Застегнув на Абигайль скафандр, он подсоединил шлем, проверил поступление воздуха и быстро оделся сам.

Астероид явно доживал последние минуты – свод пещеры пошел трещинами, пол сотрясался так, что стоять было невозможно. Сила тяжести то пропадала скачками, то давила к земле – генератор работал на последнем издыхании.

Сандерс взвалил на плечо мисс Клейн и, пошатываясь, побежал по тоннелю…

Бот одиноко возвышался на каменистой равнине. Из почвы то тут, то там вырывались струи пара. Сандерс взбежал по трапу, задраил люк и, пройдя в кабину, свалил мисс Клейн в кресло.

Откинув шлем, он плюхнулся на место пилота, запустил двигатели и включил обзорный экран.

«Одинокая каракатица» медленно уплывала прочь от астероида.

– Капитан! – заорал Сандерс, включая передатчик. – Вам что, совсем не нужны деньги?

– Мистер Сандерс? Где вы? – тотчас отозвался Лю.

– Стартую с астероида. Притормозите, будьте любезны.

– Охотно. Мисс… э-э… Клейн с вами? – осторожно спросил Лю.

– Со мной, со мной, – проворчал Сандерс, – но благодарности, кажется, я не дождусь…

Через несколько минут бот догнал «Каракатицу» и вплыл в шлюз. Капитан, увидев, как по трапу выбирается кто-то в незнакомом скафандре, чуть было не кинулся бежать, но, разглядев в шлеме лицо Сандерса, поспешил помочь вытащить мисс Клейн.

– Что с ней такое?

– Ничего страшного. Просто ударилась головой.

Капитан Лю в отчаянии всплеснул руками:

– Какое несчастье, какая трагедия! Я прослежу, чтобы ей оказали немедленную медицинскую помощь. Бедная девушка. Такая молоденькая, такая нежная… А где мои скафандры?

– Поменял вот на эти.

– Печально, печально, – забормотал Лю, брезгливо разглядывая тролличьи доспехи.

С помощью Нормана отнеся Абигайль в каюту и вколов ей успокаивающее, Сандерс прошел к передатчику дальней связи, выставил вон оператора и задраил дверь. Капитан, прибежавший узнать, чем он там занимается, не удостоился ответа, зато когда Сандерс появился в рубке, ему были высказаны претензии относительно недопустимого нарушения порядка.

Сандерс не стал спорить – просто не было сил.

– Согласен, – сказал он, падая в кресло. – У меня есть предложение следовать курсом на Легион-Зед. Это пограничный сектор между Содружеством и империей Ниппон. По пути мисс Клейн даст распоряжение банку перевести оговоренную сумму на ваш счет, и мы расстанемся добрыми друзьями.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул капитан, – могу ли я принять ваше предложение, учитывая ущерб, понесенный мной в этой экспедиции. Боюсь, мне придется попросить вас с мисс Клейн задержаться на борту, пока затраты не будут компенсированы.

– Это какой же ущерб? – прищурился Сандерс.

– Неоправданный расход горючего, – начал загибать пальцы Лю, – мой помощник жестоко пострадал на Джош Картеле, повреждение бота – одна опора расшаталась, потеря новых скафандров…

– Если вы скажете, на какой свалке откопали это старье… Впрочем, к чему спорить. Я ожидал нечто подобное. – Сандерс резко подался вперед, глядя прямо в глаза капитану. – Во время сеанса связи я передал координаты этой системы, а также характеристики и идентификационные параметры выхлопа вашего корабля. Так что не удивлюсь, если у нас в течение суток появится сопровождение из двух-трех эсминцев Содружества. Они в целости и сохранности отконвоируют ваш корабль к Легиону. И не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость, если не хотите, чтобы вашу посудину взяли на абордаж.

Лю на мгновение зло блеснул глазами, но тут же напустил на себя обиженный вид:

– Какое недоверие, мистер Сандерс. И это после того, что я для вас сделал!

– Так сделайте чуть больше – и получите причитающееся вознаграждение, – отрезал Сандерс, покидая рубку.

Он проспал без сновидений почти сутки и спал бы дольше, если бы его не разбудило прикосновение чего-то теплого, гладкого, нежного.

Открыв глаза, он увидел над собой лицо Абигайль. Она задумчиво смотрела на него, поглаживая его лицо и перебирая волосы.

– Э-э… мисс Клейн?

– Только молчите, пожалуйста. Дайте мне самой разобраться в себе.

Подумав, при чем здесь он, если она хочет разобраться в себе, Сандерс хотел сказать об этом, но что-то в ее глазах остановило его.

– Я никогда не прощу себе, если мы расстанемся вот так, ничего не дав друг другу и даже не попробовав разобраться в своих чувствах, – сказала она. – Я ведь нравлюсь тебе?

– Ты не можешь не нравиться, – ответил Сандерс внезапно охрипшим голосом.

Она встала, сняла через голову блузку, под которой ничего не было, расстегнула юбку и скользнула к нему в постель.

Это была странная любовь. Нет, Абигайль была прекрасной партнершей – в меру нежной, в меру распутной, да и он не без основания считал, что кое-что умеет в постели, однако его не покидало странное чувство, будто он наблюдает за съемками эротического фильма. Партнеры профессионально играют в любовь, и режиссер будет доволен, и зритель примет их игру за чистую монету, но в то же время сами они четко осознают, что пылкие объятия, стоны, ласки ни к чему не обязывают, и расстанутся они легко, будто ничего и не было.

Мгновенное беспамятство накрыло их синхронно, но и это была лишь физиология…

Он поцеловал ее в плечо, она потерлась щекой о его руку, продолжая смотреть в потолок сухими глазами.

– Что-то не так, да? – осторожно спросил Сандерс.

– Не так… – эхом отозвалась Абигайль. – Но мне очень хотелось тебя, и я ни о чем не жалею.

– Я тоже. Знаешь, так бывает. Люди сходятся, но потом выясняется, что они не могут быть ни любовниками, ни даже партнерами по сексу. Они просто не воспринимают друг друга как человека, с которым можно спать в одной постели. Хорошо, если они понимают это сразу.

Абигайль повернулась к нему и провела ладонью по его лицу:

– Но все равно мы должны были попробовать.

– Да. – Он замолчал.

Голосом Нормана засипел интерком, сообщая, что до Легиона-Зед осталось около двух часов полета.

– Вот и все, – вздохнула Абигайль, быстро поцеловала Сандерса в висок и поднялась с постели.

Он залюбовался ее стройной фигурой.

– Какая ты красивая, – пробормотал он, – всегда мечтал о такой женщине, и вот опять…

– Как я поняла, ты никогда не отчаиваешься и никогда не сдаешься. Стало быть, все еще впереди.

– Как и у тебя с твоим характером. Ты ведь тоже привыкла добиваться поставленной цели.

Она улыбнулась, наклонилась, взъерошила ему волосы и вышла из каюты.

Вечер обещал быть тоскливым, как и все последующие оставшиеся вечера…

Сандерс вышел на крыльцо. Небо затягивали черные тучи, как нельзя лучше соответствующие его настроению. Ветер дул порывами, вздымал пыль, гнул к земле молодые деревца, трепал кусты, редко посаженные вдоль забора.

Было бы неправильно сказать, что он совсем не озаботился тем, что произошло, – любой разведчик его класса рано или поздно выходит в тираж. Некоторым при этом удается остаться в живых. Ему удалось – спасибо и на этом.

Он постоял возле пустого загона, облокотившись на толстые брусья. Дерево под рукой было гладким и теплым. Впереди была пустая, как этот загон, жизнь без всякой надежды наполнить ее каким бы то ни было смыслом… Так, во всяком случае, он дал понять журналисту, который третьего дня заявился к нему брать интервью. Парень был молод, и наглость, столь необходимая любому журналисту, пока еще только проглядывала через привитую обществом учтивость.

Ввиду того что время интервью было назначено заранее, Сандерс подготовился и сумел произвести на парня нужное впечатление. А именно – сломленного незаслуженной отставкой человека, еще вчера бывшего на первых ролях в одной из самых влиятельных структур Содружества.

Глядя на журналиста глазами побитой собаки, Сандерс выложил ему все свои обиды, вспомнил заслуги, старательно избегая называть имена и детали операций, в которых участвовал, но это и не было нужно – его послужной список уже был обнародован одной электронной газетенкой. На последний вопрос, чем он теперь будет заниматься, Сандерс пожал плечами и заявил, что будет отдыхать и приводить в порядок расшатанные работой нервы. Слава богу, Бюро оставило за ним право на медицинское обслуживание в собственном центре, который считался одним из лучших в Нью-Вашингтоне.