— Ничего не чушь. Наблюдательные тут ребята. Скорее всего их астрономы…

— Звездочеты, — поправил его Александр Алексеевич. — Какие тут астрономы?

— … звездочеты засекли наши спутники связи.

Никулин, там, внизу, помолчал, прикидывая идею, согласился.

— Да, действительно… Похоже. Но ты видел, как близко к сердцу принял? Чуть не помер…

Игорь Григорьевич не успел ответить. Верлен поднялся и быстрым шагом пошел к двери.

— Казначей встал. Идет к двери. Готовься. Наверное, за тобой. Если не возражаешь, я послежу.

Купец подобрался. Начиналась работа. Не рукомашество с кровью, вывихами и выбитыми зубами, а настоящая работа. Дипломатия.

— Не возражаю. Только без советов, если можно.

Заветные двери распахнулись. По рядам сидельцев прокатился вздох. Александр Алексеевич поднялся и скороговоркой добавил.

— Если что… Ну, мало ли как дело повернется. Двое суток ничего не предпринимай… Двое суток — мои…

Теперь Игорь Григорьевич видел сцену сразу с двух сторон — к картинке, что давала «горошина» добавилась изображение из передатчика Александра Алексеевича. Чтобы не путаться, он остановился на изображении, что шло с «горошины», а картинку, что передавал передатчик прогрессора, отключил.

…Восшествие в зал совета Александр Алексеевич продумал, пока сидел.

Сперва четверо воинов внесли два небольших сундучка. Повинуясь жестам купца, они не поставили их сразу же у дверей, а прошли комнату насквозь и остановились только у окна. Расчет оказался верен — у окна от камней будет больше блеску, а значит и проку.

Купец вошел следом и, сделав несколько шагов по разрисованному солнечными квадратами полу к стоявшим около большого зеркала людям, поклонился, опираясь на длинный, почти в свой рост, посох.

Под просторной одеждой Император не разглядел фигуры, но лицо у купца было худым, взгляд твердым и он тут же представил, каким жилистым и опасным может оказаться этот купец, если с него содрать одежду. Уже видя за личиной не купца, а воина он посмотрел на него, как посмотрел бы на врага перед поединком. То, что у купца не имелось ничего похожего на оружие, в этом он был уверен. Иначе его просто не пустили бы сюда, но умелому человеку многого и не нужно… Слишком уж много уверенности читалось в его лице. Мовсий попытался догадаться и, подумав, остановил свой взгляд на посохе, что купец держал в руке.

— Это оружие?

Верлен вздрогнул и сделал шаг вперед, на всякий случай, загораживая собой Императора. Купец, если у него и имелось что на уме, виду не показал. Только переложил посох из руки в руку.

— Это-то? — переспросил он. На мгновение он задумался, и казначей уловил эту заминку. Верлен положил руку на рукоять кинжала, но купец сказал. — Конечно, мой господин. Все в этом мире оружие.

При этом он развел руки, словно его слова относились к любой вещи, что окружала их.

— Любая вещь оружие, как любая пища яд, а любой яд — лекарство. Одно переходит в другое…

Казначей не любил мудрствований и протянул руку. Купец безропотно отдал посох. Пальцы Верлена завертели купеческий посох в явной надежде извлечь оттуда клинок.

— Нет, нет, — послышался голос чуть насмешливый голос прогрессора. — Там нет клинка. Посох сам по себе оружие мудрого. Он сверху донизу исписан поученьями наших мудрецов…

Игорь Григорьевич усмехнулся. Александр Алексеевич не врал. Сам посох — от навершья до пластикового кончика, специалист смог бы разобрать только в специальной лаборатории, ибо весь он, от начала до конца, являлся излучателем, который мог работать только в руке Никулина. А надписи там и вправду имелись. Подчиняясь своему странному чувству юмора, прогрессор, отчего-то выбрав древнюю кириллицу, украсил посох назидательными надписями — «Осторожно — высокое напряжение!», «Семь раз отмерь — один отрежь», «Не стой под стрелой»…

Не сумев открыть посоха, Верлен, досадуя, просто отбросил его в сторону, подальше, и тот загремел по каменным плитам.

— Вижу, ты пришел с чистым сердцем, — сказал Мовсий.

Купец поклонился.

— Я чист телом, сердцем и намерениями.

— И чего же ты хочешь?

— Меня зовут Айсайдра Енох. Я купец с островов, которые у вас называют Островами Счастья и пришел к тебе, государь, со своей заботой…

При слове «забота» Мовсий вздохнул. Он вспомнил свои заботы. А вдруг монах прав? Три звезды… Даже если одна опять упадет в пределах Империи… Что тогда делать? Тут и драконы не помогут.

— Со своей заботой? Ты думаешь, что у меня своих забот не хватает?

— У каждого из нас свои заботы. Твои — большие, мои — маленькие, но у нас есть кое-что общее…

Мовсию показалось, что он ослышался.

— Что? — переспросил он, одновременно подумав, не кликнуть ли стражу. Уж очень это походило на панибратство со стороны купца.

— В первую очередь мы должны заботиться о своих подданных…

Купец сказал это так серьезно, что помимо воли Мовсий рассмеялся.

— Подданные? Да какие у тебя подданные? Приказчики? Или носильщики?

Айсайдра сложил руки на животе, переплел пальцы. Голос его обрел доверительные интонации.

— У тебя, государь, это люди, а у меня — деньги. Мои золотые кругленькие подданные также требуют внимания, как и простые люди.

Купец поклонился. Почтительно. Он, оказывается, и не думал панибратствовать с хозяином Империи.

— Конечно, мои заботы не сравнить с Императорскими — нам, торговым людям легче. Золото не капризно и послушно, оно без разговоров пойдет туда, куда его пошлют, не то, что живые подданные, но и за золотом нужен глаз да глаз.

— Да что случится с твоим золотом? Оно вечно! Золото и камни переживут каждого из нас.

Мовсий щелкнул по ближнему камню, из тех, что высыпал на стол Верлен и тот покатился, звякая о золотые блюда. Более показного пренебрежения богатством Император позволить себе не мог.

Купец почтительно усмехнулся.

— Конечно, государь, оно вечно. Одна только беда — если не присматривать за ним, оно перестает размножаться.

Мовсий рассмеялся, признав ответ остроумным.

— Зачем тебе золота больше, чем его у тебя есть? У вас ведь на островах, я слышал, золота как грязи…

Купец виновато развел руками.

— Ах, если бы так… Золота у нас много, это верно, но уж чтобы как грязи… Такого, наверное, нигде нет.

— Жаль, — отозвался Император, и купец понял, что Император ему не поверил.

Из-за окна донеслись ритмичные удары. Наступил полдень, и Братья пляской отгоняли Зло от дворца. Император решил побыстрее закончить разговор.

— А что хочешь ты? Денег? Рабов? Оружия?

Купец с благодарностью поклонился.

— Я хотел бы поменять расположение Императора на два этих сундучка.

Он дошел до окна, вернулся с сундучками, и солнечные лучи, отразившись в тысячах граней, брызнули во все стороны от наполнявшего их богатства. Живой свет радостно пробежал по стенам.

— И что ты собрался делать с моим расположением, — рассмеялся Император. Купец ему нравился. Не дурак и язык подвешен на золотой нитке.

Несколько мгновений все смотрели, как камни сверкают гранями в солнечном свете, но голос купца вернул их в этот мир.

— Мои Боги сказали мне, что в твоей земле есть место, где еще водятся священные животные — драконы. Я хотел бы оберегать их на условиях, которые знает твой казначей.

Он кивнул в сторону Верлена и замолчал в ожидании ответа.

— Я подумаю, — сказал, наконец, Император, с трудом отводя взгляд от сказочного блеска. — Тебе сообщат мое решение. А пока поживи во дворце. Я прикажу…

Громадное зеркало за его спиной вдруг колыхнулось. Землянину показалось, что оттуда ударил ветер, и в один миг блестящее стекло распалось на тысячи осколков. Не успев погасить любезную улыбку, Мовсий обернулся. Из обрушившегося на пол сияния в комнату вкатились два человека и через мгновение из черной дыры выскочили еще трое.

Первый, что выскочил из зеркала, прыгнул к двери и с грохотом обрушил засов на крючья.