— Вы показали себя как дисциплинированный юноша и неплохо выполняли свою функцию за эту неделю. Поэтому мы от лица Императора готовы оказать вам большую услугу. Раз в неделю вам будет организован выход на верхнюю площадку комплекса. В сопровождении солдат. Свежий воздух может положительно сказаться на физическую форму. Первое ваше посещение — послезавтра. Это в случае вашего успешного соития с испытуемыми завтра. На этом разговор окончен.

Самым логичным было попросить аналогичных прогулок и для Самиры, но учитывая переменчивость и способности Каяно — я не стал рисковать. «Императорский дар» был более чем неплохим. Когда меня уже отстегнули и повели к дверям — вдруг остановили, он добавил пару фраз:

— Решите вопрос с Елзидер, иначе она будет заменена.

Я вернулся в камеру и принялся барабанить в стену.

— Самира. Прости меня. У меня ничего не получилось с ними сегодня, зато был разговор с господином Каяно. Поверь, я не врал о чувствах. Я просил переселить нас в одну камеру, но он отказал. Предложил какие-то прогулки на свежем воздухе… Зачем они мне, если мне хочется быть рядом с тобой?

Она не отвечала какое-то время, но перед самым сном всё же сказала:

— Спокойной ночи. Я прощаю тебя, Эльдарчик.

На следующий день всё было по-старому, мы общались, правда, чуть меньше, шутили, рассуждали о будущем. Свою задачу на этот раз я выполнил качественно.

А через день за мной пришли сразу после завтрака. Их было не двое, как в прошлый раз, а четверо. На руки нацепили мощные наручники, на ноги — цепочку, ограничивающую шаг. На глаза — повязку, которая слегка просвечивала — я напрягся и смог различать некоторые силуэты. А затем меня провели по коридорам и завели в лифт.

На этот раз мешок на шею не надевали, правда, сразу от входа резко развернули мордой в стенку, чтобы я не всматривался даже через маску в пульт, расположенный у дверей. По звуку я определил, что помимо кнопки вызова этажа там отпирался люк и набирался какой-то пароль…

Ехали не то, чтобы достаточно долго, но внушительно. В зависимости от скорости движения лифта я тут же прикинул, что это не менее десяти и не более двадцати пяти средних этажей под землёй. Наконец, меня вывели в тамбур. Ещё несколько дверей, затем небольшая лестница, что-то громко заскрипело, зажужжало…

И в глаза через маску ударил свет. Жар солнца я почувствовал кожей, грудь вдохнула свежий воздух.

— Да-а! — не выдержал я.

А затем у меня сдёрнули повязку с лица.

Я на миг ослеп, но потом зрение привыкло. Впереди была небольшая площадь под открытым небом, со всех сторон огороженная высокими стенами, сливающимися с ландшафтом. Метров сто в поперечнике, сбоку — несколько спортивных конструкций, спрятанных под жиденькими, сгоревшими на солнце акациями, поле для игры в мяч. Левее — огороженная решётчатым забором площадка для посадки двух геликоптеров. По центру одного из кругов стоял небольшой геликоптер, укрытый серо-жёлтой маскировочной тканью.

Слева за краешком стены виднелось море. Неужели это и есть шанс к спасению.

Мне подумалось — угнать геликоптер?

Нет, понял я. Существует совсем безумно-малая вероятность, что это сработает, что всё сложится удачно. Незнакомая местность, связанные конечности. Военные в моём конвое. Даже если я разберусь с ними и добегу — есть военные в вышках на постах по периметру. Зенитные пушки, которые наверняка где-то упрятаны. Незнакомая система управления и, возможно, система самоликвидации во время угона — я, конечно, летал в прошлых жизнях на вертолётах, но в этой пока не особо умел.

Но и самое главное — я не собирался уходить один. Я обязательно должен был вызволить как минимум — Самиру, а как максимум — хотя бы какое-то число пленных девушек, несущих во мне моё семя.

Я понял, что наш план складывается удачно. Не зря Самира, прочитав моё послание на бумажке во время игры в морской бой, симулировала ссору и объявила молчанку на пару дней. Не зря я смог дождаться встречи с начальником тюрьмы. Не зря я вылез на поверхность. И самое главное — не зря я проехался на лифте.

Что ж, подумалось мне, придётся доставать главный козырь из рукава. Я сомневался, стоит ли это делать, но это осталось единственным вариантом, нравится мне это, или нет.

Вояки встали двумя линиями, обозначив две недостающие стороны спортивной площадки — с двух других сторон были пятиметровые бетонно-песочные стены.

— Une demi-heure! (полчаса!) — рявкнул по-французски один из них.

Мне частично освободили руки, дали побегать трусцой по площадке. Отжаться на перекладине. Приседания. Бег на месте. Вращения тазом. Японцы смотрели на меня и почему-то смеялись, но мне было на это наплевать. Затем, когда время уже подходило к концу, я принялся отжиматься с подскоком от пола, медленно перемещаясь в сторону стены.

Потому что там я заметил крупные острые кусочки бетона, отвавлишиеся ещё при строительстве. Подпрыгнув на руках, я с размаху приземлился ладонью на одну из них, боль свела запястье, но я продолжил отжиматься, пока, наконец, ко мне не подбежал один из военных.

— Mō toki ga arimasen! (ваше время истекло!) — понял я фразу без перевода.

Я сжал истерзанные ладони в кулаки, позволил застегнуть наручники. Это был самый опасный вариант процедуры. Я не знал, что будет, заметь он это. Но солдат не заметил. Повязка на глаза, двери, лестница, ещё двери.

Лифт.

Когда меня развернули лицом к стене, я разжал кулаки и пошуршал ладонями, выкидывая впившийся на полсантиметра в ладонь кусок бетона на пол.

Японец что-то рявкнул, пнул меня по ноге, но этим дело и ограничилось. Меня отвели в камеру, чуть позже солдат кинул в щель для подноса два пластыря в упаковке.

— Ну как там? — спросила Самира.

— Всё будет хорошо, — заверил я её, и принялся ждать.

Сирена в блоке завопила под ночь.

Глава 10

— Что это? — крикнула через стену Самира.

— Не знаю, — соврал я, хотя, на самом деле, догадывался.

— Пожар? Мы тут сгорим заживо, что ли⁈

— Не волнуйся, — попытался я её успокоить. — Не сгорим. Наверняка есть запасные выходы.

— Ты какой-то очень спокойный. Ладно, молчу.

Самира очень сообразительная, понял я. Мы больше не переписывались на бумажках, но она поняла, что я в этом как-то замешан, и приняла мою стратегию — просто ждать.

А ждать пришлось недолго — среди ночи, когда я только смог уснуть, ко мне в камеру вломились трое солдат. Обычно приходили по двое, а тут я понял, что вести будут совсем не так, как обычно. И точно — скрутили, дали под дых, потащили в комнату для допросов.

Меня пристегнули наручниками к столу и сильно били. Я не помню, как лечился после, но у меня точно были сломаны пара рёбер, получено лёгкое сотрясение, а на колени я долго после не мог вставать.

— Кто они⁈ Как ты связался с Обществом? — говорил голос переводчика, спросонья с трудом передававший всю злость и ненависть господина Каяно.

— О чём, мать твою, ты говоришь, старый японский извращенец? — прошипел я.

— Двое солдат убиты. Это случилось после того, как ты ездил на лифте. И перед приездом важной персоны. Говори, как ты узнал? Как ты вызвал Общество? Имплант?

— Я понятия не имею, о чём ты! Я не знаю, где мы сейчас. Я не знаю, ищет ли меня Общество! — сказал я.

Снова серия ударов, я чувствовал переломы пальцев, орал, пытался что-то ответить — хотя не знал, что можно ответить кроме того, что знаю сам. Вскоре начал орать правду, потому что в моей ситуации это было безопасно.

— Из другого мира! — орал я. — Они пришли за мной из другого мира, больной ты ублюдок!

Истязания прекратились. Каяно сплюнул и процедил сквозь зубы тираду, глядя в сторону.

— Вы повредились умом, — сообщил переводчик. — Либо действительно так важны, что тайная полиция прислала телепорт-спецназ через весь земной шар, либо…

Не знаю зачем, но я кивнул переводчику. Он не закончил фразу — Каяно двинул ему локтём в челюсть. Тот испуганно посмотрел на него, затем затароторил что-то, потирая ушиб. Я понял — сказанное не нужно было переводить.