Валерке всё это казалось ужасно смешным. Особенно, как Алиса пыталась завести машину. Бедная нива дёргалась и тут же снова глохла — после перехода Птицын не снял машину с передачи, а Алиса не догадалась выжать сцепление.

— Не получается! — Алиса, кажется, начала паниковать. Девушку было жалко — и так переживает, и ещё машину вести не получается. Обидно! Вот только как рассказать, что надо педаль сцепления выжать?

Валерка наклонился, и схватил Алису за коленку. Даже удивительно, что получилось. Алиса, правда, долго не могла понять, что от неё хотят. Даже, кажется, что-то не то подумала, и отвесила Валерке пощёчину. Было не обидно, потому что боли парень не почувствовал.

— Он пытается подсказать! — сообразил Демьян. — Точно, там же педали! Надо нажать какую-то.

Валерка толкнул коленку в сторону, показывая, что нажать надо самую левую. Дошло. Ещё через две попытки дошло, что нужно нажать и не отпускать, пока не заведёшь. Ну а дальше девушка уже и сама справилась. Разогнаться дальше первой передачи в зимнем лесу всё равно не светило, так что Валерка облегчённо выдохнул, и откинулся на сиденье — не нужно будет объяснять, как переключаться на вторую и третью. И сразу начал засыпать с чувством выполненного долга. Но не дали. Едва у него начали закрываться глаза, как парень подскочил от резкой боли в боку. Это Демьян кольнул его кинжалом.

— Прости, князь, но спать я тебе не дам. И сам уж постарайся не засыпать. Ты умрёшь — мы тоже долго не проживём, сам ведь понимаешь.

«Да почему я должен помереть, если засну?» — если уж совсем откровенно, Валерка никаких неприятных ощущений не испытывал. Наоборот, было тепло, радостно и очень уютно. Тот же вопрос интересовал и Алису, так что мучиться любопытством не пришлось.

— Это смертный сон, разве не чувствуешь? — ответил ей Демьян. — Он живой только потому, что бодрствует. Сам себе не даёт умереть. Как только заснёт — тело сдастся. Он — ведун, его воля сильна.

«Ну ладно. Не буду спать», — решил Птицын.

Выполнить собственное решение оказалось трудно. Машина так убаюкивающее и медленно покачивалась на бездорожье, что тут бы и здоровый заснул. Алиса ехала со скоростью двадцать километров в час и тщательно выбирала дорогу. «Если застрянем — тут и останемся, — понял Птицын. — Повезло, что тут такой сосняк хороший. И сугробов больших нет, и ровно относительно». Впрочем, в том, что не застряли, была ещё и заслуга Алисы. Девчонка вцепилась в руль так, что костяшки на пальцах побелели от напряжения. И губу прикусила до крови — по подбородку стекала тоненькая струйка, но она не обращала на это внимания. Спустя полтора часа машина выбралась-таки на узкую просёлочную дорогу, и стало легче. Девушка даже притопила немного педаль газа.

Так и добрались сначала до города, а потом до Канавинского моста. И вот там случился затык. Русалки отказались пропускать «экипаж». Может, увидели через стекло, в каком состоянии Валерка и Демьян, а может, сразу такое указание было. Даже объяснений придумывать не стали. Нет — и всё. Этот экипаж по их мосту не проедет.

Выслушав ответ привратниц, Алиса вышла из машины, — та опять заглохла, — и громко заявила:

— Вы не пропускаете князя Валерия. При свидетелях заявляю — если не пустите по праву закона, мы пройдём по праву силы. А вы все сгорите, мерзкие пучеглазые рыбы!

Девушка обернулась лисицей. Шёрстка снова покрылась языками пламени. Русалки отшатнулись в стороны, от случайных зрителей послышались удивлённые восклицания. Кажется, с огненными лисами они ещё дел не имели.

«Ну вот. И как теперь обратно переодеваться? Машину-то вести в таком виде не получится!» — Но Валерка плохо знал Алису. Девчонка невозмутимо обернулась обратно в человеческую форму и гордо, с прямой спиной, проследовала в машину. Парень даже порадовался, что находится в неадекватном состоянии. Можно не стесняться и любоваться, сколько захочется. Алиса грациозно опустилась на водительское сиденье. Тронулась плавно. Проезжая мимо поста не глядя швырнула в сторону ошарашенных русалок золотой — за проезд.

Больше им никто не препятствовал. Благополучно добрались до знакомого уже лекаря. К нему Алиса нагишом идти всё-таки постеснялась — быстро надела штаны и куртку, потом затащила по очереди сначала Птицына, потом Демьяна. Доктор, увидев раны упыря, направился к нему первому, но тот покачал головой:

— Сначала князя. Он отравлен ядом ератника.

Лекарь потеряно опустил руки:

— Но что вы от меня хотите? От этого яда нет противоядия. Он умрёт.

— Просто займитесь очищением крови, — упрямо мотнул головой Демьян. — Я знаю, у вас есть такая услуга.

— Но это бесполезно. Организм уже умирает! Очищение крови ничего не даст!

— Господин доктор, мы платим — вы делаете, — жестко ответил упырь. — О том, насколько это полезно будем судить после!

Сознания Валерка так и не потерял, и не потому, что Демьян с Алисой всю дорогу с ним говорили. Отвечать он долгое время не мог, как и двигаться. Всё, что выходило — это лупать глазами, как младенчику в конверте. При этом ощущения от чистки крови были… специфические. Поначалу Птицына ещё держало это странное состояние веселья, но по мере того, как кровь в жилах начала превращаться в кислоту, веселье уступало панике. Возможно, на самом деле никакой кислоты не было, но других сравнений Валерке в голову не пришло. Очень тяжело, когда никак не можешь выразить дикую боль, которая тебя поглощает. Птицын таращил глаза и вращал ими во все стороны, но потом и вращать перестал, потому что даже такие движения стали приносить дополнительные оттенки боли.

— Мы напрасно его мучаем, — сквозь туман в ушах доносились слова доктора. — Это человек, а не оборотень, и не упырь. Если раны на груди нанесены когтями ератника, то органы этого человека уже поражены. Все! Может быть, столичные врачи и смогли бы поддерживать его жизнь и запустить регенерацию, но у меня просто недостаточно оборудования. Я рекомендую вам пока не поздно начать обращение в упыря. Тогда будет хоть какой-то шанс сохранить ему жизнь… хотя после яда ератника это может и не помочь. Душе просто некуда будет возвращаться.

— Господин лекарь, вы делайте своё дело, а насчёт остального не беспокойтесь, — повторял Демьян, хотя Валерка был уже согласен и на превращение в упыря, лишь бы эта пытка прекратилась.

— Удивительно. Вы дали ему какое-то средство, усиливающее регенерацию? — спросил лекарь. — Органы постепенно восстанавливаются. Но боль князь сейчас испытывает совершенно ужасную. Как бы с ума не сошёл!

Валерка и сам уже опасался. Особенно невыносимо было от невозможности кричать. Казалось, вот если бы можно было орать и материться, пережить пытку было бы проще. Спустя какое-то время — может, час, но показалось, что целую вечность, характер боли изменился. Она слегка уменьшилась, и появились оттенки. Время от времени она будто вовсе уходила, оставляя только самые крохотные проявления где-то глубоко в груди, но потом снова горячей волной расходилась по организму. А самое главное — в моменты, когда боль становилась меньше, он мог говорить! Парень даже не сразу это понял — настолько привык, что не может двигать даже языком и челюстью. И вдруг в какой-то момент, когда в очередной раз накатило, заметил, что скрипит зубами!

Первое слово, которое он смог выговорить было, конечно, матерным. Даже присутствие Алисы не остановило.

— Что ж как паршиво-то!

— О, удивительно, что вы уже можете говорить. Это очень облегчит мне работу! — лекарь искренне обрадовался. — Можете рассказать о своих ощущениях?

— Что тут рассказывать? — прошипел Птицын. — Когда вы начали меня лечить, стало очень-очень больно. Сейчас чуть получше, но снова накатывает. Боль как будто сжимается в точку, а потом снова расходится по всему организму!

— Вот как? — отчего-то нахмурился лекарь, и начал вдвое интенсивнее изучать пациента. После того, как диагностика была закончена, мужчина ещё сильнее помрачнел, как-то засуетился. Доктор что-то взял с кушетки, на которой лежал Валерка.