— Дай «воробья».

Я чувствовал, что жить нам осталось несколько секунд. Кто бы ни сидел там за пультом управления он могли просто так, на всякий случай, проехаться по подозрительному месту. С другой стороны люди, придумавшие выбивать клин клином не спроста оставили потомкам такой выход из опасных положений. Черно-желтое лицо Чена побледнело. Если б кибер дал ему такую возможность, то он покрутил бы пальцем у виска.

— Нет!

— Дай!

Если б мы потратили на препирательства чуть больше времени, то в тот раз, возможно, все бы и кончилось… Мотор взревел, под гусеницами, словно высушенные временем кости, захрустели обломки, и тут я пустил «воробья». Теперь скрывать наше любопытство смысла не имело, и он начал передачу с первой же секунды.

Если мы для ракетчиков то ли существовали, то ли нет, то «воробей»-то наверняка существовал как объективная реальность. Наше убежище мгновенно перестало дрожать и трястись. Через десяток секунд у меня хватило смелости выглянуть из-за дерева. Кибер по-прежнему стоял в десятке шагов от нас, но пулемётный ствол его смотрел в небо и крутился как взбесившийся. «Воробей», как я ему и приказал, не висел на одном месте неподвижной мишенью, а метался, то взмывая в небо, то на бреющем проносясь над обломками, покрывавшими землю. Дуло старательно следовало этим эволюциям, но не успевало.

— За холм, — прошипел черно-желтый Чен. Мысль показалась мне более чем здравой. «Воробей» унесся за холм, и следом за ним покатили ракетчики. Едва рев двигателя стал глуше, мы, не сговариваясь, медленно поднялись и, прислушиваясь к тому, что твориться за спиной, тихонько пошли к выходу. Страх внутри рвался наружу, торопил, но мы, непрерывно оглядываясь, медленно переставляли ноги, чтоб не тревожить пепел прошли к бреши в стене.

Остановились мы только за вторым рядом деревьев. «Воробей» хаотично метался в небе над киберами, а те, в два ствола полосовали небо, целя в беззащитную птицу. На экране моего планшета калейдоскопом менялись местами угольно-черная земля, голубое небо, серебристый блеск разбитого в катастрофе металла, сизая, от опалившего его неземного огня, колонна «Солнечной короны». Рассмотреть, правда, ничего толком нельзя я не смог — киберы старались вовсю и «воробей» не столько показывал, что там есть, сколько уворачивался. Ну, ничего. Потом рассмотрим покадрово, разберемся.

Я послал «воробья» вниз. Над самой землей он выровнялся, резко ушел в сторону, и, загораживаясь обломками металла, перемахнул через стену. Двигатели киберов обиженно взревели. Мне слышалось в этом звуке раздражение потерявшего добычу хищника. Они ревели, а меня, напротив, переполнял восторг!

От радости, что все кончилось я даже приплясывать начал. Ай да невидимки! Ай да Адам Иванович!

Целые, не изувеченные, руки-ноги радовались вместе со мной — подергивались, словно в пляс просились. Я хотел разделить радость с товарищем, но на хмуром челе шефа застыло выражение мучительной озадаченности.

— Ты чего?

— Непонятно, — мрачно сказал Чен.

— Что?

— Ничего не понятно.

Уходить отсюда он, видимо, не собирался. Товарищ смотрел на проход в стене, словно ждал нового появления ракетчиков.

— Во-первых, непонятно «Корона» это или нет. Во-вторых, непонятно откуда тут такие взялись? А в третьих… Почему они все-таки не вылезли? Неужели опять не сообразили? Про дураков за броней можешь мне не рассказывать. Не поверю.

Вопросы «во-первых» и «во-вторых» были уже дежурными вопросами и задал их Чен безо всякого энтузиазма, для порядка, а вот «в-третьих» его интересовало всерьёз! Меня тоже и у меня уже имелся ответ.

— Есть дурацкая мысль, — сказал я — Совсем дурацкая.

— Ну…

— Там не люди. Пришельцы, которым не выжить в кислородной атмосфере. Вот они и сидят внутри.

Чен задумался на секунду и отрицательно покачал головой.

— Ракета класса «земля-воздух».

— Я и говорю — дурацкая мысль, — согласился я.

— Наши там сидят. Свои… — продолжил Чен. — Вон какую засаду устроили… Другие мысли есть? Менее дурацкие.

Я только вздохнул.

Нет, не умел мой шеф жизни радоваться. Другой бы плясать начал, петь, коленца разные выкидывать, на руках бы походил, а у него скорбь по поводу непознаваемости мира. Я как мог мягко поправил его.

— Ты бы лучше вместо ворчания своего, жизни бы порадовался. Целый идешь, думать можешь… Руками-ногами шевелишь без болезненных ощущений в конечностях… Это, что не повод для радости? Тем более мы победили.

— Победили? — Чен задумчиво удивился. — Скорее уж ничья….

— Ничего подобного, — возразил я. Радость во мне бурлила, пузырилась как шампанское. — Именно победили!

— Это как?

— Да очень просто. Они хотели нас убить? Хотели! Не вышло у них? Не вышло! Значит с поставленной задачей не справились… Следовательно….

— Следовательно? — задумчивым эхом откликнулся друг китаец.

— Следовательно, наша взяла.

Шеф словно проснулся, вынырнул из задумчивости.

— Так ведь и мы не лучше. Зачем шли? Разобраться? И что мы там увидели? Поползали носом в пепле и всё…

— Наплевать.

Меня распирала радость.

— Радость оттого, что я жив у меня куда больше, чем огорчение оттого, что что-то там не разглядел… Честное слово!

Я беззаботно махнул рукой.

— Тем более, что «воробей» там покрутился, наснимал чего-то… Разберемся.

Говорил я то, что действительно думал. Чен же покачал головой и серьезно сказал.

— Спасибо туземцам… Если б не они… Можешь представить, что произошло бы, если б мы на засаду первыми вышли?

Радость моя в мгновение пропала. Я передернул плечами от запоздалого страха. Впереди, прямо за Ченом в десятке шагов от нас, стояло большое дерево со сплошь содранной по высоте примерно моего роста, корой. Под ним лежала груда срезанных веток и нежно-желтые лезвия совсем недавно отколотых щепок. Стоило представить себя на месте этого дерева, как спине стало холодно. Да-а-а-а-а, туземцы спасли нас от большой неприятности, имя которой Смерть.

— Вот уж что-что, а это представить совсем не трудно, — ничуть не кривя душой сказал я.

— Что там полагается за такое делать? Свечки ставить или вином до конца жизни поить?

Правильного ответа я не знал. Правильный ответ затерялся где-то в седой древности.

— Не знаю как на счет свечек, а пива бы я с ними выпил…

— Зря иронизируешь, — серьёзно сказал Чен, пропадая из глаз и направляясь к дереву. — Если б не они…

— Да я не иронизирую. Я совершенно искренне. И туземцев этих героических жалко и пива хочется.

За Стеной Зла висела прежняя тишина, словно ракетчики сызнова насторожили капкан, в любую секунду готовый щелкнуть стальными челюстями. Ощущение это холодило спину.

— Что же им тут все-таки всем нужно-то?

Пять раз трава под ногами шефа неестественно растопырилась. Шестого шага он не сделал. Я посмотрел сквозь него, и мой вопрос мгновенно потерял актуальность.

Тело лежало рядом с обшарпанным деревом, полускрытое сбитыми ветками. Чен, непонятно зачем, осторожно тронул его ногой. Если уж туземец спокойно смотрит на парочку висящих в воздухе голов, то это наверняка мертвый туземец. Труп. На лице покойника осталось выражение неизбывного удивления. Удивление человека, встретившего что-то такое, что не встречал никогда и слишком поздно понявшего, что это самое «что-то» его убивает. Я сбросил ветки…

То, что хотелось назвать человеком, шло от горла вверх и от пояса вниз. Промежуток между тем и другим назывался кровавой кашей, кое-как удерживаемой остатками кожаной куртки. Туземца убило не дважды и не трижды. То, что я видел, могло убить его раз двадцать, если б у кого-то хватило бы сил двадцать раз его воскресить. Да-а-а-а. Это наводило на невеселые размышления. Ракетчики явно ориентировались на принцип «избыточность продуктивна». Без тени брезгливости Чен перевернул труп на живот. Спина выглядела ничуть не лучше, только в кровавой каше тут посверкивали осколки костей. Не сказав ни слова, шеф вернул его в прежнее положение и закрыл покойнику глаза. С минуту китаец поигрывая желваками смотрел то на убитого, то на Стену.