Золотой рог можно использовать по-разному, но конкретно сейчас нужно вернуть труп Квазара в прошлое, чтобы мета-экзист на время снова превратил его в «живое» существо, мощь которого от этого только возрастет. До этого Квазар лишь принимал на себя откат мета-экзиста, а теперь поможет в бою.

Звук рога распространяется во все стороны, а после золотые волны отражаются от событий прошлого, которые навсегда остались в мета-экзисте, после чего откатываются к трубачу и возвращают образ прошлого Квазару. Сейчас нагой мужчина в окружении темно-фиолетовой ауры встает рядом с хозяином и поднимает руку в направлении несущейся молнии.

Кошмар врезается в псионический барьер и взрывает его, а над головой уже сгущаются грозовые тучи, которые готовы исторгнуть из себя сверкающие залпы. Если бы Даэлир не хотел обезопасить других присутствующих в этом мире, то покрыл бы грозовым фронтом всё от полюса до полюса, после чего испепелил весь воздух вместе с противником. Но сейчас так делать будет нельзя.

Десятки молний срываются и падают на головы Иная и Квазара, но разбиваются о поднявшуюся защиту. Далее бой переходит в скоростную фазу, где уже трудно стороннему наблюдателю увидеть что-то конкретное. Поле битвы теперь постоянно взрывается, когда дуги молний пронзают облака драконьего пламени, а из-под земли поднимаются странные монолиты, испускающие мистический фиолетовый свет. Следом сооружения взрываются на тысячи острых осколков, которые пытаются разорвать тело Даэлира.

Но атака пропадает втуне, разбиваясь о металлические стены, которые за один миг появились вокруг Кошмара. Стены выросли прямиком из Пограничья, где обитает оживший, бездушный кошмар. А потом Пограничье ловит в себя и врагов. Теперь молниевая сфера вырастает на поле битвы, а сам бой переходит в более жуткое место, где царит космический холод посреди обломков судов после межзвездной баталии. И там собираются призраки всех убитых, которые тянут свои руки к двум мухам, что бьются на паутине ночного сновидения.

Кошмар на краткий миг выходит из сражения, понимая, что только что скопировал мета-символ Йети, призвав на помощь мертвецов. Конечно, только по форме, а не по сути, но все равно удивился, когда его Пограничье отреагировало таким образом. Инай не хочет сдаваться и понятное дело, он лучше умрет, чем отступит. Но его желание немного сложнее, и Даэлир понимает его очень хорошо, так как сам долгое время жил с этим.

Инай не собирается побеждать, он хочет, чтобы кто-то его убил и прекратил эти мучения. И если получится забрать кого-то с собой на тот свет, то Инай будет даже рад. Роль палача Даэлиру не нравится, но другого способа нет: или он станет палачом, или потеряет гораздо больше. Все равно от чужой крови на руках уже никогда не получится отмыться.

Инай со странным помощником борются изо всех сил, и даже уничтожают часть Пограничья, чтобы вывалиться обратно из маленькой коробки в большую, так как Пограничье Авгуры продолжает существовать. Мета-символ вируса проникает в структуру кошмара и разрушает его, но даже эта сила Великого Грандмастера уже не спасет.

Одиннадцатый молнией преследует беглецов и оказывается совсем рядом с ними. Вокруг снова разливается жуткое сновидение, где тысячи бесплотных рук хватают оживший труп рядом с Инаем и раздирают на множество кусков, утягивая в холодную землю Пограничья. А вот Инай продолжает бороться, но видно, что эффект потери естества уже бьет по нему. Больше от него не исходит ярости, только боль, а потом и она исчезает.

Конец боя подходит тогда, когда Инай падает на землю, а сломанная алебарда отлетает в сторону. Больше Великому Грандмастеру ничего не поможет, а в руке Кошмара появляется копье из молний, острие которого смотрит на поверженного врага.

— Ты проиграл, — говорит Даэлир. — Отмени действие мета-символа.

— Нет, я не буду этого делать, — шепчет поверженный враг.

— Ты же понимаешь, что это лишено смысла? Я прошу тебя, — Кошмар ломает копье и опускается на колени. — Миэна — единственное, что у меня осталось, поэтому я прошу тебя о милосердии. Я ничего не могу сделать с твоим горем, но ты можешь не умножать его в галактике.

— Мне жаль, Кошмар, но я не могу остановить вирус. Это просто невозможно, это мета-символ неотвратимости. Мы бы могли стать друзьями, но в этой чертовой галактике такое понятие просто не может существовать. Возможно, боги нас прокляли, пожелав каждому из нас лишь боль и страдания. Можешь покончить со мной, пожалуйста?

Стоящий на коленях эльф чувствует, что Инай не врет, и от этого становится невероятно больно на душе. Однако Кошмар не оставит последнюю просьбу невыполненной, поэтому яркое копье пронзает грудь Великого Грандмастера, и на этом завершается его служба в качестве посланника Восточного Горизонта и отца боевых искусств Акалира, которого почитают все адепты и мастера.

И после Кошмар молнией возвращается назад, где над лежащей Миэной стоит Хар Дун. Эльф подбегает к дочери и понимает, что она еще жива, но стремительно теряет силы и ни на что не реагирует. Спасения просто не существует.

— Хар Дун, если ты поможешь исцелить её, я исполню для тебя любой каприз, — решительно говорит эльф.

— Извини, мы не настолько могущественные, как нам хотелось бы, — извиняется высокий вампир в броне и с тремя парами крыльев.

— А что насчет ваших самых сильных вампиров?

— Древние, может, и смогли бы что-нибудь сделать, не говоря уже о Старейшем, но… Как бы тебе сказать…

— Им плевать, — догадывается псионик, вглядываясь в спокойное бледное лицо дочери.

— Да. Им действительно плевать. Они видели множество эпох и неподвластны эмоциям. С их точки зрения каждый день умирает множество организмов, и почему они должны спасать Миэну, но не спасать кого-то другого? Даже если я попрошу, они просто проигнорируют.

— Понятно. Вы ведь схватили Авгуру? Так берите и убирайтесь.

— Да. Прощай, Даэлир. Спасибо за помощь.

Хар Дун распахивает крылья и с силой отрывается от земли, чтобы исчезнуть в красном тумане вместе с другими сородичами, оставив эльфа ронять слезы над телом умирающей дочери.

Где-то в отдельных слоях реальности открывается новый маршрут, по которому проходят ушедшие вампиры, пока не оказываются рядом с особой областью, окруженной тысячами алых клеток с острыми гранями и углами, а также шипами на внутренней стороне. Все клетки находятся одна в другой. И там в центре они выпускают дух Авгуры, который сразу пытается покинуть место казни, но за всем этим наблюдают гигантские фигуры сильнейших вампиров, которые приказывают начать действо.

Множество клеток начинают сжиматься, пока вся многокилометровая конструкция не сжимается до размеров песчинки, внутри которой погибает один из главных врагов вампиров. Последние никак это не празднуют и просто расходятся по своим делам, словно каждый день занимаются чем-то подобным. Они просто не приучены испытывать радость или гордость от выполненной работы.

Только один находится в смятении, смотря на спину Хар Дуна. Ярл Берельгор тоже пришел вместе с вампирами, но неизвестно, зачем.

— Ты хорошо себя показал, Берельгор, — произносит божество Кофона. — Я избрал тебя на должность моего нового ученика, предыдущий все-таки «выпустился», ха.

— Это честь для меня, Хар Дун, — игербрит преклоняет колени, понимая, что больше никогда не вернется домой.

— На меня, конечно, многие смотрят с непониманием, но я привык брать учеников с давних времен. И все они стали выдающимися, а один так вовсе богом, насколько это в принципе возможно. Я покажу тебе истинное устройство мироздания, так как чувствую, что в будущем нам еще придется вмешиваться в происходящее. Не бойся и не печалься.

— Да, — Берельгор перехватывает рунный топор и встает на ноги. После бросает последний взор туда, где виден лишь мрак, и следует за учителем на тропу нового существования.

Правая рука держит голову эльфийки, пока левая трясет за плечи, но это никак не поможет в том, чтобы победить вирус, что проник в тело императрицы Миэны. Даэлир не мешает слезам, так как в очередной раз бессилен сделать что-либо для того, чтобы спасти члена семьи. Возможно, Инай был прав в том, что их всех прокляли. Теперь остается дождаться конца, а потом исполнить желание Параллакса и отправить его в ад.