А вот Оксане, вышвырнутой из-под мужнего иммунитета — большая, даже если депрессию не считать. Потому что ее А-индекс за время замужества не изменился. А образ мужа-каменной-стены, сложившийся по виртуальным наблюдениям, распадался на кирпичи. Причем Оксана явно обманулась точно в ту же сторону, только хуже. Кажется, этому человеку важна была не она — то есть на каком-то этапе, может быть, и она, но потом он перестал служить реальной семье и начал — Идеалу Семейного Очага. А Оксана в этот идеал не вписалась. Об этом говорило — да нет, кричало — все, что он видел в доме.

По всем стенам были развешаны семейные фотографии — но, начиная с фото трехлетней давности (Андрей определил по возрасту ребенка, Саши, своего племянника) Оксана исчезла с них. Ребенка Виктор снимал любовно. Наверное, он был хорошим отцом — в соответствии со своим собственным Идеалом Семейного Очага. Андрей знал престижную гимназию, где учился Саша, подъезжал к этому псевдоготическому зданию конца ХХ века. От дома Оксаны — час езды на метро и трамвае, от новой квартиры Виктора — десять минут подъема по «Тёщину языку». Это значило, что, выбирая гимназию, Виктор просто не принял жену в расчет. Она не входила в список значимых для него факторов. И, похоже, сама соглашалась с этим.

«Черт, да как он посмел? Как он посмел?»

Спокойно, очень спокойно. Тебя радует то, что ты нашел ее не изменившейся — ну, разве что снаружи. А ему могло хотеться другого. Судя по всему — и хотелось. Он-то изменился.

Эней вспомнил Виктора таким, каким знал в детстве — немногословным, твердо знающим, чего хочет от жизни… В отличие от многих других парочек, проводящих годы в состоянии «мы встречаемся», Титов и Оксана были намерены пожениться, и даже срок назначили — когда Титов сдаст на бакалавра. Подростку Андрею этот тип казался сухим и заносчивым — но это могла быть и подростковая ревность…

А вот Оксане, особенно после того, что случилось…

— А что было там? — пустые гвоздики, темные пятна на обоях, вернее не пятна, просто обои не успели выцвести.

— Горы. Виктор очень любил снимать в горах. Месяц назад я спросила, где эти фотографии — он сказал, что отвез их в офис… — в голосе снова послышались мокрые нотки. — А на самом деле в новую квартиру…

— Понятно, — Андрей захлопнул дверь дома, отрезая эту проблему. Оксана задержалась запереть ее — ну да, конечно, в доме жил ребенок — а он спустился к машине и сел за руль.

— Увозим? — спросил Игорь.

— Ты против?

— За. Хуже точно не будет. Только что с сыном? Я бы такому человеку щенка воспитывать не доверил — не то что.

— Будем посмотреть, — Андрей умолк и улыбнулся в зеркало сестре, садящейся рядом с Цумэ на заднее сиденье.

«Океан» оказался ничего себе ресторанчиком. Не то, что выбрал бы сам Андрей — но как раз такое заведение, где хорошие подруги могли отпраздновать день рождения. Заказали на всех сковородку мяса по-французски и бутылку саперави. Музыка была, конечно, из категории «застрелиться» — Андрей поначалу даже решил, что с водопроводом не все в порядке — но играла достаточно тихо, чтобы не мешать им троим, и достаточно громко, чтобы перекрывать чужие разговоры.

Он не хотел говорить о главном раньше, чем через два бокала, чтобы Оксана могла выслушать эту новость спокойно. Просто выслушать — а потом, как говорят немцы, переспать с ней и назавтра принять решение. А пока что они с удовольствием болтали о ерунде. Точнее, болтали Оксана и Игорь, а Андрей сидел и считал варианты.

— …Оксана в вишнях, — услышал он хвост какой-то истории. А, это любимая байка Кена, как поселяне иной раз коверкают богослужебные тексты. Осанна в вышних — Оксана в вишнях…

— Так и поют? — сестра засмеялась.

— Так и поют, — Игорю удалось ее рассмешить. Браво, Цумэ.

Сам Эней цедил свое вино понемногу — за рулем — и приступил к делу, когда у Оксаны пошла на убыль вторая половина бокала.

— Как ты посмотришь на перемену климата?

— ???

— Уехать с нами.

— А Саша? — опустила глаза. — Он очень любит отца.

— А отец — его, это слепому видно, — добавил Игорь. — Только знаете что, Оксана, я не думаю, что парня должен воспитывать такой… ну, не очень хороший человек.

— Нет, — Оксана помотала головой. — Витя очень хороший человек. Он просто придерживается не очень хороших принципов, но тут я его упрекнуть не могу, потому что хотя у меня другие принципы, придерживаться их я не в силах… Вы меня совсем мало знаете, Игорь. Я ведь тоже была холодной… равнодушной. По крайней мере, внешне… Мне так хотелось, чтобы он однажды выдернул меня из-за компьютера: иди сюда, ты мне нужна. Я доставала его, нарочно доставала.

— Мы сейчас не об этом, — вмешался Андрей, увидев, что Игорь уже открыл рот. — Оксана, ты уезжаешь отсюда в любом случае. Это не обсуждается. У тебя больше нет иммунитета, а я слишком далеко, чтобы тебя защитить.

— Я не лучше других, — пожала плечами Оксана. — Почему именно меня?

Андрей дробно стукнул пальцами по столу.

— Поправка. Я не обещаю и не гарантирую тебе безопасности. Мы сами под топором. Я обещаю и гарантирую только одно: что я тебя не брошу.

Сестра покачала головой.

— Андрейка, ты стал таким взрослым…

— Решать надо быстро. Мы или берем Сашу с собой, или оставляем отцу, но любое решение необратимо. Если он останется с отцом, ты его больше никогда не увидишь. Если с тобой — его больше никогда не увидит Титов.

— Я плохая мать…

— Хватит. Мы уже наслушались с головой о том, какая ты плохая мать, плохая жена, и плохая хозяйка. Но тогда и наша мама была плохой женой, потому что наш дом на операционную не слишком походил, да и она на моб-звезду — тоже. Ты уж сама думай, какой она была матерью. Оксана, соберись. Я тебе предлагаю решить твою судьбу. Не сейчас, но уже завтра.

— Но мы же решаем и Сашину судьбу…

— Да. А теперь послушай, что увидел я, когда приехал. Увидел я следующее. Года так три назад твой благоверный вообще забыл о том, что ты существуешь на свете. Ты исчезла со всех фотографий. У тебя нет ни машины, ни приличного пальто, ни новых туфель. Зато у него — новая квартира в престижном доме.

— Но он оставил мне дом… А ведь мог бы подать на раздел имущества.

— А мог бы и ножичком, — проворчал Цумэ. — Оченно благородный человек. Андрей, ты много знаешь топ-менеджерих, которые за два года один раз бывали в ресторанах, и то с подругами? Я в первый раз такую вижу. Оксана, да проснитесь вы наконец. Может быть, раньше он был славным парнем, но…

— Погоди, Игорь. Завтра с ним поговорим. Но, в общем, я склоняюсь к тому же мнению. Без Саши тебе будет очень плохо. Тебе и так плохо.

— Он не захочет уехать от папы навсегда.

— Придется его обмануть.

Оксана снова взяла брата за руку и потрясенно повторила:

— Ты так вырос, Андрейка… Ты сейчас старше меня.

Он покачал головой:

— Я просто всякого видел побольше. И знаю, как оно бывает. Тебя депрессия в гроб загонит, если ты оставишь Сашку здесь.

— Если мы увезем его без согласия отца — это уже похищение. Это федеральный розыск, Андрей!

Игорь фыркнул в почти пустой бокал. Андрей пожал плечами.

— Я детектив. Я вас спрячу. А может, и не объявят розыска.

— Как?

— Ну ошибки в этой жизни делаешь не только ты. — Андрей достал комм и нажал на вызов. На том конце ответили, не задействуя видеосвязь. — Привет. Как наши дела?

Там что-то долго говорили, и чем дольше говорили, тем сильнее отъезжал в сторону угол андреева рта. Когда кривая улыбка стала уж совсем непристойно довольной, он сказал своему невидимому собеседнику: — Молодец. Сливай воду нам, пока.

Он захлопнул крышку комма и значительно сказал:

— Человека зачинают в грехе, и путь его — от грязных пеленок до смрадного савана. Всегда что-нибудь есть. Всегда.

Увидев этого человека вблизи, Игорь поразился тому, как он похож на Энея. Немного светлее масть, черты лица мягче, да и дежурной улыбкой Эней не злоупотребляет. А так — словно из-под руки одного резчика вышли: небольшие и худощавые, компактные такие, и при том — уверенные, твердые в интонациях и в движениях. И в следующий миг он сообразил, что Эней, скорее всего, очень похож на отца.