае.

Шаринган активировался мгновенно, ему хватило и доли секунды. Наспех сколоченная иллюзия просочилась в сознание парня. Он сопротивлялся. Гендзюцу застопорилось, удерживаемое волей ниндзя, но Сарада яростно протолкнула иллюзию глубже. Противник рухнул на пол. На грохот падения обернулись перепуганные девушки и другие мужчины.