Я сделал шаг назад, отходя от воды. Твою дивизию! Что происходит?..

Пальцы сами нащупали клапан кобуры. Отщёлкнули. Рукоятка Макарова легла в ладонь.

Чёрт! Озеро продолжало темнеть.

Тот самый эффект, о котором судачил весь город — и Марфа Петровна. Это действо и происходило, сейчас, здесь, у меня на глазах. Я смотрел, как завороженный.

И тогда сзади послышался шорох.

Я резко рванул, развернулся всем телом — пистолет наготове, палец на спуске, дыхание задержал. Но не успел.

Что-то вынырнуло из темноты сзади — не силуэт, не тень, а резкий скачок движения. Удар пришёлся точно, выверенно — мне в висок. Всё обрушилось в один миг: гул, боль, провал.

Последнее, что я видел, прежде чем рухнуть на мокрую землю, — это озеро. Оно было абсолютно чёрным.

Как дьявольский зрачок.

Как смерть.

Я упал на спину, ударившись плечом о торчащий корень. В голове зазвенело, но сознание не ушло, а в голове мелькнуло какое-то удивление:

«Не вырубился!»

Тут же, на автомате, я втянул голову в плечи, защищая лицо. Перекатился в сторону, но в ту же секунду на грудь навалилось что-то тяжёлое, мощное. Придавило к земле.

Темно, ни черта не видно. Только сиплое дыхание и чужие пальцы, стискивающие мое горло.

Душит, сука!

Противник рассчитывал, что я отключусь после первого удара. А теперь пытался добить, задушить. Искры в моих глазах ещё плясали, но адреналин быстро пришёл на выручку — мышцы собрались, дыхание прорезалось сквозь спазм. Перед глазами все плывет, но я уже готов к схватке и вцепился в ответ. Борьба, попытка скинуть тело с себя.

Я вслепую нащупал его правую руку и резко вывернул запястье. Должен был быть щелчок, хруст и крик боли — но нет. Противник успел податься за рукой, не дал взять сустав на излом. Сработал грамотно. Боец, не уличный.

Следом — короткий прямой удар мне в лицо. Я подставил плечо, и удар скользнул. Сам же вцепился в его одежду.

Пиджак?

Твою мать! Кто здесь носит пиджак по ночам? Неважно. Главное — не дать ему выйти на дистанцию удара, с которой он меня забьет сверху. Так что я прижал врага к себе, сблизил корпуса и борол.

Он был тяжелее, и позиция выгоднее — выше. Давил, дышал через нос, коротко, с рыком. Челюсти стиснуты. От него несло потом, лесом и… одеколоном? Почему запах мне знаком? Эти мысли пронеслись в голове со скоростью звука, время будто замедлилось. Мы барахтались на земле. Он пытался меня придушить или ударить, я же вязал его руки, бил в ответ. И даже пару раз знатно зарядил по скуле.

Выждал момент. И вот — сместил ногу, поворот, толчок, рывком повёл корпус вбок — и скинул его. Он глухо грохнулся о землю. В этот момент я стал лихорадочно шарить по земле, там, куда упал пистолет.

Пальцы скользили по колючему дёрну, но через секунду нащупали сталь, и вот я уже почти встал, но ухватить рукоятку не не успел — он лягнул, врезал мне в живот. Я отлетел, ударился о дерево. Воздух вышибло из лёгких. Пока я пытался вдохнуть, он уже поднялся.

Свет луны, перечеркнутый навесом веток, давал слабое пятно, вычерчивал разве что силуэт врага. Крепкий гад, широк в плечах. Я увидел, как противник нагнулся, поднял что-то с земли. Камень? Удерживал он его двумя руками. Тяжёлый.

Замахнулся.

— Брось, сука! Стрелять буду! — рявкнул я, выставив вперёд руку, будто держал оружие, но на самом деле направил лишь палец, надеясь, что он не умеет видеть в темноте.

Человек замер. Стоял пару секунд. Потом камень с глухим стуком выпал из его рук.

— Петров?.. — выдохнул он. Голос хриплый, будто после десятикилометровой пробежки, знакомый. — Это ты?..

Я молчал. Дышал тяжело, выравнивал пульс.

— Кто ты такой, твою мать? — выдохнул я, наконец.

Тот шагнул ближе. Вышел из-под тени огромного дерева. Небесный ночной свет скользнул по его лицу — усталому, искажённому удивлением. Лоб в грязи, под глазом свежий синяк. Успел я его потрепать знатно.

— Не бей… — проговорил тот. — Не узнал. Я… я свой…

Пользуясь его замешательством, я быстро подхватил с земли пистолет, навёл точно в грудь уже по-настоящему.

— Стоять. Какой-такой свой? — спокойно, но жёстко осадил его я. — Руки вверх. Дернешься — стреляю.

— Андрей Григорьевич, погоди… — голос был знакомый, но я не мог понять, чей. — Майор госбезопасности Орлов я.

— Борислав Гордеевич? — и тут уже я удивился, но не убрал оружия. — Какого чёрта ты на меня налетел? Ещё чуть-чуть — и всё, прибил бы я тебя в темноте. И правильно бы сделал.

Не ожидал я такого от конторских.

— Не поверишь, Андрей Григорьевич. Ошибся… — вздохнул он. — Темно, на нервах… Не признал тебя.

— Ошибся? — процедил я. — Нихрена себе ошибочка. Ты что здесь прячешься по кустам? На милиционеров кидаешься…

Я уже поднял фонарь и посветил. Да, точно он — КГБшник Орлов. Тот самый, которого я официально отправил «на паузу», потому что его приставили к нашей группе, но я сказал, что группы нема, а я здесь, как проверяющее лицо. Но он, судя по всему, тот еще «вольный художник» — не ушёл, не отступился, следил, копал. Ещё и к Марфе захаживал, если верить её рассказу. Ну кто еще мог к ней заявиться с корочками? и по описаниям Гречихиной — похож.

А теперь вдруг тут нарисовался. Ну, красавец. Прямо возле лагеря пропавшего учёного.

— Опусти пистолет, Григорьевич, — осторожно проговорил Орлов.

— Не указывай, — я по-прежнему держал ствол нацеленным на КГБшника. — Объясни-ка лучше, товарищ начальник отделения… какого рожна ты здесь забыл? И на кого ты напал? Ну если не признал меня, то думал — кто?

Он откашлялся, вытер лоб, облизал пересохшие губы.

— Долгая история.

— А я не тороплюсь… И тебе не советую. Давай, выкладывай.

— Я стал наводить справки… С Марфы Петровны начал. Все нити к ней вели. Озеро, пропавшие… Ну и плюс — с Москвы сообщили: Мельников здесь. Геохимик известный. Светило, мать его в коромысло… А для меня он — потерпевшая ученая голова, блин. Полез со своими исследования сюда совсем не вовремя. Здесь люди пропадают, а он… Ну в общем, стал я за ним наблюдать. Но исчез он как-то быстро. Фьюить, и нет. Понимаешь? С гостиницы смылся бесследно. Сначала подумал, что просто ушёл погулять, а потом понял — нет. Что-то не так. Узнал через Краснову — оказывается, здесь, на берегу его лагерь. Ну, я и пришёл. Она место описала. Палатку увидел, оборудование — а человека нет. Кровь на суку там, разрез брезента, сам же наверняка всё видел. Ясно — бежать пришлось интеллигенту. Ну, или утащили его, или пришибли. Думаю: убийца где-то рядом. «Волга» моя там, за пригорком, а я сел, подождал. Потом — ты вдруг нарисовался. В темноте я и не разобрал…

— И решил сразу вломить, — отозвался я. — Без предупреждения. Без попытки установить, кто перед тобой?

— Ну а как еще? Сам посуди, Григорич… ночь, лес, пропавший геолог, кровь на дереве.

— Геохимик, — уточнил я.

— Все одно, я в ученых степенях и специальностях сильно не разбираюсь. Но факт налицо — хана, скорее всего, командировочному. А я без оружия, решил тебя вырубить кулаком, — ответил он похлопывая себя по карманам и показывая, что кобуры на нём нет. — Приказ у нас — работаем под «гражданских», не светимся, без табельного то бишь. Озвучили — «не тревожить, не пугать население». Сбор информации, анализ, в общем, только оперативными методами, не силовыми… Вот такие дела.

Я не ответил. Такое запросто могло быть. Особенно с учётом характера дел, которыми занимался Орлов. Да и подход у конторских иной — тихий, без лишнего шума.

— Ну и? — спросил я. — Дальше что думаешь делать?

Он глянул в сторону озера.

— Надо искать Мельникова. Пока не поздно. Живого или нет — всё равно надо найти.

— Где искать? Есть мысли? — я не опускал пистолет.

— Я не враг тебе, Петров, — спокойно сказал он. — Если б хотел — давно бы копал под тебя. Общее дело делаем, надо нам объединяться. Что скажешь?