— Ковры-самолеты свободно продаются только в Шема Ханстве, — сказал Вольф. — Их там по кощеевой лицензии производят. Но здесь они все равно летать не будут.

— Почему? — поинтересовался я, а про себя подумал: «Потому, что сказки все это!».

— Тут АГЗУшек нету, — пояснил Лешек. — Короче, надо, чтоб АГЗУшки, типа, через каждые пятьсот саженей стояли.

— АГЗУшки? — удивился я. — А что это?

— Антигравитационные энергозарядные устройства. Они, как бы, подпитывают ковер, там, или метлу. У бабушки две метлы в избе есть, мы, как бы, и на них могли бы улететь, но АГЗУшка только одна — в избе…

— Так они ж у нее женские, метлы-то!

Я решил блеснуть своими познаниями, мол тоже не лаптем щи хлебаю, разбираюсь и в метлах, и в коврах-самолетах и в этих, АГЗУшках.

— Женские? — удивился Лешек. — Да нет, это бабуля на них, как бы, ведьмочек-практиканток обучает. Короче, для экономии энергии сделала подъемную силу в три с половиной пуда. А можно, типа, до пяти пудов сделать, только гравипрутьев, как бы, еще добавить. А ковры, так те и до ста пудов поднимают. Стопудово!

Так вот почему девчонкам не удавалось далеко от избы улететь. А мужики, так те вообще от земли не могли оторваться. Подъёмная сила три с половиной пуда! Пятьдесят шесть килограммов, то есть. Впрочем, блин, чего это я? В натуре, что ли, в сказку верить начинаю?

— А самоходные печи только по Алмазной долине бегают, — тем временем продолжал Вольф беседу о сказочных транспортных средствах. — Нам до них еще топать и топать!

— Им тоже какие-нибудь АГЗУшки нужны?

— Не, для них такие, типа, две чугунные слеги прокладывают. Дли-и-инные такие слеги.

— Железная дорога, что ли?

— Типа того.

Я пошел складывать палатку. Лешек с Вольфом о чем-то шептались у догорающего костра.

— Ладно! — Вольф решительно поднялся. — Цените мою доброту и заботу. Ждите меня здесь, вернусь часа через полтора. Вы тут не скучайте, господа, и цените меня, цените!

Мне очень хотелось заснять на видеокамеру момент превращения Вольфа из человека в волка или наоборот. Но он никогда не делал этого у нас на виду, все время прятался в кустах или за нашими спинами. Вот и сейчас Вольф скрылся за вековым дубом человеком, а выскочил оттуда волком и скрылся в чаще леса.

Когда мы с Лешеком решили, что он сгинул навсегда и собирались уже тронуться в путь вдвоем, Вольф вернулся в образе человека, верхом на сером в яблоках скакуне, ведя в поводу еще двух коней. В своей кавалерийской форме верхом он смотрелся великолепно.

До сегодняшнего дня я сидел в седле всего два раза в жизни. Первый раз в возрасте четырех лет, когда родители водили меня в зоопарке. Там меня посадили верхом на пони и сфотографировали. А второй раз… Второй раз этой весной. Мы собрались нашей будущей походной группой у командора на вечеринку. С шиком былых студенческих традиций пили коньяк из граненых стаканов и закусывали копченой хамсой. Разговаривали о предстоящем походе, составляли списки необходимого снаряжения, продуктов питания, назначали ответственных, ну и так далее. А помимо этого между делом вели светскую беседу о разных пустяках.

Тогда-то Катька и обмолвилась, не помню по какому поводу, что любит верховую езду, правда давно не каталась, но очень хотела бы снова посидеть в седле. Немного отвлекусь и скажу, что Катька мне очень нравится. Жаль, что перед самым походом у нас вышла размолвка. Виновата, конечно же, она, моя гордыня. Что сделать, ну не захотел я лезть в фонтан в городском парке. А Катька настаивала, чтобы я полез купаться в фонтан среди бела дня, при всем честном народе. На самом деле день-то был и вправду очень жаркий и окунуться, может, было бы и приятно, но тут дело в принципе. Не хотелось потакать капризам, а то ведь сегодня фонтан, завтра луну с неба, потом шубу норковую и белый лимузин. А она обиделась и все последнее время дулась на меня, даже в походе… Ото всех этих воспоминаний у меня защемило в сердце. Где же теперь моя Катька, что с ней, не обижают ли? Я обязательно ее спасу. И Лёху спасу, и Ленку, и командора…

Да, так о чем это я? Верно, о лошадях.

Я, конечно же, спьяну сболтнул, что у меня есть знакомый, который держит конюшню и дает лошадей напрокат. Слово не воробей, пришлось срочно разыскивать через Интернет подходящий клуб любителей верховой езды, их сейчас развелось много, и выяснять, чтобы там не требовалось предварительной записи, всяких там справок и рекомендаций трех жокеев. Выбрав подходящий клуб, я и привел туда Катьку.

— Где будете ездить, — спросила женщина-инструктор, по комплекции более подходящая для гренадерского полка, чем для кавалерии. — В поле, в манеже?

— Конечно же в поле, — уверенно ответил я. — Чего там манежиться!

— Ездить умеете?

— А как же!

В поле, точнее на какой-то пустырь, нас поехало пять всадников, считая инструктора. Кое как вскарабкавшись в седло, я принимал героические усилия. чтобы не оказаться снова на земле. Мы построились гуськом, это называется смена, и гренадер-инструктор, дав шенкеля огромной (под стать ей самой) рыжей лошади, скомандовала:

— Смена! Шагом марш!

Лошади, очевидно, хорошо понимали ее слова, судя по тому как все они дружно зашагали. И моя лошадь, пристроившись в хвост Катькиной, нехотя тронулась вперед. Шагать было совсем не трудно Мерно покачиваясь в седле и поглядывая вокруг, можно представить себя ковбоем, лихим казаком или мушкетером. Но когда раздалась команда «рысью марш», положение мое заметно усложнилось. Я «вколачивал гвозди» пятой точкой, никак не попадая в такт при попытках вставать на стременах. А вся смена рысила легко и грациозно, особенно Катька, просто залюбуешься, глядя на нее. Но когда пришло время скакать галопом!.. Боже мой! Признаться честно, я предпочел бы лучше сесть за руль гоночной машины без тормозов на горной дороге. Балансируя в скользком седле, я вцепился в переднюю луку, практически бросив повод, и молил Бога, чтобы, как избавление, поскорее прозвучала команда «рысью!». А Катька скакала как амазонка, привстав на стременах и склонив голову к гриве. А грива коня развевалась на ветру и ее собственные волосы развевались как позавчерашней ночью, когда они с Ленкой летали на метлах.

А я завершил ту приснопамятную прогулку позорным падением и синяком на заднице. Хорошо, хоть не упустил лошадь, а то лови ее потом по всему пустырю! И вот теперь мне представился случай испытать себя в ипостаси кавалериста в третий раз.

— Где ты их взял? — спросили мы с Лешеком оборотня.

— Украл! Ха-ха! Позаимствовал. В штрафном табуне, разумеется. Даром я, что ли, три года пополнял его поголовье и охранял!

Я выбрал себе каурого мерина — он показался мне большим, спокойным и невозмутимым. Лешеку досталась нервная пегая кобылка. Мы навьючили поклажу и, после того как я с третьей попытки очутился в седле, тронулись в путь У моего мерина был размашистый шаг и хорошая мягкая рысь. Скоро я научился облегчаться, да и галоп уже не так сильно меня шокировал. Пока я осваивал новый способ передвижения, глазеть по сторонам мне, сами понимаете, особенно не удавалось. Зато Вольф, всадник бывалый, как впрочем и следопыт, примерно на втором километре нашего марша заметил у обочины следы свежего кострища. и утоптанную траву: выходит, кто-то здесь ночевал. Вот, значит, откуда до нас доносился запах дыма.

Мы чередовали аллюры, чтобы лошади не сильно уставали и, судя по верстовым столбам, передвигались достаточно скоро. Чуть за полдень, впереди нас на дороге показалась карета. Она двигалась в попутном направлении, и мы ее нагоняли. Наконец-то впереди нормальные люди, можно будет расспросить их и про дорогу к этому Бэдбэару, и про самого Бэдбэара, и про Кощея, и вообще про то, куда я, черт возьми, попал. Мы пришпорили коней, и карета стала приближаться к нам еще быстрее

Два лакея на запятках, обернувшись, достали мушкеты и направили их в нас. Два выстрела грохнули, слившись в один. Одна пуля просвистела прямо над моей макушкой, другая царапнула Вольфу ухо, пошла кровь. Так, а это уже не шуточки, пули-то настоящие. Ведь могли и в глаз попасть или еще куда, а то и вообще убить! Мушкеты у них, по всей видимости, тоже были однозарядные, как и конфискованный у разбойников пистолет. Перезаряжать, находясь на запятках трясущейся кареты, им было не с руки. Тем временем карета прибавила ход, мы видели, как кучер стегал бичом коней.