— Да я не всерьёз, — вздохнул мужик. — Просто очень уж странно это всё. Отродясь я от вашего брата ничего хорошего не видел. Только по роже получал.

— Жизнь течёт, всё меняется, — буркнул я. — Люди меняются. Хотя не всем это очевидно, конечно… всё, приехали.

Машину мою на проходной знали, шлагбаум подняли сразу — даже притормаживать не пришлось. А через десять минут мы со съёжившимся от смущения мужичком уже сидели в кабинете директора.

— Неожиданно, неожиданно, — приговаривал директор, самолично наливая чай дрожащими от волнения руками. — Вы к нам, ваше сиятельство, по делу какому? Или так, в гости? То есть, мы гостям-то завсегда рады, не извольте сомневаться…

— Недосуг мне по гостям разгуливать, — я взял чашку. — По делу приехал.

— Что за дело? — Директор, плюхнувшись в кресло, развёл руками. — У нас тут вроде бы всё хорошо, тихо-гладко. Ничего такого, то есть, не происходит…

Я посмотрел на этого отчаянно потеющего, лысого крючкотвора в сером костюме. Крутит ведь тут чего-то. Как пить дать — крутит! Я в этом никогда не сомневался. Да и сам Федот, предложивший его на пост директора, клятвенно меня заверил, что крутить он — будет.

«Ну и на кой нам такой управленец?» — спросил я тогда.

«Как это на кой, ваше сиятельство⁈ — изумился Федот. — Заводик-то — не хухры-мухры, согласитесь. Тут умный человек нужен. Чтобы всё работать продолжало, да прибыля приносить».

«Соглашусь. А при чём тут…»

«Дак, при том, что умный человек — разве ж не сообразит, что он подставное лицо? И что чуть чего — ему и в острог садиться и голову на плаху класть?»

«Ну… сообразит, конечно».

«Вот, то-то. Оно, конечно, дурака в кресло посадить — дело нехитрое. Однако таким манером от завода через полгода рожки да ножки останутся. Потому я — уж не серчайте, ваше сиятельство, — предпочту посадить туда негодяя. Который свою выгоду, конечно, не забудет, однако и нас с вами обижать побоится».

Против такой аргументации мне сложно было что-то возразить. Если затеял игру вне закона — в ней будут свои нюансы, никуда от них не денешься. Главное, чтобы игра стоила свеч.

В общем, я проглотил желание схватить этого мозгляка за грудки, встряхнуть как следует и заставить раскрыть все свои хитрые ходы.

— Вопрос номер один, — сказал я. — Помимо обычных закупщиков кто-то возникал? Я не мелюзгу имею в виду, а серьёзных людей.

Этих серьёзных людей я ждал. Чуйка говорила мне, что завод по производству беоприпасов Юсупов держал не просто так. Есть тут какие-то интересные ниточки.

— Я ваши инструкции очень хорошо помню, — обиделся директор. — Если бы вдруг чего — я бы немедленно! Мне ведь, согласитесь, неприятности тоже не нужны.

— Да мало ли. — Я не сводил с директора взгляда. — Может быть, столковались.

Прижав руки к груди, директор принялся божиться, что ничего подобного не то что не было, но и вовсе быть не могло во всем подлунном мире. Послушав из вежливости с полминуты, я оборвал его громким:

— Ладно! Второй вопрос. Работники вам нужны?

— Да вроде… — Директор растерялся окончательно. — Ваше сиятельство, не извольте беспокоиться. Всё хорошо с работниками, полный штат. Никаких, извольте заметить, нужд мы не…

— А если подумать? — перебил я.

Тут сообразительный управленец перевёл взгляд на съёжившегося мужичонку. И в голове у него щёлкнуло.

— Ну да! — воскликнул он. — Конечно же, как мог забыть! В литейном цеху как раз человека не хватает. Мне же мастер на днях жаловался — не хватает, говорит, человека! До зарезу нужен.

— Вот видите, — улыбнулся я. — Меня сердце не обманывает. Чуяло, что нужен вам работник.

— Сию секунду оформим! — Директор, поняв, что может мне угодить, ничем не рискуя, буквально засиял. — Пусть проходит в бухгалтерию, там скажет, что я приказал. Впрочем, вот, сию секунду бумагу напишу. — Директор схватил лист бумаги, набросал на нём несколько размашистых строк. Сунул мужику. — Держи, голубчик. — Семейный?

— Так точно… — обалдело глядя на бумагу, пробормотал тот.

— Тогда, стало быть, отдельная комната в общежитии, питание для семьи в заводской столовой — всё как полагается.

Бывший суицидник, не веря ушам, взял свой пропуск в светлое будущее. И, бормоча благодарности, вышел за дверь. Как только дверь закрылась, я снова осчастливил директора тяжёлым взглядом.

— До мастера донесите, что особого отношения к нему быть не должно.

— А… А какое же нужно? — захлопал глазами директор.

— Обычное, — пожал я плечами. — Если начнёт пьяным являться и творить всякую дичь, то…

— Уволить?

— Мне дать знать. Я сам приеду и разберусь.

— Как вам будет угодно. А могу полюбопытствовать, ради чего это?

— Социальный эксперимент, — усмехнулся я.

— Соци… Как это вы изволите, простите?..

— Прощаю. — Я встал. — И вы прощайте. За чай — спасибо. А разговор наш помните. Все наши разговоры.

Когда я вернулся в лечебницу, великий князь уже окончил свои великие дела. Клавдия Тимофеевна отпаивала его чаем у себя в комнатушке. Борис сидел на стуле, сама Клавдия — на тахте. Взгляд у неё был всё-таки как у пьяной, но в остальном сцена выглядела абсолютно целомудренной.

— Как потрудились? — спросил я, прикрыв за собой дверь.

— Дивно, — заулыбалась Клавдия. — Но, к счастью, трудных случаев почти и нет сейчас. После того как то страшное проклятие закончилось…

Я поморщился, вспомнив о побочном эффекте чудовищных экспериментов Юнга. Благодаря магическим выбросам после ритуалов с жертвоприношениями, люди в Чёрном Городе заболевали какой-то дрянью, с которой могла справиться только Клавдия. И то — работая на износ. Как она выглядела после таких сеансов, даже вспоминать не хочется.

— Это работает, — подтвердил Борис. — Моя жемчужина изрядно осветлилась. Ну… по сравнению с тем, что было утром — изрядно.

— Отлично. — Я сел перед ним на стул, так же, как пару часов назад сидел перед несостоявшимся суицидником. Заглянул в глаза. — Вы, ваше высочество, понимаете, зачем всё это делали?

— Конечно. Чтобы вновь стать белым магом, и…

— В таком случае через день-два ваша жемчужина почернеет вновь.

Борис, удивлённо хлопая глазами, смотрел на меня.

— Помните, там, на крыше, вы говорили, что хотели спасти человека, чтобы все вами восхищались?

Борис кивнул. В глазах его забрезжило понимание.

— Так же и здесь. Сосредоточьтесь на том, что вы помогаете людям. Найдите в этом радость и цель. Берите пример с Клавдии Тимофеевны.

Какое-то мгновение, и лицо Бориса исказила гримаса злости.

— Да как же об этом можно думать постоянно⁈ — выкрикнул он. — Постоянно заставлять себя…

— Нет, — покачал я головой. — Заставлять себя придется лишь до тех пор, пока белая часть жемчужины не начнёт очевидно доминировать над чёрной. А потом, по идее, уже просто — как на санках с горки. Хотя вы, наверное, не имели счастья так развлекаться в детстве…

— А мой отец? — не унимался Боря. — Как он умудряется удерживать этот безупречный баланс?

— Ваш отец, ваше высочество, человек невероятных волевых качеств. Такой, каким и должен быть правитель. Он живёт в постоянном напряжении сил — это да. И если вам уготован тот же путь — тогда и вам предстоит такая судьба. Но пока что давайте сосредоточимся на том малом, что мы можем сделать. А именно — перетащим вас на светлую сторону и отведём подальше от Тьмы.

— Но какой в этом смысл? — Великий князь вскочил, едва не опрокинув стул. Метнулся к окну. — Разумеется, отец хочет видеть во мне наследника. И разумеется, я должен… Но это ведь невозможно, понимаете⁈ Просто невозможно для обычного человека! Такого, как я!

Казалось, он сейчас заплачет. Мы с Клавдией переглянулись. Выражение блаженной истомы пропало с её лица мгновенно. Я пожал плечами. Клавдия кивнула и, встав, подошла ближе к великому князю. Её ладонь опустилась на его напряжённое плечо.

— Ваше высочество, — мягко сказала Клавдия. — Знаете, не так давно здесь, в лечебнице, всё выглядело совершенно иначе.