После Елена Петровна хотела было, наконец, втиснуться в автобус, но из прохода свешивалась чья-то нога, которая еще не сумела проникнуть внутрь салона. Женщине не захотелось быть как та нога. Она постояла, поморщилась и решила дождаться следующего транспорта.

В конце концов, она не торопится. Некуда ей торопиться, никто ее там не ждет…

— Вас подвезти?

Скрипнув тормозами возле остановки, остановились белые жигули. Модель Елена Петровна не разглядела, да и не разбиралась она в таких тонкостях.

Из приоткрытого окна на нее серёзно смотрело загорелое мужское лицо в огромных солнцезащитных очках и панаме. Такой глубокой, что вместе с очками она закрывала чуть ли не половину лица незнакомца. Видимо, не любил он солнце.

— Спасибо, — поджала губы Елена Петровна. — Я хочу на автобусе проехаться.

— Да вы не беспокойтесь, — улыбнулся водитель. — Денег с вас не возьму. Вы же в дачный кооператив «Радуга» направляетесь? Мне как раз по пути.

— С чего вы взяли, что я в «Радугу»? — хмыкнула женщина.

— Это несложно. У вас кофта дачная, а по этой дороге других огородных поселков нет…

— Ладно, — кивнула Елена Петровна и уселась в машину, на заднее сиденье. — Только обещайте, что не будете приставать.

— Обещаю, — заверил мужчина, а Елена Петровна вздохнула.

«Что же вы все такие неприставучие-то…» — с тоской подумала она.

— Варя? — я немного опешил, когда прямо с самого утра увидел свою знакомую в гостинице, в холле первого этажа. — Ты что здесь делаешь?

Неприятные подозрения закрались в голову, рубашка вдруг прилипла к телу. Этого мне только не хватало! Сейчас за моей спиной появится Света, она задержалась в номере, подкрашивает на дорожку губки, а после мы собирались отправиться на работу. А тут явление — Варя пришла чуть ли не на порог…

Но я ошибся. Не ко мне она пришла. Девушка была в прокурорской форме и не одна. Рядом с ней мелькнули бандитские рожи, явно из местного уголовного розыска. Еще и участковый в форме нарисовался. Его легко узнать — звание-то офицерское, но взгляд не начальственный, немного усталый и жизнью потертый.

— Андрей! — просияла Варя белыми зубками и петличками на форме. — Ты почему не звонишь?

— А почему он должен звонить? — раздался голос Светы из-за моей спины.

Вот блин, как она так незаметно подошла, будто пантера на охоте? Ведь ее каблучки обычно за версту слышно…

Улыбка с лица следачки мгновенно улетучилась, в глазах появился лед, которым она попыталась как бы царапнуть Свету. Но моя благоверная стрельнула в ответ взором гневным и тоже холодным.

Света демонстративно взяла меня под локоток, прижалась ко мне, метя территорию. Варя, конечно, сразу поняла, кто мы есть друг другу, но, надо отдать ей должное, выкрутилась и меня не сдала.

— Мы договорились обсудить дело по убийству балерины Завьяловой, которое я веду. Андрей Григорьевич присутствовал на осмотре места происшествия и обещал поделиться своими соображениями по поводу следственных версий.

— У нас свое убийство, — фыркнула Света. — А вы занимайтесь своими…

Мне показалось, что она вглядывалась в волосы соперницы. Неужели сравнивала их с тем волоском, что обнаружила на моем плече день назад? Ну не похожи ведь они по цвету, чего так всматриваться?

Дамы одарили напоследок друг друга колкими взглядами и разошлись.

Мы со Светой направились на выход, а Варя пошла беседовать с персоналом гостиницы.

— Что здесь случилось? — спросил я Свету. — Похоже, что осмотр места происшествия делают.

— Ага, — кивнула та. — По потеряшке.

— Какой потеряшке?

— Ты не знаешь? Ах да, ты еще спал — после своей ночной работы, когда они все сюда набежали. Администратор, говорят, исчезла. Как без вести пропавшую отрабатывают.

— Так. А почему осмотр здесь делают, а не на ее квартире?

— Администратор одна, вроде бы, жила, а здесь, получается, ее видели в последний раз.

— Все равно, на квартире надо тоже провести, — нахмурился я.

— Да успокойся… Проведут и без тебя.

— А что за администратор?

— Я не знаю, не спрашивала. Сказали только, что никогда она не терялась, не прогуливала. Даже на больничные не ходила. Я вот не представляю, как женщина может не ходить на больничный?

— Ну, ты же не ходишь…

— А если ребенок заболеет?

На слове «ребенок» Света сделал акцент, будто ждала от меня какой-то особой реакции, но я лишь кивнул и добавил:

— Может, у нее нет детей?

— Может… Сказали, что на рабочем месте от нее только книжки остались.

— Какие книжки?

— Светлицкого, какие же еще. Такое ощущение, что этот странный город только его и читает…

Неприятный холодок пробежал по моей спине.

— Разрешите? — постучавшись, я вошел в дверь кабинета с табличкой «начальник УВД Литейского горисполкома полковник милиции Д. И. Лосев».

Дмитрий Ильич скинул китель и сидел в форменной рубашке и галстуке, попивал чаек. На столе отпечтанная сводка, пара кодексов и красная папка с надписью на корочке: «На подпись», с выпирающей из нее кипой бумаг.

— Андрей Григорьевич, — кивнул он по-хозяйски, — входите, присаживайтесь. Здравствуйте.

Улыбка на пухлом лице полковника казалась радушной, но в глазах сквозил тревожный интерес к моей персоне. Руководитель целого органа явно гадал, зачем я к нему пожаловал.

— Здравствуйте, Дмитрий Ильич, я по поводу нашего дела Парамонова, — я сел на стул за приставным столом, повернулся полубоком к собеседнику.

Неудобное положение, но я компенсировал это, облокотившись на стол и закинув ногу на ногу.

— Вам помощь нужна? — осведомился Лосев. — Могу выделить парочку оперуполномоченных. Ребята толковые, после школы милиции.

— Спасибо, не надо. Пока, во всяком случае. У меня тут прелюбопытная информация появилась насчет потерпевшего. Якобы Савелий Артурович имел нетрудовые доходы.

— Вот как? — пузатый милиционер отставил кружку и вытер рукавом вспотевшую вдруг лысинку.

Лицо его немного раскраснелось, то ли от горячего чая, то ли от моих слов.

— Я поговорил с вашими сотрудниками ОБХСС, с руководством уголовного розыска — никто ничего не знает, лишь плечами пожимают.

— Ну, раз не знают, значит, информация не подтвердилась ваша, — улыбнулся Лосев и, немного расслабившись, снова взял кружку, на фарфоре которой, виднелось изображение победоносной «Авроры» на фоне ордена и надпись «1917 — 1977».

— Я так не думаю… — я смотрел прямо в глаза собеседнику.

— Вы хотите сказать, мои сотрудники некомпетентны? — заерзал в кресле полковник.

— Не хочу… Но хотел бы прояснить ситуацию. Источник информации достоверный, нет у меня оснований ему не доверять… Дмитрий Ильич, у меня сложилось такое ощущение, что есть некое указание. Замалчивать некоторые моменты, так сказать. Не обращать на них внимание.

Я снова помолчал и всё смотрел ему в глаза.

— В каком смысле? — чайная ложечка тревожно звякнула в кружке Лосева.

— Вот я об этом и хотел вас спросить.

— Вы на что намекаете, товарищ Петров? Что я прикрываю цеховика? — Лосев нахмурился, поддав обиды в голос.

— Вы сами это сказали… А я лишь хочу докопаться до истины.

Глаз полковника дернулся, но он быстренько снова натянул на круглое лицо улыбку и развел руками:

— Да что вы такое говорите? Савелий Артурович — герой соцтруда, уважаемый человек, а вы имя его порочите.

Он даже погрозил мне пальцем — впрочем, аккуратно, этак полушутливо.

— Я хочу найти его убийцу. Возможно, смерть его как-то связана с его профессиональной деятельностью.

— Вот и ищите, съездите на фабрику, поговорите с людьми. Я-то при чем?

— Уже съездил, — твёрдо ответил я, — но вы же понимаете, что никто ничего на фабрике не скажет, а вот вы, как начальник милиции, наверняка в курсе его возможных незаконных делишек.

— Нет, — замотал головой полковник. — Мне нечего вам рассказать. Ваша информация, вероятно, недостоверная. Ничего такого за товарищем Парамоновым я не помню…