— Но Тьма всё равно где-то есть? — тусклым голосом спросила Кристина.

— Да, — кивнула Света. — Тьма всегда где-то есть. Её нельзя победить полностью, иначе мироздание остановится. Но сражаться с нею необходимо. Именно для этого вы, Бродяги, и существуете. — Она по-прежнему смотрела на меня. — Там, где нет никакой надежды, появляетесь вы и делаете невозможное. Мироздание продолжается благодаря вам. И вам я говорю: спасибо.

С этими словами Света поклонилась до земли.

— А теперь, — сказала, выпрямившись, — пришла пора прощаться. Я вернусь туда, где мне должно находиться. Туда, где мне хорошо. В Свет. — Она посмотрела вверх, и лицо её в этот момент было как у беззаветно влюблённой.

— А нам что делать? — спросила Кристина.

Света улыбнулась.

— У вас есть выбор. У вас есть возможность отдохнуть. И есть возможность уйти, сохранив себя. Таковы подарки Света. Одни из многих, что вы ещё получите. Эта история должна закончиться Светло.

Мне показалось, что в её глазах сверкнули слёзы, когда она добавила одними губами: «Прощайте».

Вновь всё вокруг наполнилось сиянием. Оно делалось всё ярче. Я закрыл глаза, но всё равно видел его. И чувствовал, как всё сильнее дрожит земля.

А потом где-то над головой запели птицы.

Когда я очнулся, птицы продолжали петь. Мелодично и умиротворяюще. Такое пение могли бы, наверное, слушать Адам и Ева в Эдемском саду… И как только эта мысль пришла мне в голову, я застонал.

В окрестностях завода птицы не пели точно. В моём мире они вообще остались лишь в так называемых зелёных зонах, нахождение в которых могли позволить себе немногие. Простые люди столько не зарабатывали. А значит, я — не в своём мире и не в мире аристократов.

И куда, спрашивается, меня занесло? Тут, что — опять придётся начинать всё заново⁈

Я изрыгнул длинное ругательство и открыл глаза.

— Я тоже рада тебя видеть, — озадаченно сказала Кристина.

Она сидела рядом со мной. Выглядела как Кристина. Семнадцатилетняя девушка в изрядно помятой форме Императорской академии.

Ну, и то ладно.

Я сел и огляделся. В воздухе пахло гарью, но небо было ясным. В отчаянной голубизне небосвода сияли лучи уже по-настоящему тёплого, весеннего солнца.

А передо мной лежали дымящиеся руины завода. Всё, что от него осталось.

Исчезло то, ради чего завод был построен именно здесь. А вместе с тем разрушилось и здание. Этому миру не нужно больше производить боеприпасы, наполненные Истинным Светом.

Мир изменился, и птицы почувствовали изменение первыми. Вот и слетелись сюда. Вот и заливаются так, что в ушах звенит — несмотря на то, что вокруг сугробы по пояс.

— Мы сделали это, Костя, — сказала Кристина.

Мы сидели на здоровенной, искореженной, наполовину зарывшейся в снег чугунной плите. Прежде эта штука была, наверное, станиной какого-то механизма. Кристина тоже смотрела на руины.

— Где все? — спросил я.

Людей поблизости не наблюдалось.

— Уехали. Отец, как всегда, хорошо подготовился. Неподалеку дежурили медики, пожарные, полиция. Ребят развезли по домам. Его величество с великим князем вернулись во дворец.

— А мой дед?

— Клавдия Тимофеевна сказала, что за его жизнь можно не опасаться. Джонатан появился вовремя.

— А Юсупов? От его тела что-то осталось?

— Как ни странно, да. В сознание Жорж не приходил и придёт, вероятно, не скоро. Но Клавдия Тимофеевна сказала, что выживет. Подлатать тело проще, чем излечить от Тьмы душу. — Кристина помолчала. — С руки Жоржа исчез тот страшный ожог.

— Ясно. А я?

— А тебя я не позволила трогать. Ты был без сознания, но дышал ровно и спокойно. Я такое уже видела. Знала, что рано или поздно ты очнёшься. И просто ждала. Мне хотелось быть рядом с тобой. Быть первой, кого ты увидишь.

Рукав её пиджака был порван. На щеке подсыхала ссадина, волосы растрепались и покрылись бетонной пылью.

Под моим взглядом Кристина смутилась.

— Ужасно выгляжу, да?

— Ты — самая прекрасная девушка на свете.

В глазах у Кристины появились слёзы.

— Почему ты плачешь?

— От радости, — Кристина улыбнулась. — Я не верила, что у нас получится.

— Зря.

— Но ты ведь и сам не верил…

— Тоже зря. Дурак был.

Я обнял Кристину и притянул к себе. Она опустилась рядом со мной на плиту. Горячо ответила на поцелуй. Прошептала:

— Помнишь, ты мне обещал?

— Что?

— Отпуск. После того, как мы победим Тьму.

— Помню. Считай, что он уже начался.

Кажется, никогда прежде мне не было так хорошо. Заклинанию, ставящему маскировку невидимости, меня научил Витман. Нас с Кристиной накрыл непроницаемый купол.

— Государю императору — ура!

— Когда-нибудь я его прибью, — мечтательно пробормотал я.

Лежал на спине и смотрел в восхитительно голубое небо. Поглаживал Кристину. Она жмурилась от удовольствия у меня на плече.

— Он же нас не видит, — вздохнула Кристина. — Может, мимо пролетит?

— Увы. Это люди нас не видят. Магические фамильяры устроены по-другому.

— Государю императору — ура! — подтвердил мои слова Джонатан.

И уселся на мысок моего ботинка. Маскировку он преодолел, даже не кашлянув. Велика вероятность, что вообще её не заметил.

— Слушай, — вздохнул я. — Ну вот как тебе объяснить? Видишь ли. У людей иногда возникает потребность побыть наедине. Так, чтобы им никто не мешал. Вообще никто, понимаешь?

Пошевелил мыском. Джонатан не шелохнулся.

— Всё он понимает, — проворчала Кристина. — Просто притворяется.

— Государю императору — ура! — гаркнул Джонатан.

— Вот именно. Я же говорю! — Кристина возмущенно села. — Он просто издевается!

— Не помешаю?

На голос обернулись мы оба.

Витман стоял метрах в десяти от нас, но смотрел подчеркнуто мимо.

— Оттого, что я скажу, что помешаете, вы же не уйдёте, — вздохнул я.

И тоже сел. Смущенная Кристина принялась поправлять одежду.

— Я ничего не вижу, — успокоил нас Витман, — хорошая маскировка. Поздравляю, Константин Александрович, вы прекрасно овладели этой техникой.

— Благодарю, — застегнув последнюю пуговицу, буркнул я. Поднялся на ноги. — Что опять за пожар?

— Помилуйте. Никакого пожара. Просто я подумал, вам было бы интересно узнать, что Его величество уже давно во дворце. И был бы рад увидеть вас сразу, как только вы найдёте на это время.

— Как Борис? — спросил я.

— Когда я уходил, был ещё плох. Ему всё это далось тяжелее, чем кому бы то ни было. Но… — Витман махнул рукой. — Ладно, неважно. Главное, что закончилось. И как бы там ни было, великий князь пришёл в сознание. Спрашивает, что с госпожой Львовой.

— А что с ней?

Я убедился, что Кристина тоже привела себя в порядок, и снял маскировку. Витман уставился на нас.

— А она не с вами?

— Эрнест Михайлович, — я покачал головой. — Я догадывался, конечно, что вы не самого высокого мнения о моих моральных качествах. Но две девушки сразу, на руинах завода! Через пару часов после того, как я едва остался жив…

— Чёрт возьми, капитан! — Витман ударил тростью по торчащей из снега балке. Та загудела. — Сейчас не время для ваших скабрезных шуток! Где госпожа Львова?

Я посмотрел на Кристину.

— Ты же сказала, что всех развезли по домам?

— Н-ну… — Кристина нахмурилась. — Наши все были здесь. Анатоль, Андрей, Мишель, Полли. Твой дедушка… Я убедилась, что с ними всё в порядке, и успокоилась.

— Ясно. И все остальные, видимо, тоже успокоились. Про Львову не вспомнил никто, кроме великого князя. — Я повернулся к дымящимся руинам. — Что ж. Идём искать.

— Государю императору — ура!

Джонатан взмыл в небо. Описал над нами круг. И вдруг решительно и целеустремленно полетел куда-то в сторону.

— Что это с ним? — удивился Витман.

— Видимо, пытается облегчить нам поиски. Ему не впервой. Однажды Джонатан уже находил госпожу Львову, опыт у него есть. — Я перепрыгнул через торчащую из-под снега балку. — Ну что же вы? Идём!