— Девушка! — окликнул я одну из них. — А не подскажете, где кабинет директора?

Та остановилась и вскинула аккуратные бровки:

— А вам он зачем?

— По личному…

— А вы записывались?

— Слушайте, да какая разница? Просто скажи, где кабинет.

Несмотря на предварительную подготовку к вылазке, я все-таки словил немного топографического кретинизма и заплутал в коридорах. Не виноват же я, что здесь все такое одинаковое. Вспомнился фильм «Чародеи» — кто так строит, а?

— У нас директор новый, — стала объяснять девчушка, — строгий очень. Я так просто вас к нему не пущу. Я его секретарь-машинистка.

— А-а… Ну и отлично! Пойдем, запишешь меня.

Девушка удовлетворенно кивнула, думая, что одержала победу. Но когда мы подошли к приемной и углубились внутрь, я сходу решительно зашагал к пухлой обитой черной кожей двери с красноречивой табличкой «Директор».

— Вы куда⁈ — засеменила за мной секретарша. — Туда нельзя!

— Разберемся, — хмыкнул я и схватился за золотистую ручку.

Очутившись в маленьком тамбуре, быстренько захлопнул за собой дверь, чтобы пресечь попытки меня задержать. Пока открывал следующую дверь, почувствовал себя словно в гробу. Не люблю тесные тамбуры.

Распахнул дверь и вспомнил, что надо было постучать сначала, хотя бы для вида. Чтобы секретарша ничего не заподозрила. Стукнул уже после того, как почти вошел внутрь просторного кабинета с длиннющим столом для совещаний, упиравшимся у дальней стены в стол поменьше, поперечный. За ним сидел человек в сереньком костюме и невзрачном чиновничьем галстуке. Как же непривычно видеть его в таком наряде!

— Ё-мое! — воскликнул я и зашагал к нему. — Проще из тюрьмы сбежать, чем к тебе прорваться!

— Курсант! — радостно отозвался директор и, не по годам резво вскочив с кресла, поспешил ко мне навстречу, широко расставив руки.

Мы сначала обнялись, а уже потом обменялись крепкими и долгими рукопожатиями.

— Ну что, старина! — светился улыбкой свежеиспеченный управленец. — Рассказывай! Ну и втянул же ты меня в авантюру!

— Ты сам согласился, — улыбался я в ответ. — Наливай кофе, поболтаем.

— Может, что покрепче? — подмигнул мне Гоша Индия.

— А-а, давай, — махнул я рукой. — Сто лет старого друга не видел…

— А ты совсем мужиком стал! — дружески хлопал меня по спине Гоша, разглядывая, будто собственного сына. — В плечах сажень, взгляд тяжелый и въедливый, как у особиста или моей бывшей. Так и не скажешь, что малолетка. Двадцать с хвостиком же?

— Двадцать шесть, — уточнил я. — А ты, наоборот, нисколько не изменился. Только костюмчик на тебе нычне совсем не модный. В таких в гроб кладут или в политбюро заседают.

— Так в моем возрасте это хорошо, что не изменился, — сиял Гоша. — Вот только шевелюру подкрашивать приходится. Мне все кажется, что тридцать годков только разменял. Не люблю седину. Надеюсь, когда-нибудь изобретут таблетки для долголетия. А, Курсант? Не слышал про такие? Я в «Очевидном — невероятном» репортаж смотрел, ведутся разработки.

В СССР почему-то многие думали, что в недалеком будущем человечество найдет способ продлевать жизнь. Надолго, а лучше — навсегда…

— Кто ж спорит? Для старика ты в отличной форме, — улыбаясь, кольнул я его за «малолетку». — Со спины так вообще на студента похож.

Но друг на иронию не обиделся, лишь снисходительно хохотнул в ответ и достал из шкафа пузатую бутылку рома и бокалы. Нажал на кнопку селектора на столе и приказал по громкой связи:

— Катенька, принеси колбаски нам и сырок порежь, пожалуйста.

Через пару минут вошла та самая секретарь-машинистка, что меня привела, в руках ее сверкал серебром изящный поднос. На нем оказался не только сервелат и сыр, но и икра в витиеватой вазочке, а также ароматные ломтики балыка и конфеты-трюфель.

Секретарша стрельнула в мою сторону глазками. Наверное, любопытствовала, кто же я такой, что с новоиспеченным директором заседаю в обстановке дружеской и полной гостеприимства.

— Да не смотри ты так на него, — уловив любопытствующий взгляд, шикнул на девушку Гоша. — Этот человек устраиваться на работу пришел, а оказалось, что мы с его папашей друзья детства. Вот ведь мир тесен…

Девушка понимающе опустила глаза и упорхнула.

— Неплохо живет директор швейной фабрики, — сказал я, когда за секретаршей закрылась дверь, обводя глазами угощение.

— Да это из моих личных запасов. Ты не думай, Курсант, что я тут государство на харчи развожу.

Я только повёл плечом — он меня не удивил. Гошины идеи социальной справедливости многим могли бы показаться интересными.

— Да я разве против? Чем-то же должен директор отличаться от подчиненных. Не только зарплатой…

Гоша одобрительно закивал и, разлив по бокалам ром, протянул свой вперёд:

— Ну, давай за нашу дружбу, как в блатном кодексе. Чтоб всегда друг за дружку горой. Никому не продам, никогда не предам! Пусть жизнь будет, как карта — всегда в твоих руках самый лучший туз!

Мы чокнулись и выпили. А я, засунув в рот ломтик балыка, пробубнил:

— Отличный тост, только не забывай, что ты теперь директор предприятия, и словечки старые лучше не произносить.

— Да ты не учи меня, Курсант! — улыбался Гоша. — Не в первый раз на деле, шифроваться умею. Это я только с тобой так разговаривать могу. Вот, блин! Никогда не думал, что с ментом за дружбу буду пить. Но ты — правильный мент. Такой как вор, только в погонах.

— Спасибо за комплимент, — рассмеялся я. — Ты, кстати, как? Вникаешь в бюрократию?

Тот даже языком цокнул.

— А ты думаешь, Гоша не знает, как дела на фабрике вести? Да раз плюнуть… Я же всю жизнь кручусь. Чем только не занимался. Один ресторан чего стоит, хоть в нём-то я не директорствовал. А тут что? Куча замов, начальники отделов, технологи. Столько светлых голов-советчиков, мать их за ногу. Я б вообще половину бы сократил. Лучше бы в цеха отправил бездельников. Будь моя воля. Стоп… Так а сейчас, что мне мешает? Моя воля и наступила, — он поднял палец. — Это надо обмозговать.

— Ну, реформировать предприятие, мне кажется, тебе пока рано. Ты же начинающий руководитель. Нет?

— Да брось… Чего я в этом деле не видел? Главное — проверку госснабовскую пережить и комитет народного контроля глубоко не пускать. Остальное все отлажено здесь. Как часики. Еще вот я ревизию внутреннюю инициировал. Посмотрим, дебет с крЕдитом как сойдутся. Сколько у меня на остатке и сколько по ведомостям бьется, чтобы не брать на себя чужого. Со мной и бухгалтер мой приехала. Главной я ее не назначил пока, там место занято. Сначала нужно с почетом человека как положено на пенсию проводить. Но в ближайшее время и это провернем.

В дверь постучали.

— Входите! — гаркнул по-директорски Гоша, потирая руки от своих мыслей о далеко идущих планах.

Дверь несмело приоткрылась, и в кабинет просочился сутуловатый мужчина в костюме с иголочки, в профессорских очёчках и безупречных импортных туфлях, сверкающих вороным отливом.

— Извините, Георгий Вадимович, но в журналах я ничего подходящего не нашел.

Слух резануло обращение к Гоше по имени-отчеству. Для меня он всегда был и будет Гоша Индия. Хотя при его подчиненных придется и мне его так назвать. Блин, главное, отчество его не забыть…

— В каких ещё журналах? — недобро зыркнул на него директор.

— Ну вы же сами велели смотреть журнальчики соответствующие по веяниям моды, идеи искать для новых моделей одежды.

— Ну велел, а ты какие журналы-то просматривал?

— Так вот же, — очкарик помахал рукой, в которой держал какой-то образчик советской периодики.

— Это что? — насупился Гоша. — Пытаясь разглядеть на плакатно-советской обложке название журнала.

Заголовок гласил что-то похожее на: «Я шью сама».

— Журнал Общесоюзного Дома моделей одежды, — пробормотал мужчина.

Судя по его костюму и прилизанным аккуратным волосенкам, на фабрике он занимал пост немаленький.