— Ну теперь мы горы свернем, — Полубой сжал кулак, — держитесь, господин граф! Ты всех гетайров видел?

— Да. Знаком почти со всеми, а что?

— Тебе не показалось, что ты кого-нибудь их них видел раньше?

— Неарх, Клит, Лисимах, Птолемей, Кассандр, — стал вспоминать О’Доннел, — а я должен кого-то был видеть раньше?

— Не исключено. Хорошо, гетайр Птолемей — это граф Кайсаров.

— Ни чего себе… — пробормотал О’Доннел, — но графа я не видел ни разу. Слышал скандал, когда Екатерина Дашкова…

— Вот именно, скандал. Но тот скандал — это просто рябь на воде, по сравнению с тем, который будет, если выяснится, что племянник императора и гетайр Птолемей — одно лицо. Мое задание было: при поддержке эсминца «Дерзкий» перехватить корабль Птолемея, взять на абордаж и вывезти в империю. Исходя из этого и давай думать, как быть дальше. Я уверен, что Ахмет-Гирей нам поможет. Он встречался с гетайрами?

— И даже с Александром. Они виделись, когда Александр предложил ему свою помощь. Ахмет-Гирей помощь принял, иначе султан Махмуд попросту уничтожил бы его. Мне кажется, Ахмет-Гирей слишком независим, чтобы плясать под чью-то дудку. Ему устраивают здесь королевский прием, организуют встречу с Аристотелем именно, чтобы он отбросил сомнения. Представляешь, насколько окрепнет Александр, если к нему присоединится целый мир? Пусть населения там немного и расположен он у черта на рогах, но каков будет политический эффект! Опять же — базы, сырье, люди. Это тебе не система Лотар, которую еще осваивать надо.

— Обязательно надо увидеться с Ахмет-Гиреем до его встречи с Аристотелем. После свидания с наставником Александра, а думаю, я знаю, кто он, перетащить на свою сторону Ахмет-Гирея будет невозможно.

— Значит, увидишься с ним до встречи с Аристотелем. Сутки Ахмет-Гирей проведет на Акмоне, а уж я постараюсь устроить вам приватную встречу.

— Договорились. А теперь извини, мне пора на корабль. Знал бы ты, сколько всего на меня свалилось: набор экипажа, закупка провизии, замена орудий… голова пухнет.

— А ты думал, командовать кораблем — это стоять на мостике и отдавать приказы? — усмехнулся Алекс. — Ничего, пока у тебя неплохо получается.

Полубой с сожалением отставил пустую кружку, кивнул Алексу и вышел из кафе.

Он еще не представлял, каким образом сможет выполнить задание, но то, что он уже не один, то, что Небогатов жив и объединенная эскадра выступила в поход, добавило уверенности в удачном завершении операции. В непременной неразберихе сражения за систему он непременно найдет способ захватить Птолемея. Или уничтожить его. Не хотелось бы, но приказ был четким.

Знакомый портье вежливо, но равнодушно кивнул Полубою, когда тот прошел к лифтам. Портье уже привык, что команда «Божьей заступницы» во главе со своим капитаном слишком занята, чтобы тратить время на увеселения. Странный капитан, что и говорить. Слишком уж деловой для капитана пиратского корабля.

— Господин Полубой!

— Господин Ахмет-Гирей!

Несмотря на несколько официальное приветствие и неловкость первых минут, Касьян видел, что Ахмет-Гирей рад его видеть. Алекс привел Ахмет-Гирея в номер гостиницы, которую снял еще вчера. Полубой пришел немного раньше и успел заказать в номер легкий завтрак.

Они обнялись, похлопывая друг друга по спинам, после чего присели за стол, на котором стоял пузатый чайник и несколько тончайших фарфоровых чашек.

— Нет радости большей, чем видеть дорогого друга после продолжительной разлуки, — прижав руку к сердцу, сказал Ахмет-Гирей, — сердце мое наполнено счастьем, как кувшин хрустальной водой из горного родника.

— Чем дольше разлука — тем радостнее встреча, — Полубой с некоторым усилием сложил цветистое приветствие. Все-таки у его собеседника был в этом гораздо более долгий опыт. — Душа моя поет от хм… удовольствия, а слезы на глазах — это слезы восторга.

Алекс взглянул на Касьяна, будто чтобы поверить, действительно ли тот проливает слезы, закусил губу, чтобы не улыбнуться, и разлил по чашкам ароматный чай — настоящий цейлонский, до которого Неарх был большой охотник.

Беседа потекла неспешно, как высыхающая река на выжженной солнцем равнине. Ахмет-Гирей справился о Ричарде Сандерсе. Полубой ответил, что, по слухам, Дик вышел в отставку, но не унывает, а живет в свое удовольствие, и в свою очередь осведомился, как поживает Анжела Янсен. Немного помрачнев, Ахмет-Гирей ответил, что госпожа Янсен, к сожалению, не смогла привыкнуть к его образу жизни и они расстались более года тому назад.

Выпили по одной чашке, О’Доннел налил по второй. Полубой не знал, как приступить к делу, но Ахмет, почувствовав его нетерпение, улыбнулся.

— Касьян… вы ведь позволите мне так вас называть? Спасибо. Я вижу, вы хотите что-то сказать мне. Давайте оставим эти церемонии и поговорим на волнующие вас темы. Я все-таки долго жил как европеец, и восточный этикет утомляет меня не меньше, чем вас.

— Отлично, — воскликнул Полубой, — прежде всего вопрос: многим ли вы обязаны Александру Великому и гетайрам?

— Сказать, что немногим, было бы сказать неправду. Обязан целостностью своей страны, жизнями своих подданных, да и своей тоже. Я еще не знаю, что может попросить Александр в ответ на свою услугу, но есть вещи, которыми я не поступлюсь никогда. Это независимость Итиля и моя вера.

— Боюсь, вы потеряете и то и другое, если войдете с ним в соглашение, — вступил в разговор О’Доннел.

— В таком случае соглашения не будет, — невозмутимо сказал Ахмет-Гирей.

Полубой и Алекс переглянулись. То, что они услышали, вполне их устраивало. Пора было переходить к делу.

— Это в том случае, если вы сможете отказаться, — сказал Полубой, — поверьте, у них есть очень сильное средство, чтобы убедить вас принять предложение.

Ахмет-Гирей гордо выпрямился, черные глаза его блеснули огнем, который он обычно научился скрывать, научившись у европейцев прятать свои чувства за маской невозмутимости.

— Мой род восходит к самому пророку Мухаммеду, Касьян. Никто не в силах заставить меня отказаться от заветов предков или нарушить мою клятву, а я поклялся своим подданным, что принесу народам Итиля независимость.

— Я вам охотно верю, мой дорогой друг, — постарался успокоить его Полубой, — однако есть обстоятельства, в которых человек бессилен. Я примерно могу представить, что вам предстоит. Вот послушайте…

Позже Полубой признался Алексу, что не ожидал от себя подобного красноречия. Почти ничего не скрывая, он описал Ахмет-Гирею выпавшие на его и Ричарда Сандерса долю приключения на Хлайбе. Он мог бы опустить многие подробности, но ему хотелось показать Ахмету, что ни он, ни Сандерс вовсе не мальчики для битья. Собственно, в этом Ахмет мог убедиться, когда яхту, на которой они летели на Хлайб, взяли на абордаж регуланские рейдеры, имевшие целью доставить Ахмет-Гирея к султану. Тем не менее под Развалинами, расположенными под городом Пяти Башен, они столкнулись с такой силой, которой не смогли противопоставить ничего. Оказалось бессильным оружие, потому что в голову не пришло мысли им воспользоваться, отказал даже инстинкт самосохранения — и Полубой, и Сандерс, и Лив Уиллер были готовы покончить жизнь самоубийством или перебить друг друга по приказу крылатого чудовища, подавившего их волю. Предупреждая возможный вопрос, Полубой сказал, что почти уверен: завтра на Афродите Ахмет-Гирей встретит в образе Аристотеля не умудренного жизнью старца с благородными сединами, а фиолетового монстра.

Ахмет слушал, все более хмурясь. Выслушав все, он долго молчал, задумчиво перекатывая в руке чашку с остатками чая.

— Ну а каким же образом вы справились с этим… существом? — наконец спросил он.

— Справился не я. Помните тех зверюг, которые помогли нам отбить абордаж?

— Конечно помню, — воскликнул, просияв, Ахмет, — чудесные звери! Я бы с удовольствием завел несколько штук.

— Они оказались невосприимчивы ни к визуальному, ни к акустическому, ни к экстрасенсорному воздействию чудовища. Не знаю, справились бы мы с ним своими силами, но когда мы с Диком вышли из транса, риталусы уже добивали его.