Нет, конечно, я знал, что в ветвях, отличных от Основного Пучка, может случаться всякое, и что ряд отдалённых древнеримских реальностей пришли к ядерному апокалипсису ещё в средние века. Здесь же всё было по-другому. Первый в мире паровой двигатель — конец семнадцатого века, Строгановы. Первый в мире пароход — тоже Россия, эпоха Петра Первого. Первый в мире двигатель внутреннего сгорания — 1830-й, Польша, находившаяся тогда в составе России. Первый самолёт, правда, изобрели в Луизиане, но тоже очень рано — в 1860-м году. Первый полёт человека в космос состоялся в 1929-м. Россия участвовала в ожесточённой гонке с Норвежской Империей и проиграла каких-то пару дней. В общем, местная Россия прошла очень похожие этапы истории, обгоняя своих двойников на полвека в плане технологий. Я дочитал до «первого публичного полета на дисколёте» в 1978-м и решил прекратить исторические изыскания, потому что клонило в сон.

Уже лёжа в кровати ответил на пару сообщений. Матери о том, как прошёл первый день на стажировке, и Нинель Кирилловне, та тоже спросила, как мои дела, и я достаточно коротко, но ёмко описал свой день, рассказав о поимке подозреваемых и пожелав «сладких снов».

Утренний будильник я встретил неожиданно бодрым, видимо, попал в ту удачную фазу сна, когда даже небольшое число часов дарит бодрость.

Машина Сида, трассы, Москва. На этот раз чуть не опоздал, и Алла встретила меня у входа, легонько стукнув в плечо:

— Мог бы и забрать! По дороге же.

— Прости, не подумал.

— Да ладно, я тоже постеснялась что-то позвонить.

Первые лекции были по артефактам и матрицированию. Некоторые термины вызывали у меня отклик и казались знакомыми — «блок-образ», «мыслеалгоритм», «интуитивное структурирование» и так далее. На обеде Лукьян пытался разговорить меня и Аллу, и, возможно, исправиться за вчерашнюю надменность, хотя получилось это не очень хорошо.

— Ты говоришь, отчислили тебя? Было за что, получается?

— Не было, — немного резко ответил я. — Межродовые тëрки, знаешь ли.

— Что, прости? Не понимаю твой диалект.

— Трения. Непреодолимые разногласия со сверстниками.

— Ясно. Эти дурацкие подростковые банды — попытка поиграть во взрослых. Гормоны… Тем, кто чуть умнее и менее похож на животного приходится нелегко.

— Точно.

Я даже слегка удивился такому сочувствию, но Лукьян не преминул напоследок уязвить.

— Не удивительно, что вы не справились с ними. Вы, наверное, еще увлекаетесь… этими восточными мультиками?

— Было, но это в прошлом.

Алла разрядила обстановку, спев с набитым ртом какую-то малопонятную строчку про динозавров, видимо, из популярного мультфильма.

После обеда была практика по «Вычислительной грамотности»: нас провели в тесный кабинет и посадили по двое за рихнеры. Вела предмет худая женщина лет сорока, в форме, но с кучей разноцветных косичек и фенечек на запястье. Алла села к одной из девушек, а ко мне подсела та самая роскошная негритянка, которую я приметил ещё днём ранее. Разумеется, в прошлых жизнях мне приходилось жить на разных континентах и встречаться с представителями разных рас, и особых предубеждений у меня не было. Тем более, какие могут быть предубеждения, если Империя обладает колониями на четырёх континентах? Однако именно нилоты — самые чернокожие из африканцев, а также первобытные масаи раз от раза поражали воображение своей инаковостью.

— Самира, — представилась она, подав узкую и непривычно-длинную ладонь, которую я аккуратно пожал. — Ты же Эльдар, кажется?

Говорила она абсолютно без акцента.

— Так точно. Очень приятно.

— Я подсела, потому что вообще не понимаю в этих штуках… Мой отец говорит, что это всё от Сатаны, и дома их быть не должно. Надеюсь, ты подскажешь мне?

— Вполне понимаю вашего… твоего отца, Самира. По правде сказать, я тоже не очень хорошо разбираюсь в компьютерах. То есть, в рихнерах.

— В компах, — Самира хитро мне подмигнула. — Я два года прожила в консульстве в Кейптуйне и совсем не стыжусь англицизмов…

Лекция началась от азов, по которым пробежались настолько быстро, что я, как мне показалось, едва успел запомнить. Хотя кое-что, как это часто бывает, подсказала память моего реципиента. Производителей рихнеров в России оказалось три: «Нойман» производили, в основном, офисные модели, «Швабе» — развлекательные, игровые и дизайнерские, а «Эльбрус» специализировались на серверах — «раухрихнерах» и промышленных вычислительных машинах. Разрешены были к использованию в домашних целях также луизианские «Циско» и «Миссисипи» и прусские «Электролюкс», а японские, английские и норвежские строго запрещались из-за наличия шпионских «закладок».

Что-то говорили про разный процент камнерезной и «альтернативной» электроники, пробежались по основам безопасности, а затем приступили к сути лекции — обучению использования простейшими программами. В том числе выдали учётную запись для работе в злополучной системе заявок.

«Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ — стажёръ-новичокъ. Рейтингъ — 0 балловъ. Выполненныхъ поручений — 0. Заработано премиальных — 0 руб.».

Половину из функций я уже успел интуитивно освоить, но кое-какие новые приёмчики показались весьма полезными. За время практики Самира несколько раз тесно прижималась плечом, вглядываясь в монитор и как бы случайно клала руку на мою, перехватывая мышку, тут же отдёргивая и смущаясь.

Реакция моего организма на подобную близость и прикосновение была соответствующей возрасту и степени воздержания. Добавляло пикантности то, что Алла то и дело бросала на нас хмурые взгляды, почти не скрывая ревность. Да, думалось мне, надо что-то решать. В бордель, что ли? Сид что-то упоминал про филиппинок-массажисток, но к подобным платным средствам я прибегал всего пару раз за все мои жизни. Когда занимаешься любовью не за деньги — это намного приятнее.

Нет, подумалось мне, надо что-то решать, и решать цинично и поскорее. А неземная любовь к Нинель Кирилловне подождёт.

В конце занятия на экранах повисла мелкая, но очень подробная схема занятия, напоминающая шпаргалку. Пара человек сфотографировали её на свой мобильник. Затем пришёл методист, приведя достаточно молодого парня-блондина, вылизанного, в странном фиолетовом пиджаке и со здоровенными золотыми кольцами на каждом пальце.

— А сейчас, господа студенты, будут проведены мероприятия по нейропрограммированию. Ваше присутствие на месте будет означать согласие. Рекомендую положить конспекты перед собой, можете пролистать, если вам так удобнее, а затем откинуться на спинку кресла.

Самира и ещё один парень-азиат тут же поднялись с места и молча ушли.

— Религия не позволяет! — тихо проворчал Лукьян. — Ладно, посмотрим.

Парень начал ходить по рядам, подходя к каждому из студентов, касаясь конспектов, экрана рихнера, а затем на секунд десять застывая около лба. Нейропрограммирование — это очень дорогая процедура, вспомнилось мне. Всего пара тысяч человек по стране умели делать это. Памятуя о случившимся со Светозаром Михайловичем, я, признаться, испытывал некоторое волнение. Уж нет ли здесь какой-то подставы, и мою личность опять перепишут? Но судя по реакции моих соседей, процедура была привычной, ничего плохого не происходило. Юноши и девушки просто закрывали глаза, несколько секунд сидели неподвижно в креслах, Алла, например, тихонько пробормотала:

— Шик!..

Когда дошла очередь до меня, а ледяные пальцы нейропрограммиста коснулись висков, лёгкая короткая боль прошила кожу головы и ушла куда-то вниз, но затем стало нестерпимо приятно и интересно. Весь цикл лекций за два дня, включая мельчайшие детали, прокрутился перед глазами и, казалось, запечатался в сознании настолько прочно, что я мог повторить даже интонацию лектора, наклон строк и курсив каждой буквы на доске.

Когда я открыл глаза, я увидел, как нейропрограммист, направляясь к следующему курсанту, на миг обернулся и, слегка нахмурившись, пробормотал: