— Звучит как-то натянуто, — не согласился Птицын.

— Ваш скепсис тут не уместен, Валерий. Они же практически открытым текстом сказали. В любом случае, если мы ошиблись — никогда не поздно будет переиграть. В конце концов, мы просто позвоним по телефону и уточним. Но я уверен, что мы не ошиблись.

— Остаётся только вопрос, где мы сами это проклятое место будем искать? — пробурчал Лёха. — Или что, ездить по округе, и искать, где граница между явью и навью тонкая?

— Алексей, вы меня разочаровываете, — укоризненно покачал головой Радей Тихославович. — И это сотрудник правоохранительных органов! У нас же есть все данные на этого мальчика: Мирослав Алексеев, возраст — семь лет, до недавнего времени учился в школе номер сто девятнадцать. Кстати, в который раз поражаюсь, какая у вас огромная численность населения! Сто девятнадцатый номер! Извините, отвлёкся. — Радей Тихославович потёр пятачок. — Так вот, нынче мальчик перевёлся в другую школу, по месту жительства. Его семья недавно переехала, а в школу он до сих пор ходил старую. Теперь же они перебрались в другой район… у вас это называется жилой комплекс. На другом конце города — называется Умный Город. Только почему-то на англицкий манер. Предлагаю туда и съездить для начала, оценить обстановку.

— Радей Тихославович, как вам это удалось? — поразился Птицын.

— Вообще никаких сложностей. Самое трудное было разобраться, как пользоваться компьютером, остальное — дело техники. Должен заметить, ваше правительство поступило очень разумно и дальновидно. Оно сделало модным рассказывать о себе всё любому желающему, представляете! Эта идея, что у каждого жителя должна быть специальная карточка в сети, в которую внесены все мало-мальски значимые события в жизни, просто гениальна! Тому, кто это придумал, нужно памятник поставить от лица всех оперативников мира! Я просто заглянул на страницу вашей племянницы, нашёл там среди её одноклассников тех, у кого в друзьях добавлен этот мальчик, Мирослав, и прочитал всё необходимое у него на странице. И эта работа заняла у меня всего час, не выходя из дома. Уму непостижимо!

Друзья мои, если вы дочитали до этого момента, значит, вам интересно. Буду очень благодарен, если вы это отметите лайком, а в идеале — ещё и комментарием. Мало того, что это мотивирует само по себе, так ещё помогает в продвижении книги!

В этом ЖК Валерке бывать не доводилось. Они с Алисой с любопытством оглядывались по сторонам. Новенький. Домики невысокие, большая часть — пятиэтажки, весёленького зелёного цвета. Дороги свежие, тротуары выложены плиткой, в центре ЖК — новая большая школа, а рядом — детский садик. Тишина и пастораль, иначе не скажешь. Домов совсем немного, около двадцати штук, а вокруг — поля. До шумного пыльного города — два километра, а здесь воздух чистый и прозрачный. Красота! Птицын даже как-то умилился, разглядывая эту картину. А вот спутники, в отличие от него, выглядели настороженными.

— Да, понятно, почему ваша охранка заприметила это место, — констатировал Радей Тихославович. — Не могу объяснить, но… чувствуете?

Валерка удивлённо посмотрел на чиновника — слишком неожиданно было от него такое услышать. А вот Алиса кивнула понимающе:

— Как будто ненастоящее, да? — спросила девушка. — Такое ощущение, что все эти дома, деревья и даже люди — картонные, а внутри — что-то недоброе и страшное. Здесь всё покрыто тоненькой-тоненькой плёночкой, вот.

— Вот-вот. Точнее и не скажешь!

— А мне нравится, — удивился Валерка. — Ничего такого не чувствую.

— Вы, князь, просто слишком толстокожи, — хмыкнул поросёнок. — Вот и не чувствуете. Совсем не удивлён — если уж вы ухитрились игнорировать зов Кащея, то здешние странности точно вас не проймут. К слову, на будущее я бы на вашем месте учитывал этот недостаток. Лучше всегда иметь рядом кого-нибудь более чувствительного, чтобы не упустить важные моменты. Вот меня, например, или уважаемую Алису.

— Буду иметь ввиду, — кивнул Птицын.

Они ещё несколько минут стояли возле машины, разглядывая местные пейзажи, потом Радей Тихославович предложил пройтись:

— Стоя на одном месте всё равно ничего не найдём, — объяснил поросёнок. — А так, может, удастся понять, откуда конкретно веет нехорошим. Не хотелось бы, чтобы во время операции нам что-то помешало. Но уже сейчас ясно — чиновники из охранки ошиблись. И Ольга — тоже. Это не проклятие.

— Согласна, — кивнула Алиса. — Проклятья… они немного другие, не так выглядят. И не так пахнут.

Птицын удивлённо покачал головой — надо же, какие тонкости в восприятии! Пахнут им проклятия, и выглядят… плёночки какие-то… Он изо всех сил пытался почувствовать, о чём говорили спутники, но тщетно. Только чихнул от напряжения, вызвав недовольный взгляд у проходившей мимо мамаши: безобразие, дитятку того гляди разбудит!

Они ещё немного побродили по дворам. Валерка удивлялся, сколько здесь детских и спортивных площадок. Даже теннисный корт нашёлся! В других частях города парень такого и не видел! По крайней мере, в таком-то количестве. Чуть ли не возле каждого дома! Троица исследователей поднялась вверх, к двум десятиэтажкам — тем, что находились в самой верхней точке ландшафта. Отсюда можно было обозреть весь ЖК. И опять — Птицыну показалось, что здесь довольно красиво.

«Не знаю, что тут за проклятья или не проклятья, но я бы здесь с удовольствием пожил. Правда, до центра далеко, да и пробки тут постоянно… Но вообще — место шикарное. У нас, в Ляхово, конечно, приятнее, но это мне. Потому что там народу ещё меньше, да и вообще — глухой угол. А кому-нибудь нормальному здесь было бы куда веселее».

Спутников, между тем, настороженное настроение всё не отпускало. Наоборот, что Радею Тихославовичу, что Алисе, становилось всё тревожнее.

— Вот что, друзья мои, — сказал, наконец, поросёнок. — Поедемте домой, мы сейчас тут ничего не высмотрим. Нужно здесь побывать ночью. Послушать, что говорят местные духи, а то и поговорить с кем-нибудь из них, если согласятся общаться.

— Поддерживаю, — кивнула Алиса. — Не хочется, чтобы в городе, в котором я живу, было такое!

«Да какое — такое⁈ — хотел возмутиться Птицын, но промолчал. В конце концов, может, и в самом деле ночью что-то станет понятнее?»

Ночной «Умный город» Валерке понравился значительно меньше. Как будто скрылся фальшивый блеск, и наружу вылезла истинная сущность. Не особенно страшная, просто — ничем не примечательная. Может, свою роль сыграла погода? Утром светило солнце, а под вечер небо заволокло тучами, посыпался мелкий, противный дождик. Как будто не весна на дворе, а самая что ни на есть поздняя осень. Ещё и фонари вместо того, чтобы светить как положено, моргали — то зажгутся, то снова погаснут с периодичностью раз в две-три секунды, навевая ассоциации с аварийным освещением. Окна домов светятся тускло и уныло.

— Пожалуй, согласен, — пробормотал Птицын. — Действительно, не самое приятное место.

— Бог мой, Валерий, вашей толстокожести можно только позавидовать! — поразился Радей Тихославович. — Да тут впору от тоски вены себе вскрыть, а у вас — не самое приятное место! Давайте как мы всё-таки попробуем почувствовать то, что чувствуем мы с Алисой. Давайте, возьмите меня на руки, а то уж больно велика разница в росте.

Валерка послушно подхватил на руки поросёнка, крякнул от натуги — весу в чиновнике оказалось гораздо больше, чем можно было подумать.

— Вот так, — довольно сказал поросёнок, прикладывая пальчики к вискам Птицына. — Жаль, что из меня так и не получился колдун, но кое-что и я могу. Только вы тоже, Валерий, постарайтесь мне помочь. Попробуйте прислушаться к тому, что происходит вокруг. Присмотритесь. Вдохните местную атмосферу. Вы всегда закрыты, всегда в себе, а здесь нужно, наоборот, открыться для окружающего мира, прислушаться к тому, что он хочет вам сказать.

Парень всё это тщетно пытался проделать ещё днём, но, видно, Радей Тихославович что-то умел. Неожиданно Валерка вдруг услышал. Где-то на ребёнка орёт пьяная мамаша. Годовалая малышка надрывается от крика, чем только сильнее раззадоривает мать. Водитель сбивает пешехода, проезжая это место — он просто не видит человека. Тупая злоба закрывает ему обзор. Бабушка сажает цветочки, в палисаднике не для того, чтобы порадовать людей, а для того, чтобы целыми днями следить за ними, и орать, орать на пробегающих мимо детишек, чтобы не потоптали. Хозяева дёргают за поводки собак, которые тянутся друг друга обнюхать — нельзя радоваться! Здесь — нельзя. Тяжёлая, тупая ненависть закручивается над домами огромной, мутной воронкой так, что трудно дышать, а в теле поселяется противная, мерзкая слабость.