Он был последним мокрозявом, появившемся в Азаре до Миры. Сам вызвал противника на турнир, победил и выбрал путь агента. А прослужив некоторое время, добился у Хадара аудиенции.

Старший агент принял его дома во время обеда.

…

Монк уже убрал посуду и приборы. Хадар закурил от свечи и рассеянно смотрел в окно, вспоминая как душевно он сегодня ночью покувыркался в постели с девчонками из Весёлого дома, когда слуга негромко напомнил:

— Господин, васожидают. Давно, уже полторы свечи прогорело.

Хадар вспомнил, что, в самом деле, какой-то юноша просил у него аудиенции, и он передал через Монка, чтобы подождал. Первым порывом было послать просителя куда подальше. Пусть приходит завтра. Или послезавтра. Но затем Хадар передумал и решил, что будет сегодня вершить добро. Естественно, в разумных пределах.

— Пусть зайдёт, — сказал он слуге. — Ожидание должно быть вознаграждено.

Монк вышел и вскоре в кабинете появился юноша: смазливый блондин с мягкими, даже девичьими чертами лица и ясными голубыми глазами. Он вошёл без стеснения, уверенно.

— Вода — жизнь! — сказал юноша приятным баритоном.

— У тебя есть время, пока не догорит папироса, чтобы сказать, зачем пришёл, — равнодушно обронил Хадар.

Они одновременно посмотрели на папиросу. Осталось на два пальца.

— Господин Хадар, я выбрал путь агента, но чувствую в себе другое призвание, — взволнованно заговорил юноша.

Хадар тоскливо вздохнул: как же надоели эти «перебежчики».

— Разве при обработке тебе не сказали, что профессия выбирается раз и навсегда? — спросил он, раздосадованный тем, что вместо этого болвана мог воставшиеся минуты отдыха предаваться воспоминаниям о горячей ночке. Сьюзи оказалась просто огонь, её быстрый неугомонный язычок умел доставлять наслаждение.

— Простите, я не так выразился! — воскликнул, между тем, юноша. — Речь не о лодочниках. Я хочу заняться вашим паблик-рилейшингом.

— Чем, чем? — удивился Хадар.

— Паблик рилейшингом, — гораздо увереннее повторил агент. — Организацией связями с общественностью. Я вижу, что вам, как человеку публичному, не хватает этого института.

«Какая забавная зверушка», — подумал Хадар, а вслух усмехнулся:

— Даже так? Не хватает института?

— Да! И я готов взять организацию на себя. Дома я работал в таком департаменте и добился высоких результатов.

— И что мне даст этот твой паблик рилейшинг? — спросил Хадар, пробуя на вкус новые слова.

— Он создаст для вас положительный образ.

Хадар рассмеялся:

— Дорогой друг, мне сегодня нужно вот этими руками удавить одного… человека. Как думаешь, это добавит моему образу положительности?

— Харизматичный политический лидер и не должен быть слабаком, — отчеканил агент, ничуть не смутившись. — Исследования показывают, что образ человека, который держит страну в ежовых рукавицах, притягателен для тех, кто пострадал от утраты социальной укоренённости.

Папироса догорела, и обожгла Хадару пальцы. Ругнувшись, он бросил окурок в пиалу с водой.

— Ну, ну, продолжай, — сказал он агенту.

Тот по мальчишески радостно улыбнулся, довольный тем, что сумел удержать его внимание.

— Первым делом, я бы занялся вашим внешним видом, — бодро заговорил юноша. — Мы вместе найдём для вас запоминающийся образ.

— Ты это серьёзно? — спросил Хадар.

— Конечно! Мы создадим вам имидж — азарцы будут узнавать вас издалека. Вы станете брендом службы агентов Элсара.

Хадар тогда одевался, как другие агенты, во всё серое. Единственное, что его отличало, это значок Старшего.

— И каким ты видишь мой бренд?

— Дорого и со вкусом, — сказал юноша, глядя ему в лицо. — Никаких оттенков серого, только благородный чёрный.

Хадар посмотрел на него с прищуром.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросил он.

— Бренн, господин Старший агент.

— Бренн… придумает мне бренд, — медленно произнёс Хадар и улыбнулся.

— Не только бренд, господин Старший агент, — вставил юноша. — Я буду разбирать вашу корреспонденцию и планировать день.

— Корреспонденции у меня не так много, — сухо возразил Хадар. — И лезть в неё всяким брендам ни к чему.

Он одним стремительным движением поднялся и, скользнув к юноше, обхватил его за шею. Бренн даже дёрнуться не успел, а к его горлу уже был приставлен стилет.

— А теперь, гений паблик рилейшинга, рассказывай, кто тебя подослал, — вкрадчиво сказал Хадар.

Юноша сглотнул, на лице выступила испарина.

— Н-никто, — пролепетал он.

— А если вспомнить?

Стилет уколол нежную кожу шеи, за воротник стекла струйка крови.

— Клянусь — никто! Я хочу быть вашим секретарём! Я чувствую, ч-что проявлю с-себя в этом! Агент, что агент? Их без м-меня полно.

Хадар с силой швырнул его об стену. Бренн ударился головой, прижал руку ко лбу. Между пальцами потекла кровь. Хадар подошёл к нему, с размаху ударил в солнечное сплетение. Юноша упал на колени, хватая ртом воздух. Не давая ему времени прийти в себя, Хадар несколько раз пнул юношу в живот.

— Считаешь меня полным кретином? — спросил Хадар. — Ду из спик инглишь, паблик рилейшинг?

Вырвав из портьеры шнурок, он связал Бренну руки за спиной. Затем позвонил в колокольчик, вызывая слугу. Тот забежал в комнату, замер на пороге, растерянно глядя на скорчившегося на полу юношу.

— Вызови стражей Башни, пусть заберут его, — сказал Хадар. — Этот человек сухирийский шпион.

— Я не шпион! — простонал Бренн. — Поверьте мне, господин Хадар! Я не шпион!

Хадар сел рядом с ним на корточки и почти ласково сказал:

— Вот и проверим, Бренд, насколько мой образ будетпритягателен для тебя после того, как ты пострадаешь от утраты социальной укоренённости.

Он хохотнул.

Бренн провёл в казематах Башни неделю. Хадар сам приходил посмотреть, как его пытают. Но всё это время Бренн твердил одно: никто его не подсылал. И он всё ещё хочет стать личным секретарём Старшего агента. В конце концов, Хадар ему поверил — не убивать же, в самом деле, за безобидное, хоть и странное желание. После Башни Хадар сам определил юношу в лечебницу Окато и оплатил лечение по высшему классу.

Когда Бренн поправился, Хадар пришёл к нему и сказал:

— Ну что, Бренд, я принимаю тебя секретарём. Испытательный срок ты прошёл.

На том и договорились, правда Бренн первое время при виде Хадара сильно бледнел и начинал трястись, но это потом прошло. Имидж он подобрал Старшему агенту грамотный. Хадар и раньше старался следить за внешностью, но с помощью Бренна приобрёл лоск. Тогда же у него завертелся роман с неприступной и сексуальной Даяной — так себе достижение, но, тем не менее, прежде она воротила от него свой хорошенький носик. А Хадару не нравилось, когда кто-то воротит от него нос, пусть даже хорошенький.

Однако создание имиджа было не самым главным, за что он держал секретаря. Парнишка оказался профи во всём, что касается связей с недовольной общественностью и умел деликатно, но настойчиво выпроводить нежелательных просителей. Хадар сэкономил массу времени, а сам Бренн через некоторое время приобрёл среди азарцев вес. Все знали, что к Старшему агенту нужно подкатывать через этого улыбчивого щёголя.

…

Как обычно, подтянутый и энергичный, Бренн вошёл в кабинет. За прошедшие пять лет он возмужал, отпустил пышные усы пшеничного цвета, которые делали черты его лица более мужественными. Одежду он шил на заказ у лучших портных, руки всегда держал ухоженными. Все городские девчонки были влюблены в Бренна, но он так и ходил холостым, хотя временами из его спальни выскальзывали полуодетые девы. Впрочем, не настолько часто, чтобы за Бренном закрепилась слава бабника.

Увидев разбитое лицо Хадара, он, как и прочие в это утро, замер от изумления.

— Ну?! — раздражённо воскликнул Старший агент.

А про себя подумал, что надо всё же заглянуть к Даяне. Пусть прочитает своё заклинание и вернёт ему нормальный вид.