— Бабой Людой кличут, — хозяйка шмыгнула носом и провела платком по глазам.

— Баба Люда, а у Веры были враги? Недоброжелатели?

— А тебе зачем?

— Так у меня отец в милиции работает, — сообразил сходу я. — Его попрошу, может разберется…

— Да разбирались уж… — махнула рукой бабуля. — Только без толку. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал. Рассказала я им все, только про полюбовника Вериного не рассказала.

— Почему? Это же важно.

— Да он человек хороший, интеллигентный. Незачем ему по допросам шастать.

— Баба Люда, миленькая, что же ты им про него не рассказала? Это же очень важно.

— Нельзя было, — вздохнула старушка. — Женат он был. Позор терпеть от соседей, что дочка моя с женатым спуталась. Утаила я. Любовь у них была… И так разведенная, Андрюшка еще от первого брака. В студенчестве замуж выскочила слишком рано, года не прожили.

— А как звать-то его, помните? — с надеждой спросил я.

— Так я имени и не знала. Вера ничего про него особо не рассказывала. Просто говорила, что человек уважаемый, образованный, что познакомит нас, когда он жену бросит и все по-людски будет. Я ворчала на нее, мол, что за тайны такие? Где это видано втихушку любовь плести? Как людям в глаза смотреть? А она говорила, что ей все равно на окружающих, что главное мое понимание и любовь ее ухажера. Права была дочка. Умница она у меня была… Не уберегла кровиночку.

Хозяйка опять завсхлипывала.

— Я так понимаю, жену он не бросил?

— Не знаю, сынок. Верочки не стало, и я теперь ничего не знаю. Не бросил, наверное. Рассказала бы мне дочка… А может, не успела просто.

— А как же вы избранника ее не видели, он что на похороны даже не пришел?

— А кто его знает, может и приходил, только на нем не написано было. Столько народу собралось, как в приходе на пасху. Любили все Верочку, уважали. Проводить пришли от мала до велика. Я там только нескольких человек узнала… Остальные все незнакомые. А ты точно не из милиции? — бабуля опять глянула на меня с подозрением. — А то давеча приходили двое, пытались самогон купить. Но я-то давно здесь живу. Каждого в лицо знаю. Друзья это были участкового нашего. Петьки Осинкина. Балбеса. Додумался же друзей своих подослать, с которыми в гараже по субботам выпивает. Думал, что? Не узнаю я их…

— Участковые они такие, — закивал я. — Хитрые… Но понять их можно. С них тоже начальство спрашивает.

— Да я-то понимаю, не по своей воле нарушаю закон. Боженька — не Леонид, бабушку простит. Может, еще чайку? Вот поговорила с тобой, излила душу грешную и легче прям стало…

— Спасибо, баба Люда, пора мне (Осинкин, наверное, извелся), вкусный у вас чаек.

— Так ты заходи, если что… Дорогу знаешь.

— Хорошо, как-нибудь заскочу. А Вера ваша в какой школе работала?

— В седьмой, как раз возле набережной, а что? Отец если в органах, должен подробности знать.

— Ну, да, до свидания баба Люда. с Андрюшкой за меня попрощайтесь, спит уже, наверное.

— Спит, шельмец. Притих… До свидания, сынок…

Я вышел в подъезд. Только дверь за мной захлопнулась, чуть не столкнулся нос к носу с участковым.

— Ты что дверь ей дал закрыть? — возмущался он. — Как мы теперь внутрь попадем? Купил?

— Не купил, — развел я руками. — Не торгует она больше, дядь Петь. Все…

— Как не торгует? — Осинкин хлопал глазами, будто неваляшка.

— Завязала, говорит. Перед соседями стыдно и закон нарушать не хочет. Боязно.

— Вот бляха… — Осинкин почесал за ухом. — Опять без результата вернусь.

— Пошли, дядь Петь, лучше хулиганов ловить. Давно ты по участку вечером ходил? Посмотрим, что да как. Может повезет. Знаю я тут пару злачных местечек, где воришки собираются. На гитарах брякают и радиоприемники с машин ворованные толкают.

— Где это? — удивленно уставился на меня участковый. — Почему я не знал?

— Пошли, покажу. Правда это не твой участок, но какая разница где палки рубить, лес он и есть лес.

— Шустрый ты Петров, — участковый повеселел и повернулся к внештатникам. — Мужики вы как, домой не торопитесь?

Те удрученно переминались с ноги на ногу. Перспектива бродить по ночному городу их не особо прельщала.

— Вот и хорошо, что никуда не спешите, — ответил за них Осинкин. — У нас рейд профилактический намечается. В целях, так сказать, предотвращения краж из автомашин. Проверим пару мест, где по оперативной информации краденое сбывают. Если задержим с поличным, обещаю подготовить и направить вашему руководству благодарственное письмо от имени начальника УВД города. Как вы на это смотрите? Замечательно! Веди, Петров…

Очередной рабочий день начался с визита в кадры.

— Разрешите? — постучавшись в кабинет начальника, я приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— А, Петров? — Криволапов кивнул. — Заходи.

— Вызывали? Василь Василич?

— Скажи, почему я за тобой бегать должен?

— Не понял, товарищ подполковник…

— Ты в школу милиции собираешься поступать? Курсант!

— Однозначно!

— Так, какого рожна не идешь оформляться? Тебя же и принимали на службу с учетом того, что ты потом поступать будешь.

Я хлопнул себя по лбу. Ёпрст! В свете последних событий, насыщенных и ярких, как карнавал в Рио-де-Жанейро, совсем вылетело из головы, что для поступления в школу милиции нужно оформиться чуть ли не за год кандидатом на поступление в отделе кадров УВД.

— Виноват, Василь Василич. Работы много, забегался.

— Забегался он! — Криволапов театрально раскинул руки. — А мне дело личное сформировать на тебя надо, как на поступающего. Запросы оформить, зачеты по физо принять, медкомиссию приложить и еще кучу разной… (кадровик осекся, чуть не сказав, видимо, "херни", но вовремя спохватился) документации, так сказать.

Криволапов еще что-то доказывал. Даже встал и мерил шагами кабинет. Жестикулировал и наслаждался своими ораторскими потугами. Видать, совсем Василь Василичу скучно. Если он в общении с простым служащим целый моноспектакль такой забабахал на вечную тему о том, как наши корабли бороздят просторы вселенной и какие нерадивые бывают сотрудники.

Старательно делая вид, что внимаю каждому слову оратора, киваю, как фигурка собачки с качающейся головой, что стояла в девяностые почти у каждого таксиста на торпеде их ласточек.

Когда источник словоблудия иссяк, Криволапов удовлетворенно сел за стол, довольный своей исключительной харизмой и тем, что просветил слесаря с душой, блуждающей в потемках.

— Вот тебе бланк анкеты, — пододвинул ко мне он типографский листок. — Заполнишь разборчиво печатными буквами. Отдашь Наталье Сергеевне. Она занимается кандидатами на поступление.

Вот жук. Подполковник столько вещал мне о трудностях моего оформления, а на деле всю работу сгрузил на свою подчиненную. Настоящий руководитель. Нравится мне это слово: означает "руками водить". Прям про Криволапова в самую точку. Золотое правило — “Плох тот начальник, кто работает больше своего подчиненного” Василь Василич свято чтил. Понимаю и не осуждаю. Если все работает, как часики из Швейцарии, то почему бы и нет?

Аккуратно, с почтением к докУменту взял анкету. В графе “Родственники” нужно указать подробно анкетные данные отца. Это уже интересно. Будет повод у матери поспрашивать. Мог же я забыть дату и место рождения папаши? Молодежь — она такая… Забывчивая. А для усиления своего интереса, анкету эту и положу перед ней…

Когда вернулся в отдел, Витя уже возился с потерпевшей, пытаясь откатать ей пальцы. Тетенька далеко уже послебальзаковского возраста, с трудом втиснутая в платье в горошек и с простой ситцевой косынкой на голове громко сетовала на свое горе горькое, вещая на весь коридор, где стоял столик для дактилоскопирования, вернее высокая тумба.

Рассказывала она о том, что цепочку эту золотую ее покойный муж-нефтяник подарил десять лет назад, когда ездил на заработки на Север. А злодеи эту самую цепочку и украли. Причем самым циничным образом «прямо оттуда!»