В памяти всплыли слова Гая: «Ты отдаёшь слишком много себя. А себя нужно сохранять. Попытайся считать или читай молитву — всё равно что, лишь бы вывести себя из паники».

— Я спокойна, — беззвучно сказала она. — Я могу замедлить стук своего сердца, остудить кровь, усмирить дыхание. Меня нет, я камень, брошенный чьей-то рукой; пуля, выпущенная из дула оружия, стрела, сорвавшаяся с тетивы. У меня нет чувств, нет страха, любви, жалости. Есть цель, и я её достигну.

Как ни странно, этот набор слов помог. Мира почувствовала, как охватившая лихорадка волнения отступает, а на смену ей приходят спокойствие и рассудительность. Глубоко вдохнув, она вышла из-за ширмы.

Астафья ждала возле ванны, Мира видела капельки пота на её лице. От пара или волнения? Она отметила, что магиня закатала рукава, но не высоко, так, что локти остались закрытыми.

Придав лицу безмятежное выражение, словно вовсе забыла о недавнем разговоре и не удивлена тем, что Астафья осталась, она подошла к ванне. Ступни покалывали мелкие камушки, занесённые в окно ветром. Мира смахнула ладонью с ног налипшие крошки песчаной бури и забралась в глубокую ванну. Погрузилась в воду полностью, оставив на поверхности только голову.

В воздухе висело напряжение. Мира чувствовала его так же явственно, как пар от воды. Оно сдавливало виски и проходило морозом вдоль позвоночника даже в горячей ванне.

Астафья остановилась в изголовье, что Мира могла видеть только её руки. Крепкие узкие кисти, коротко подстриженные полукружья ногтей. Астафья взяла губку, намочила её и выжала, так что Мире на голову полилась вода. Звуки их дыхания смешались в тишине комнаты. Скосив глаза, Мира видела край её закатанного рукава на правой руке. Поднять бы сантиметров на пять, и станет видно место, куда Магда ударила убийцу поленом.

Намочив Мире голову, Астафья стала натирать её чем-то с приятным запахом, но не пенящимся. У магини оказались грубые и сильные пальцы; казалось, она хочет вырвать волосы, но борется с собой. У Миры даже слёзы на глазах выступили, но говорить, что ей больно, казалось постыдным.

Посмотрев на пол, Мира увидела тени: ванну, свою голову, а вот третья тень не принадлежала человеку. Скорее это была огромная крыса. Мира испуганно вскрикнула, подняла голову: над ней по-прежнему стояла Астафья.

— Что такое? — спросила магиня с притворной заботливостью. — Больно?

— Н-нет, — пробормотала Мира и вновь взглянула на пол. Тень крысы исчезла, вместо неё была человеческая.

Так и дождавшись нытья и жалоб, Астафья вновь наполнила водой губку и стала смывать «шампунь». Кожа головы горела огнём. Мира отметила, что рукава платья магини намокли и облепили руки, но увидеть, что под ними по-прежнему не удавалось.

«Я так и не получу доказательств, — с отчаянием подумала она и следом: — Астафья не набросится на меня в доме полном людей».

Думать дальше она не стала. Схватила магиню за правую руку, дернула мокрый рукав наверх. Открылась белая, покрытая россыпью бледных веснушек рука. Выше локтя краснела уродливая, размокшая в воде рана от ожога. Хоть Мира и ожидала увидеть что-то подобное, но всё равно растерялась.

В следующее мгновение Астафья схватила её за плечи и погрузила в воду. Мира не успела даже набрать в лёгкие воздуха. Она забилась, поднимая брызги, выгнулась дугой, пытаясь вырваться, но убийца навалилась всем телом, прижимая ко дну. Ванна была слишком узкой, чтобы повернуться.

«Мне конец!» — в ужасе подумала Мира.

Сквозь муть воды мелькнуло перекошенное от ярости лицо Астафьи, затем всё потемнело. Но в тот же миг ясное и чистое желание жить придало сил. Мира почувствовала, как раскаляется её кожа. Вода забурлила, закипела. Раздался оглушительный треск, и ванна раскололась на части. Женщины упали на пол. Зарычав от ярости, Астафья сжала шею противницы сильными пальцами и стала душить. Мира тщетно пыталась сбросить её с себя, пальцы магини, казалось, врастали в шею, словно корни жуткого дерева.

Внезапно какая-то сила оторвала от Миры убийцу. Повернувшись на бок, Мира закашлялась, сквозь боль втягивая горячий, колючий воздух. Перед глазами по-прежнему было мутно, всё вокруг заволокло плотным серым туманом, в ушах стоял шум. Сквозь него прорывались чьи-то голоса, но Мира не могла понять ни слова. Постепенно в голове стало проясняться. Она увидела тёмные пятна, которые перемещались из стороны в сторону. Неожиданно к самому лицу подплыло лицо Хадара. Он шевелил губами, но слов Мира по-прежнему не могла разобрать. Она закрыла глаза, чувствуя, как затягивает в себя воронка беспамятства.

«Я должна им сказать! — вспыхнуло в голове. — Они же не знают, что Астафья убийца Магды!»

Мира снова открыла глаза, но вокруг опять был туман.

— Держите её! — хотела крикнуть она, но из горла вырвалось только слабое шипение, как от придавленного шланга.

Тут же Мира осознала, что до сих пор лежит голая. Она зашарила рукой вокруг и обнаружила, что накрыта сверху лёгкой тканью. И вообще лежит не на полу. Мира напрягла зрение, муть сгустилась, приобрела форму изголовья кровати.

— Скажите Хадару, что у меня есть доказательства, — едва слышно прошептала она. — Скажите!

И полностью отключилась.

Хадар заканчивал раскрашивать фигурку самурая, когда из коридора послышались испуганные крики. Схватив лежащий рядом на полу кинжал, он бросился из комнаты. Кричали в глубине дома. Завернув за угол, Хадар едва не налетел на Монка.

— Куда мчишься? — рявкнул агент.

— Там! Скорее! Колдунья!

У Хадара кольнуло в груди.

— Какая ещё колдунья? — спросил он.

— Эта, старуха Астафья. Она пыталась утопить Миру, а сейчас превратилась в крысу. Но мы её не выпускаем! — мальчишка задыхался от волнения.

Хадар схватил Монка за локоть:

— Что с Мирой?

— Лежит на полу. Мы не туда не заходим. Нечего не трогаем.

Оттолкнув его, Хадар побежал к ванной комнате. Издалека увидел столпившихся в дверях слуг, в основном это были женщины. Многие держали в руках кто палку, кто большую поварёшку. Среди них стоял высокий и могучий дворник Лион. Длинная седая борода и вилы в руках делали его похожим на Нептуна.

Хадар поискал Бренна, но тут же вспомнил, что сам отправил его выяснять про стража, которого уделала цепью Мира: азарец он или только прикидывается?

— Колдунья за ширмой спряталась, — сообщил догнавший его Монк.

Слуги обернулись. Увидев в руке хозяина кинжал, женщины испуганно заохали.

— Мы не даём ей выскочить, — просипел дворник.

Окинув его взглядом, Хадар сказал:

— Молодцы. Пойдешь со мной. Монк, ты тоже. Только возьми у кого-нибудь палку. А вы, — это уже относилось к женщинам, — пропустите нас и опять сомкнётесь.

Слуги покорно расступились.

— Господин! Не делайте этого! — воскликнула одна из служанок. — Она убьёт вас магией! Нужно вызвать на помощь кого-то из Ордена.

— Лучше принеси верёвки покрепче! — рявкнул на неё Хадар.

Девушка в растерянности взглянула на товарок.

— На стене в кухне висит подходящий моток, — сказала ей старшая повариха.

— Живо, дуй! — прикрикнул Хадар, и девушка опрометью бросилась на кухню.

Держа кинжал наготове, агент прошёл по образовавшемуся людскому коридору в комнату. Слуги тут же сомкнулись за ним. Стоявшие позади, вытягивали шеи, чтобы рассмотреть, что происходит в ванной.

Первым делом Хадар увидел расколотую на несколько частей ванну. Вода образовала по полу большую лужу. Среди осколков лежала на боку голая Мира. Она была очень бледной и казалась мёртвой. Внезапно у Хадара перед глазами вспыхнула картинка: спальня Тиреда, кровать и обнажённая девушка без головы. Но он отогнал воспоминание: та девушка не имела ничего общего с этой.

За ширмой послышался срежет коготков по плиткам. Хадар приготовил кинжал для удара, но тварюга затаилась и выжидала удачного момента. Не отводя глаз от ширмы, агент осторожно подошёл к Мире, дотронулся пальцем до её сонной артерии. Почувствовал под пальцем слабую пульсацию: жива. Что-то крупное — гораздо крупнее обычной крысы — потёрлось о ширму с другой стороны, так что тонкие стенки задрожали.