Я уже в это время мерил штангенциркулем, который извлек из кармана, контур клинка на листке:

— Тридцать четыре миллиметра. Эх… Чуть-чуть…

— Один миллиметр — это может быть и погрешность, — авторитетно заявил криминалист.

— Да какая погрешность? — буркнул я на него. — Я все точно снял!

Конечно, я торопился, и в этих обстоятельствах вряд ли кто смог бы сработать аккуратнее, но вот сейчас загадочный миллиметр начинал меня терзать. Был он или не был?

Но Катков, как оказалось, имел в виду другое:

— Ты, может, и точно, а вот судмед мог и немного ошибиться. Сам понимаешь, что мягкие ткани — не металл, они немного разойтись или сойтись могут.

— Они на коже замеры делают, — возразил я. — Кожа форму нормально держит.

— Да, но при извлечении клинка из тела кинжал мог сделать на коже дополнительный разрез, который совпал с основным, стал его продолжением. Вот если бы у тебя отпечаток был не тридцать четыре, а тридцать шесть миллиметров, тогда можно было б говорить, что это не то орудие. А так — исключать его нельзя.

— Подожди! Думаешь, этим кинжалом убили Завьялову? — вмешался Федя.

— Это решать судмед будет, когда мы орудие официально изымем и ему предоставим. Но на мое мнение — это наш клиент…

Катков был похож на сову и все время тёр щеки, силясь проснуться, но явно говорил дело.

— Отлично! — потирал руки Федя, будто это он добыл отпечаток клинка. — Есть улика против нашего писаки! Можно брать!

— Рано… — я задумчиво щелкал штангелем, — крови-то на кинжале нет. Чистый, как слеза единорога, если там что и было, то ее тщательно замыли. Сам по себе кинжал — лишь косвенная улика, в экспертизе будет в итоге написано, что могло быть нанесено повреждение Завьяловой им, а могло быть любым другим кинжалом, схожим по параметрам. Кроме того, хоть кабинет писателя и замыкается, кинжал мог взять кто-то посторонний — я сегодня сам убедился, что там замок дурацкий, дверь отпирается любым ножичком или отверткой.

— Кто же посторонний? — пригладил сеновальные вихры Федя. — Он что, в коммуналке живет?

— В квартире, но там дочурка еще. Следователь прокуратуры, кстати. Соловейчик Варвара Андреевна.

— Ого, это ты теперь и следачку подозреваешь? — Федя бросил возиться с волосами и теперь чесал ухо. — Хотя были у нас прецеденты. Вспомните Галю из Новоульяновской прокуратуры.

Лучше бы он про это не говорил.

— Почему сразу подозреваю? — пожал я плечами. — Просто вслух проговариваю все возможные варианты. К этой Варе еще и парнишка вхож был — Анатолий. Мажорчик местный, избалованный, но у таких, фиг знает, что на уме.

Я вспомнил, что ведь он пришёл на «рандеву» со мной не только с дружками, но и с ножичком, а на это, по таким-то спокойным временам, всё-таки требовалась известная степень отомороженности.

— Теоретически, — добавил я, — он тоже кенжик мог взять. Нужно будет пробить его связи с жертвами. Есть ли они вообще.

— Ну тогда уж и про Сёму Кондейкина не забудь, — напомнил Федя. — Записать в подозреваемые. У него сорок второй размер обуви, и книжки Светлицкого он брал в библиотеке. И живет рядом с жертвой, и знает про хитрушку с балконом.

— Сёма не мог… — замотал я головой, а потом задумался. — Хотя… Бывает так, что это оказывается тот, на кого совсем не думаешь. Проверим его тоже, ага.

— А какой размер обуви у Светлицкого? — спросил Алексей.

И на это у меня готов был ответ.

— Примерно как у меня, я в прихожке только беглый осмотр провел его чёбот, не получилось маркировку посмотреть. А на глаз я не могу, как ты, определять.

— Пусть так. А у тебя какой?

— Когда 43-й, а когда и 42-й налазит. В зависимости от модели и производителя.

— Стало быть, нога Светлицкого тоже подходит нам… — резюмировал Федя.

— Это самый распространенный размер, — покачал головой Алексей.

— Зато мы знаем, что убийца мужчина, а не женщина! — не сдавался Погодин.

— Я бы не исключал женщин… — задумчиво пробормотал я. — Они бывают очень хитры и коварны. Особенно когда хотят нас запутать.

— Тебе эта Варя покоя не дает? — недвусмысленно лыбился Федор. — Она хоть симпатичная?

— Какая Варя? — из зоны прихожей раздался голос Светы. — Я не поняла… А вы что не спите?

Алексей вздрогнул, Федя глупо улыбнулся и пожал плечами, а я попытался оправдываться:

— Работаем, милая, срочную информацию проверяем.

— Какую еще информацию? — Света наступала, парни прыснули по сторонам, а я стойко встретил надвигающуюся опасность. — Уж не полученную ли от Вари путем мороженного?

— Не было никакого мороженного! — честно заявил я. Про коньяк же меня не спросили. — И вообще, парням уже спать пора, пойдем к нам.

Я взял девушку под локоток, та нехотя подчинилась, косясь на меня, как змея на тушкана.

— Чем это от тебя пахнет? — Света сверлила меня взглядом, благо мы уже были в своем номере, когда она учуяла запах какого-то модного мыла, которым застирывала пятно крови Варя.

— Да это я упал.

— И что?

— Хорошо, что на клумбу. Мягкая, с цветами оказалась. Пропах немного.

— Ты думаешь, я поверю в эту ерунду? — глаза Светы недобро сверкнули. — А чей это волос на тебе?

— Где?

— Вот, — Света подцепила невидимую былинку с моего плеча и выставила пальцы на просвет.

Волос был не темный, как у Вари, и не слишком длинный. Фу-ух…

— Так это же твой! — уверенно заявил я.

— Ну, да… точно… Повезло тебе…

— Пошли уже спать, скоро на работу вставать.

— На пенсии отоспимся, — промурлыкала Света и вдруг обвила мою шею руками, подтягивая к кровати. Мысли об измене в ней явно пробудили страсть.

Поспать мне в ту ночь так и не удалось — но я совсем об этом не жалел.

Елена Петровна, отработав смену администратора в гостинице «Север», не стала отсыпаться дома. Подремать ей неплохо удалось и на работе, в кресле. Впереди выходные, и нужно успеть на дачном участке доделать все приусадебные дела.

Помощников нет, женщине далеко за сорок, живет одиноко. Первого мужа она не дождалась из армии, а последующие, словно наказание, свалились на ее голову непутевые: один спился, второй ушел к молодой. От мужей достался лишь кот, детей так и не завели.

Елена Петровна надела привычный дачный наряд: старая кофта, штаны, больше похожие на рейтузы. Женщина оглядела себя в зеркало, поморщилась:

— Господи! Вылитая бабка!

Но не надевать же на огородные работы дефицитные джинсы и кроссовки? В дачный автобус все так заходят.

Елена Петровна захватила с собой томик любимого писателя Светлицкого, бережно положила его в широкую сумку из советского дерматина, вышла из квартиры и побрела на остановку.

Погожий сентябрьский денек светился приветливым солнышком, игравшим на витринах и на спицах колес проезжающих мимо детских колясок. Их катили счастливые мамаши.

Елену Петровну они раздражали… Чему там можно постоянно глупо улыбаться? Счастью? Да бросьте… вообще не факт, что их муж дома ждет. Бывают и неполные семьи. А если и имеется муж, то наверняка, пока жена в декрете сидит, с секретарь-машинисткой какой-нибудь на работе развлекается. Или вообще с бухгалтершей. Из бухгалтерии тетки стервознее, если в мужика вцепятся, то не отпустят.

От таких мыслей стало вдруг тепло на душе, и Елена Петровна тоже разулыбалась новому сентябрьскому деньку. Впереди ее ждал чистый воздух, огородная природа, а не пеленки и готовка на роту домочадцев.

Вот и автобус. Синий и пузатый, как рыба-кит, обдав остановку облаком пыли, он распахнул створки зева, заглатывая людей. Толпа хлынула занимать места. Бабушки на всякий случай возмущались, мол, куда прете, хотя и сами с особым рвением участвовали в давке. Спешили занять кресла, ведь уступить место им будет некому. В будний день в автобусе собирались все примерно одного возраста — когда к друзьям на свадьбы уже давно не ходят, а вот на поминки случается…

Елена Петровна пропустила вперед старичка с удочками, уж очень ему трудно было с бамбуком переть против бабушек, потом пропустила еще одного, с бадажком. Вот, что ему дома не сидится? А после ее саму оттеснили две грузные пенсионерки, одна похожа на Крачковскую в возрасте, вторая на Нину Усатову.