— Так, — Валерка почувствовал, что звереет. В такой ярости он не был… да никогда, наверное. Люди строили, старались. Рассчитывали, что станут тут жить! Кто-то даже уже рассуждал, что неплохо бы и барышень завести где-нибудь. На будущее строили — с учётом возможного увеличения населения. И вот какие-то очумелые кучи хвороста крушат все старания просто так, мимоходом!

Парень всю жизнь, даже в детстве, считал: действовать нужно с холодной головой. Разозлился — пережди вспышку ярости, выдохни. Дождись, когда эмоции схлынут, и только тогда действуй. Но сейчас он об этой своей установке даже не вспомнил. И советоваться ни с кем не стал. Одним махом перетащил всех, кто был в подвале в верхний мир, потом так же быстро вернулся, и направился в сторону побоища. Где-то на краешке сознания билась мысль, что так делать очень-очень глупо. Лешие его и не заметят. Растопчут, или просто снесут стволом одного из несчастных деревьев, которые сейчас использовались как метательные снаряды и дубины.

Валерка двигался вперёд, не обращая внимания на треск и пролетающие в опасной близости обломки. Пару раз пришлось уклоняться, но это получилось удивительно легко.

«Опять вошёл в режим берсерка…»

Эта мысль тоже пролетела, не оставив следа. Идти пришлось не так уж и далеко — драка проходила метрах в трёхстах от края посёлка. Чем ближе к месту битвы подходил Птицын, тем сложнее становилось избегать ударов — казалось, что он попал в центр урагана. Ещё и ветер поднялся, как будто в самом деле всё это светопреставление — природное явление. Пожалуй, если бы дерущиеся задались целью его убить — прихлопнули бы как муху, и никакая сверхъестественная ловкость не спасла. Четыре огромных фигуры топтались на относительно небольшом участке леса. Но это для них — небольшом. Валерке, чтобы добраться от одного к другому потребовалось бы хорошенько побегать.

Судя по всему, трое били одного. Нетрудно догадаться, кого — похоже, утверждения их лешего о том, что он сможет договориться с соседями оказались изрядным преувеличением. Уговоры не сработали, пришлось переходить к более эффективным аргументам. И тут «союзник» явно оказался в проигрышной ситуации. Численное превосходство на стороне противника — что тут сделаешь?

Кричать и требовать, чтобы прекратили, Птицын не стал. Вот ещё. Для них сейчас его вопли — тише комариного писка. Вместо этого подбежал к одному из дерущихся, коснулся здоровенной ноги, которую тот как раз недавно отставил в сторону после очередного удара. Сосредоточился.

Тащить бесплотных духов через границу оказалось удивительно просто. Даже когда переводишь одного человека, уже чувствуется некоторое сопротивление — совсем лёгкое, на самой границе ощущений. Валерка был уверен, что с такими огромными, сильными духами будет сложнее. Намного сложнее. Между тем, сопротивления вообще не было. Как будто он один переходит. В первый момент даже испугался — а ну как вообще ничего не вышло, и он только сам смог перебраться в верхний мир? Но нет, лешие, все четверо, оказались здесь, рядом. На дороге вокруг него стояли четыре крохотных кучки мусора. Как будто дворник сметал с тротуара насыпавшиеся от ветра веточки и собирал их, чтобы потом убрать в мешок.

Процесса перехода духи не заметили, как и изменения своих размеров. Драка продолжалась, только теперь выглядела совсем не так угрожающе. А потом Валерка просто топнул ногой. Едва удержался, чтобы не пнуть одну из этих кучек. Побоялся — вдруг он таким образом окончательно развеет духа?

Вот теперь на него обратили внимание. Драка вдруг прекратилась, лесные духи замерли, принялись оглядываться по сторонам.

— Что, неожиданно? — злорадно спросил Птицын. — Должно быть, очень неуютно вдруг оказаться в человеческом городе. И силёнок поубавилось, правда? Я вас, уроды, сейчас в мусорные пакеты смету, и на свалку вывезу. Даже сжигать не стану. Будете не лесными духами, а духами свалки — как вам такая перспектива? Нравится? Или, всё-таки будем договариваться?

Лешие, все четверо, сбились в кучку и сверкали на него испуганными плошками глаз. Куда только делась прежняя лихость — теперь они напоминали щеночков, которых лишили мамки.

Чего Птицын не учёл — так это проблемы с общением. Это на тёмной стороне лешие достаточно сильны, чтобы призвать подходящее для разговора животное — хоть того же ворона. Здесь, в верхнем мире, силёнок у них осталось едва-едва, чтобы ворочать небольшими кучками мусора.

«Мог бы и сам догадаться, — ворчал на себя Валерка. — Это там — леса. А здесь уже давно город. Деревьев — нет, живности — нет. Повелевать — нечем, значит и силёнок почти нет».

Лешие смешно перекатывались, пыжились, пытаясь что-то сделать. Один смог-таки сформироваться в некое подобие человечка, принялся размахивать руками. Птицын не понял — то ли возмущённо, то ли просто пытался что-то донести до проводника, который так бесцеремонно прервал драку.

«И что делать? Вести их обратно на тёмную сторону? Тогда разговора точно не получится. Драться, наверное, снова не будут, а вот разбежаться — это за здрасьте. Я бы на их месте так и сделал, собственно».

— Ладно, — тяжко вздохнул Валерка. — Пшли, драчуны, блин. Тут неподалёку лесок есть, может, там чего сможете мне сказать.

Забавное это было зрелище — по дороге идёт человек, а за ним перекатываются четыре кучки прелых листьев и мелких веточек. Со стороны, должно быть, похоже на какой-нибудь фокус.

«Интересно получается, — рассуждал парень. — Пока был на той стороне, леший даже здесь, на территории психушки устроил настоящее светопреставление. То бишь оттуда на этот мир им влиять проще, чем действовать, находясь прямо здесь. А ещё понятно, почему тогда дух башни так испугался, когда я начал угрожать, что его перенесу в верхний мир. Я-то даже не знал, что справлюсь — как перетащишь духа? А оно вон как, оказывается, просто. Хотя любопытно было бы узнать, как бы отреагировали наши власти, если бы старая водонапорная башня на берегу Оки вдруг ожила и начала лопать людей!»

Идти до перелеска было довольно далеко — километра полтора, так что Валерка ещё вспомнил, что за него друзья волнуются и сообразил позвонить, успокоить. Судя по звукам — у Демьяна там чуть ли не истерика случилась, да и у Алисы голос был донельзя недовольный. Стало стыдно и неловко — надо ж было в такую ярость впасть, что никого даже не предупредил!

Наконец странная компания дошла до края посёлка. Перешли через нитку железной дороги. Теперь вокруг были не дома, а деревья, так что лешие ощутимо приободрились. Правда, этот лесок не чета тому, что на тёмной стороне. Так, злая пародия. Больше помойка, чем лес — пустые пачки сигарет, бутылки, неаккуратные костровища по обочинам грунтовки… Похоже, летом здесь народ частенько отдыхает с шашлыками. Валерка этого никогда не понимал. То есть отдых-то с шашлыками — очень даже, и уважал изрядно, но парень всегда старался после такого отдыха следов не оставлять. Чтобы когда уезжаешь всё оставалось таким, каким было до приезда. Здесь же народ будто специально задался целью продемонстрировать любому случайному прохожему — мы здесь были! Мы тут отдыхали, вот, смотрите, с бухлом!

«И в следующий раз приедут, и добавят ещё следов. Не понимаю. Ехали бы уже сразу на свалку!» — сердито подумал Птицын.

Лешие тоже были недовольны. Постепенно все четверо обзавелись воронами — обычными, городскими. Они ведь тоже могут говорить. Валерка сам не знал — то ли приманили, то ли смогли в них воплотиться, почувствовав вокруг деревья и живность. До того, как у каждого появился свой голос по молчаливому согласию никто ничего не обсуждал — копили, так сказать, аргументы.

— Вы во что тут лес превратили, сволочи! — судя по тому, как чисто говорила ворона, это был «свой» леший, который сосед. Как он ухитрился передать вороньим голосом плачущие интонации — неизвестно, но получилось очень убедительно. — На это же смотреть больно! Издевательство! Почему вы, люди, такие грязные⁈