Найра так расчувствовалась, что заплакала. Слёзы катились по щекам, задерживались на губах, и Найра слизывала их языком. После того, как она схватила Леви, никто не поверит, что она не убийца. Но что она могла поделать? Сдаться? Надеяться на честный, справедливый суд? Какая может быть честность, если Хозяйка, которая заменяла Найре мать, предала её, обманом завела в комнату, где поджидали стражи. Нет, она всё сделала правильно, как велели сердце и осторожность.

Внезапно она почувствовала голод. Даже удивилась себе самой — как можно в такую ночь в её положении ощущать голод? Но, удивляйся, не удивляйся, в животе появились голодные рези. Найра попыталась вспомнить, когда последний раз ела — кажется, у Магды и, кажется, это произошло много жизней назад.

Она вновь попыталась отвлечься, стала думать о Магде и её странном поведении, когда они ни с того ни с сего выгнала Найру и даже угрожала ножом. Нужно будет сходить к ней, когда Гай вернётся и выяснить, что это на Магду нашло. Может, это она без Гая стала такой бешеной? Девушки в Весёлом доме говорили, что у некоторых женщин такое бывает — ударяет в голову от воздержания. Если так, то Магду хорошенько приложило.

Рези в животе стали сильнее. Найре казалось, что её протыкаю раскалённые иглы. Нужно найти еду и прекратить эти мучения.

Она вспомнила, что торговцы на Рыночной площади, закрывая вечером лавки, выбрасывали испортившуюся за день еду — для нищих. Конечно, рассчитывать, что сейчас много осталось, глупо — на охоту надо отправляться с вечера — но может, хоть что-то перепадёт?

Найра осторожно выбралась из сарая, поёжилась от утреннего холода. Выросший за ночь, молодой и робкий цеплюч, покусывал голые ноги и неуверенно цеплялся за край платья. Найра побежала по пустынным улицам к площади. Голод гнал её вперёд, заставлял преодолеть страх.

Вот и Рынок. Пустые лавки торговцев смотрели на неё чёрными провалами прилавков. В арку, ведущей к улице Двух Богинь, шмыгнула крупная крыса. За домами раздались мужские голоса. Найра вздрогнула всем телом, ей показалось, что она узнала в одном из них картавого агента. Она метнулась к ближайшей лавке, забежала внутрь, остановилась, давая глазам привыкнуть к полумраку.

Голоса приблизились.

— Нужно осмотгеть каждую лавку, — сказал картавый. — Вы идите по левой стогоне, мы с Феликсом по пгавой. Посегедине встгетимся.

Найра, наконец, разглядела, что в углу свалены корзины. Хорошее укрытие. Она бросилась туда и остановилась, как вкопанная: на полу за корзинами сидела Мира. Та самая мокрозява, которую Сьюзи продала в Башню. Всё это время Найра старалась про неё не вспоминать, сразу начинал душить стыд, и она становилась самой себе противна. Ведь это она познакомила Сьюзи с Мирой и едва сама не стала соучастницей подлости — одумалась в последний момент. Но она была уверена, что Мира до сих пор в Башне с другими мокрозявами…

Мира что-то сказала, глядя на Найру с мольбой и страхом, но она даже не разобрала слов. В лавку вломились стражи. Увидев Найру, один радостно закричал:

— Есть! Мы нашли её!

Она метнулась к выходу, надеясь прорваться, но было слишком поздно. Мужчины схватили её, бросили на пол.

— Пустите меня! Я ничего не сделала! — закричала она.

— Хранители разберутся, — ответил страж. — Ну, поднимите её.

— Подождите, надо, как положено, — сказал картавый. Найра уже узнавала его по голосу.

— Найга из Весёлого дома, — продолжал он, — ты обвиняешься в убийстве тгавницы Магды. Что ты можешь сказать в своё опгавдание?

В голове у Найры всё закружилось хороводом. Магду? Убила Магду? Но это не так! Это травница угрожала ей ножом, и Найра едва ноги унесла из её дома!

— Я никого не убивала! — закричала Найра. — Пожалуйста, отпустите меня!

Она слышала, как картавый сказал стражам:

— Идём отсюда. Уже тоггаши собигаются, нам ни к чему толпа.

Она завыла от отчаяния.

— Заткните её! Надоела.

В голове будто что-то взорвалось. И…

Дверь камеры открылась со скрипом, от которого у Найры пробежал мороз по коже. На пороге стояли четверо: страж с факелом, писарь со свитком и чернильницей, незнакомый низкорослый мужичок, а также тот, кого Найра ненавидела и боялась больше всего на свете. Это он бросил их с Фридой умирать в пещере после обвала. Им чудом удалось выбраться, но Фрида так и осталась с покалеченными ногами. Хадар неторопливо вошёл в камеру. Найра вскочила с пола, глядя на него с ненавистью и страхом.

Тогда, выбравшись из пещеры она искала его, чтобы отомстить. Он говорил Фриде, что работает писарем у Великого Хранителя. Несколько дней Найра бросила около дома Хранителя, надеясь увидеть Хадара. На третий день удача улыбнулась: он шёл по дорожке к дому в окружении агентов, словно господин, а на его плаще блестел знак Хранителя. Найра в испуге отступила в тень ограды.

Внезапно ей на плечо опустилась тяжёлая рука. Она вскрикнула, обернулась. За спиной молодой мужчина в форме агента. Он весь был какой-то узкий, словно созданный специально для того, чтобы пролезать в щели.

— Что ты тут делаешь? — спросил агент с угрозой.

— Кто это? — спросила Найра, показав в сторону, куда ушёл Хадар.

— Вот глупая, — рассмеялся тот. — Это господин Старший агент.

Он до боли сжал руку Найры:

— Пойдём-ка, я тебя ему покажу. Расскажешь, зачем ты уже третий день шатаешься вокруг дома.

— Нет! — умоляюще воскликнула она. — Пожалуйста! Он приходил ко мне, и я… влюбилась. Хотела увидеть его хоть одним глазком.

— Откуда ты?

Найра лукаво улыбнулась:

— Из Весёлого дома.

— Значит, влюбилась, — хмыкнул агент.

— Да. Но лишь потому, что не знала тебя.

Агент поднял брови.

Найра прильнула к нему, ласково погладила по плечам, опустилась ниже. Агент перехватил её руку и прижал к ограде.

— Мужчины любят любить меня, — сказала Найра, глядя на него снизу вверх.

Агент ухмыльнулся.

— Любят любить, значит?

В тот же вечер он пришёл к ней в Весёлый дом и стал постоянным клиентом, пока его не съел на Реке червь Ооно. От агента Найра узнала некоторые подробности про Хадара и поняла, что это глыба, с которой Найре никогда не справиться. Нужно держаться от него подальше. Фриде она ничего рассказывать не стала — язык не поворачивался открыть, что Хадар просто посмеялся над её любовью.

Лишь засыпая, она с тех пор желала Старшему агенту смерти. Скорой и лютой. Найра верила, что однажды Праматерь призовёт Хадара к ответу за его злодеяния.

Но пока что Праматерь не торопилась. Вот уже Фрида умерла, и сама Найра сидела в каменном мешке, а Старший агент стоял на пороге — самодовольный и невредимый.

В камеру вошёл страж, закрепил факел в розетке на стене и встал подле. Следом за ним вошёл писарь. Стульев в камере не было, и он сел прямо на пол, разложив перед собой приборы.

— Проходи, что стоишь? — насмешливо обратился Хадар к стоящему в коридоре мужичку.

Тот неуверенно переступил порог и остановился, часто моргая слезящимися, воспалёнными глазами.

Старший агент достал из кармана пузырёк и подошёл к Найре. Она отступила, прижимаясь к стене. Спросила, с ужасом глядя на пузырёк:

— Это яд?

— Нет, — ответил Хадар. — Сыворотка правды. Пей.

Он протянул ей пузырёк.

— Я… не буду обманывать, — торопливо сказала Найра.

— Все вы так говорите, лгунишки.

Он схватил Найру за руку и вложил ей в руку пузырёк.

— Пей, кому сказал! Или вольём в тебя силой.

Она кинула взгляд на стража, решившись, выпила. Жидкости было на один глоток. У неё оказался кислый и вяжущий вкус, от которого онемел рот. Найра перестала ощущать язык. Она в испуге посмотрела на Хадара.

— Некоторое время ты будешь чувствовать себя странно, — сказал он, забирая у неё пузырёк. — Но потом признания польются рекой.

Найра прижала руку к горлу. Она чувствовала, как онемение растекается вниз по шее.