Все молчали, потупившись.

— Думали, всё пройдёт, как обычно, — продолжал Абрахаз. — Вы станете сражаться в остроумии, унижая род Отуа, а я терпеть и своими руками разрушать Азар. Представляю, как в черепной коробчонке каждого из вас сейчас бьётся испуганное: «Он может также легко убить и меня». Не буду вас разочаровывать: да, могу и даже легче, чем Хандори. Охраняющая его магия была самой сильной.

В голосе Абрахаза звучало неприкрытое торжество. Наверное, он так долго ждал этого момента, что не мог заставить себя изображать равнодушие.

Присутствующие в смятении посмотрели друг на друга. Мужчина в залитом кровью плаще смущенно кашлянул и заметил:

— Зачем всё так драматизировать, уважаемый Абрахаз? Никто не ставил целью вас оскорбить.

Остальные согласно загудели. Абрахаз довольно хмыкнул.

«Пресмыкайтесь, рабы», — вот что означала его усмешка.

— Но как вы смогли вернуть силу фамильному мечу?! — изумлённо спросил Бестелесный.

Абрахаз неторопливо подошёл к нему, остановился напротив. Он был ниже Бестелесного, но в этот момент почему-то казался выше. Собеседник подался назад, словно хотел спрятаться за спины товарищей. Однако те отшатнулись от него, как от прокажённого.

— Хотите знать, как я сумел вернуть силу фамильному мечу? — спросил Абрахаз.

В его голосе по-прежнему звучала насмешка.

Бестелесный кивнул.

Абрахаз поднял руку в окровавленной кожаной перчатке и указал на каждого в кругу, словно помечал их.

— Вы, — насмешливо произнёс он, — вы все хотите это знать. Но только он не побоялся спросить.

Его окровавленный указательный палец переместился и указал на Атию:

— Вот кто вернул силу моему мечу.

Среди «плащей» вновь началось смятение. Только полузвери стражи, как прежде, стояли вдоль стен, напоминая каменные изваяния. «Плащи» же уставились на девочку в центре. Она ещё сильнее прижала колени к груди. Длинные белые волосы закрыли острые вздрагивающие плечи.

— Вы уже убедились, что внутри этого дитя живет великая мощь, — вновь заговорил Абрахаз. — Только совместными силами магии нам удалось загнать дракона обратно в хрупкое человеческое тельце. Но сущность дитя от этого не изменилась, её кровь по-прежнему имеет ту же силу, что и раньше.

Абрахаз склонился над Атией, взял её за руку и повернул ладонью вверх. Девочка задрожала сильнее; на какой-то момент Найре показалось, что Атия вновь обратится в дракона, но этого не случилось. Видимо сила магии «плащей», с помощью которой они вернули Атию в человеческий облик, слишком её напугала, чтобы девочка пыталась ещё раз обратиться.

«Плащи» склонились над девочкой и какое-то время Найра могла видеть лишь белые спины. Вдруг один из мужчин удивлённо вскрикнул:

— Выходит, пророчество правдиво?!

— Да, — торжественно объявил Абрахаз и следом нараспев продолжил: — Кровь Дракона может привести дом Отуа к величию, а может низвергнуть в бездну.

Все молча отступили от Атии, и Найра смогла разглядеть на руке девочки кровоточащую ранку. Стоило Абрахаразу отпустить её руку, как девочка тут же прижалась у ранке губами, стала зализывать её словно зверёк.

— Мне по душе был первый вариант, — продолжал Абрахаз. — Вопрос состоял лишь в том, кто первым сумеет усмирить эту силу: я или Оямото.

— Оямото? — удивился мужчина в окровавленном плаще. — Кто это?

— Одна старая противная богиня, не желающая идти на уступки. Она убеждена, что в Азаре, мире, который принадлежит мне и только мне — всё должно подчинятьс её воле. Чтобы показать всю ошибочность и наивность таких суждений, я устроил в Азаре встряску, а её саму сослал на реку Безвременья, где она сидит в окружении мёртвых камней. Но старая гадина даже оттуда сумела найти способ бороться со мной. Она создала этого ребёнка, результат долгих опытов над скрещиванием людей и её боевых драконов. Сами понимаете, что люди соглашались на такое не по доброй воле.

— Рабы? — спросил один из «плащей».

— Формально на Азаре нет рабов, — ответил Абрахаз. — Сначала использовались обнищавшие лодочники и прочий сброд, из тех, кого никто не хватится. Но дети рождались мёртвыми. Потом появилась гипотеза, что дети рождаются мёртвыми из-за того, что имеет место насилие над одним из родителей. Тогда стали подыскивать добровольца. Оямото хотела чтобы ребёнок был из высокородных. Уж играть, так по-крупному.

— Э-э-э… Кто же стал отцом или э-э-э…. матерью выжившего младенца? — робко спросил Бестелесный.

— Великий Хранитель Элсара, — ответил Абрахаз. — Он был уже не молод и своих детей не имел. Поговаривали, что Оямото сама прокляла его после некоего богомерзкого поступка. Когда она предложила Великому Хранителю такой, хех, необычный союз, он без колебаний согласился. Мальчик родился живым, но умственно отсталым и не способным на перевоплощение. Оямото предлагала умертвить его, как результат неудачного эксперимента, но Великий Хранитель оставил младенца себе. «Это мой сын, — сказал он. — Такой, какой есть, такой, какого я оказался достоин». Тогда-то Оямото и предположила, что ребёнок должен быть зачат не просто по согласию, а в любви.

Абрахаз выдержал эффектную паузу.

— Неужели нашёлся тот, кто сумел полюбить… — удивился мужчина в окровавленном плаще.

— Дракониху, — закончил за него Абрахаз. — Да, эта девочка плод любви женщины-дракона и мужчины.*

— Он тоже из высокородных? — спросил Бестелесный.

— Нет. Оямото выбрала его по другим качествам. И не обманулась. Дитя превзошло все ожидания.

Все снова посмотрели на девочку. Она подняла голову и обвела их заплаканными глазёнками.

— Но как вы узнали, что девочка окажется на берегу в Элсаре? — вновь подал голос мужчина в окровавленном плаще.

— Её привела ко мне одна… моя подопечная.

Абрахаз протянул руку и показал на Найру. Мужчины повернули головы и только сейчас заметили Найру, которая во время разговора прижалась лицом к мерцающей пыли, боясь пропустить хотя бы слово. Увидев, что все повернулись к ней, девушка в испуге отступила назад. Атия тоже её увидела.

— Найра! Спаси меня! — закричала девочка, протягивая к ней руки.

В грудь Найры словно воткнули нож и провернули — чтобы стало больнее, чтобы уже не спасти.

— Атия! — прошептала она, чувствуя, как по щекам текут слёзы отчаяния.

— Кто эта женщина? — спросил один из мужчин. Он бы низкорослым и широким, отчего казалось, будто плащ наброшен на большой валун.

Абрахаз поднял голову, будто изучал что-то на потолке, с ленцой в голосе ответил:

— Когда мне стало известно, что Оямото даже на берегу реки Забвения удаётся играть против меня и она всё ближе к созданию дитя-дракона, я мог поступить двумя способами: уничтожить строптивую богиню, либо заставить её изобретение работать на себя. К тому моменту я как раз проиграл в битве дому Хандори, мой фамильный меч лишили силы, а сам я стал выполнять постыдную роль пешки в играх высоких домов. Тогда же я вспомнил родовое предание, которое гласило, что Зверь, возникший из чёрных вод Великой реки Азара, может вознести дом Отуа к вершине власти, но может и низвергнуть в бездну. С учётом полученных сведений, выходило, что Оямото занимается как раз созданием этого зверя. Что же, тогда и мне понадобилось подготовиться, — он неторопливо подошёл к стене из мерцающей пыли и остановился напротив Найры. Теперь она разглядела, что его лицо скрывает чёрная маска, отчего казалось, что под капюшоном тьма.

— В своей лесной лаборатории на Азаре я создал девочку, которая с виду была такой же, как остальные, но ядовитая для местного населения вода из Реки оказалась ей не страшна. Именно эта девочка должна была привести ко мне дитя-дракона. С того момента между мной и Оямото начался новый виток смертельной игры. Каким-то образом ей удалось узнать про Найру, и однажды она попыталась руками Великого Хранителя уничтожить девочку в Башне. Но мне удалось её спасти и отдать на воспитание азарке. По моему замыслу, Найра до определённого момента не должна была догадываться о своих необычайных способностях.