На стене всплыла карта Древа реальностей. Двое наших новых спутников раскрыли рты от удивления.

— Иггдрасиль… — проговорил император. — Древние н-норвеги не врали!

Мне же вид управляющей голограммы портала не казался удивительным. Но только сначала — пока он не увеличил мастшаб, и пока я не пригляделся.

— Что это? — я подошёл и упёрся в пульсирующую точку — 2010 год, ветвь 172.16.1.1.

Третий и Пятый Суперстволы Основного Пучка лежали параллельно нашей реальности, отчего она казалась тонкой паутинкой, протянутой рядом с двумя массивными брёвнами. Линия шла далеко вниз без единого разветвления, вплоть до самых средних веков — там большинство ветвей терялись по причине отсутствия изобретённых лифтов.

Но отличие было в том, что подсвеченных для возможности перемещения ветвей теперь было меньше десятка, и открытый диапазон в большинстве из них начинался тем же две тысяча десятым годом.

Если лифтёр сходил в какую-либо ветвь, то в следующий раз попасть сможет только в её прямое будущее — иначе порталы попросту не позволят.

— Ты перепробовал все эти ветви?

— Да. И из них нет выходов в Суперствол… — сказал Андрон бесцветным голосом. — Как и в Бункер. Я хотел спросить тебя, не знаешь ли, что это такое.

О, я знал. Очень хорошо знал. Только теперь я увидел неактивную кнопку «Бункер» сверху. Это говорило о том, что лифтёру сделали замену. Власти Бункера вытащили Андрона Холявко из какой-либо другой ближайшей параллельной реальности, сделали его новым лифтёром, и теперь Андрон заперт только в тех реальностях, в которые посещал ранее, и в которые не ходил его двойник.

А за этим двойником наверняка идёт охота. А это, в свою очередь, могло означать несколько вещей — либо Верховный Секатор прознал про нашу контрабанду, либо он знает чуть больше — про то, что я отрёкся.

— Нет, не знаю, — соврал я и пояснил императору. — Ваше Величество, в этих двух стволах — по нескольку миллионов миров, но сейчас доступно только несколько ближайших. Очень странно.

— З-зови меня Микифор, тем более, что я сейчас покину мир и на время перестану быть императором, — попросил Николай IV, а затем нахмурился. — Не может же ваш артефакт барахлить? Почему так?

— Я впервые это вижу. Я всего четыре года работаю, и такое впервые.

В прошлый раз было меньше, подумал я. Получается, он проделал много работы, чтобы найти эти камни.

— Ладно, — кивнул император, видимо, удовлетворившийся ответом. — И куда мы отправимся?

— Я добыл и оставил камни вот здесь, — Андрон тыкнул в пятый Суперствол, неподалёку от ветви, где мы уже приключались с коммунистическом Нью-Йорке.

Отобразилась дата — ноябрь две тысячи семнадцатого года.

— Камни? Что за камни?

Отпираться не было причин, к тому же, я почуял настрой императора — он вполне очевидно жаждал азарта и считал путешествие весёлым приключением.

— Ваше ве… Микифор, мы с Андроном провернули одно мероприятие. Межмировая контрабанда.

— Хм. Любопытно.

— Гранаты, сапфиры, рубины. Шпинель, — добавил всё тем же бесцветным голосом лифтёр. — Примерно поровну всего. Ещё немного агатов.

Мне подумалось, что именно агаты могут оказаться в сделке ценнее всего.

— Для кого?

— Для Лаптевых, — признался я.

— Сколько?

— Около четырёх кило. Двадцать тысяч карат. Большинство — с сертификатами.

— Хм…

Император на миг задумался, словно взвешивая на невидимых весах двадцать тысяч карат и степень значимости клана Лаптевых. Такая уж работа у любого правителя страны в период клановой олигархии — рулить всеми системами сдержек и противовесов внутри властных структур.

— Догадываюсь, зачем они ему. Л-ладно. Се-сертификаты другого мира, конечно, можно отправить на помойку. Сколько ты получаешь со сделки?

Я вспомнил примерную стоимость, которую заплатил Евгений при продаже того десятка камней.

— Примерно по пятьсот рублей за карат. Думаю, за опт — меньше. Хотя — сапфиры и рубины я ещё не продавал.

— То есть ты, Эльдар Матвеевич, х-хочешь вот просто так стать рублёвым мульти-миллионером? — улыбнулся император. — Так и быть. Это же к-клад? Ведь так? Значит, государству полагается четверть. Ещё половину я заберу как частное лицо, участвовавшее в оп-операции. Четверть — тебе.

— Не вижу смысла спорить, — кивнул я.

Палец Андрона нажал на выбранный мир, покрутил глобус, нажал ещё, выбрал дату. Стены лифта сжались, голограмма засветилась и исчезла. Стены лифта стали чуть шире, а цвет поменялся с белого на серебристый, с причудливой арабской вязью.

— Сколько ещё портальных капсул у тебя? — спросил я Андрона.

— Шесть… пять, — ответил он. — Со мной поделился Борис. Он тоже понял, что что-то неладное происходит. Он будет нас ждать.

Я обернулся к императора, с интересом разглядывавшего узоры лифта.

— Постарайтесь не задерживаться. Этот мир без силы, на нас он действует губительно.

Николай IV кивнул. На пульте было тридцать пять кнопок, Андрон нажал на последнюю, помеченную буквой «P» — пентхаус.

— По-получается, мы на месте. Что за страна? Что это за мир? — спросил император.

— Великая Социалистическая Народная Арабская Джамахирия, муниципалитет Бали. Бывшая Индонезия.

Что-то новенькое, подумалось мне. С другой стороны, Пятый Суперствол таил в себе множество весьма любопытных государственных устройств.

— Что такое Джамахирия? — Николай IV задал следующий, вполне резонный вопрос.

— Что-то среднее между республикой и монархией, приправленное социализмом, — коротко пояснил я.

Мы вышли из лифта. Впереди было панорамное окно. За ним — море, которое озарял рассвет где-то виднелся небольшой кусочек берега с пляжем и круизными яхтами. В небе пролетал самолёт — несомненно, реактивный, сверхзвуковой.

Мне подумалось, что лучше было бы, если бы император этого не заметил.

— Господин Андрей, — приветствовал на чистом русском смуглый работник в зеленоватой рубахе и говоривший с едва ощутимым акцентом. — Господин Борис ждёт вас в зале для гостей… О, вы не один…

Он учтиво поклонился.

— Получается, это всё твоё, — кивнул император. — Что ж, нормальное жилище контрабандиста… О, а что это? Ракета? Самолёт?

— Истребитель Великой Социалистической Народной Арабской Джамахирии, — кивнул Андрон.

— Вы же достанете мне чертежи? — Николай IV похлопал меня по плечу.

Я промолчал. Мы прошагали через ряд коридоров, и постепенно моё тело начинало чувствовать дыхание чужого мира. Всё та же лёгкая тошнота, лёгкий зуд под кожей и жар. Я посмотрел на императора, он вида не подавал — не то просто потому что был бодрее, не то из-за более высокого процента сечения.

Наша группа вышла в просторный зал, где уже сервировали стол две служанки, тут же убежавшие. За столом сидела молодая дама восточной внешности, в роскошном коктейльном платье. Рядом с ней был Борис, во всё том же старом советском пиджаке, в котором я его видел в здании на Невском Проспекте. По кабинету разносился запах дешёвого табака.

— Что, привёл? — спросил он, обернувшись и потушив сигарету. — О… и не одного. Это кто? А… припоминаю, видел портреты. Ваше Величество!

Сказал он это не то приторно, не то насмешливо. Молчаливый Иван за спиной царя нахмурился и сделал шаг вперёд. Император остановил его. Девушка стрельнула глазами на Андрона, сказала:

— Дорогой, я буду у себя, — и ускользнула куда-то в коридоры.

— Ладно, ладно, полно те, — Борис махнул рукой. — В общем, тут без так много всего произошло.

— Опять наш старик что-то учудил? — спросил Андрон.

— Ага, — кивнул Борис. — Собирается объявить войну Жириновскому.

— Тому самому? — спросил я. — Генсеку СССР?

— Кто, чёрт возьми? — спросил император. — Кто объявил войну.

— Муаммар Каддафи, — догадался я. — Получается, вот кому вы отдали те три артефакта

Борис кивнул. Только тут я заметил, что во второй руке у него ствол. Получается, Иван не просто так сделал шаг вперёд.