Не выдержал. Встал, подошел к стене. Иду вдоль нее, ладонью обстукиваю. Ноль эффекта. Может, тут какой-нибудь магический запор предусмотрен? Если это и впрямь от Ушедших осталось, вполне может быть.

Стал осматривать стену на предмет разнородности камня. Даже углядел что-то слегка цветом отличающееся. Целых два пятна, форму которых при желании можно даже заподозрить в родстве с формой ладони. Левой и правой руки. По очереди приложил руки к пятнам. Ничего. Попробовал при этом «силу жизни» запустить. Может, энергия требуется? Опять ничего.

Положил недоеденный бутерброд на какой-то кустик рядом и прижал к стене обе ладони одновременно. Опять с «силой жизни». Стоял, давил и так и сяк. Даже руки перекрещивал. Ничего не добился.

С сожалением сделал шаг назад и протянул руку к бутерброду. Вместо него там оказалась среднего размера обезьяна (если бы это собака была, сказал бы — килограммов на двадцать, а обезьян взвешивать не доводилось). Как только ей тихо подобраться удалось? Сидит и смотрит на меня. Как мне показалось, требовательно.

Ох уж эти мне священные животные! На Земле — настоящий бич Индии. Наглые до невозможности. Их же не только бить, их даже гонять нельзя. В результате в Индии нигде не найдете на базарах спелых фруктов. Все кислым срывать приходится, иначе обезьяны раньше хозяев деревьев урожай соберут. Кислое не едят: разбираются. А людям, как в худшие советские времена, приходится бананы в газетку заворачивать и в темном месте прятать, чтобы дозрели. Манго тоже в принципе дозревает. А вот виноград гниет. Жуть.

Этот обезьян хотя бы вел себя вежливо. Почему «обезьян»? Потому что мальчик. Одежды не носит, сразу видно. За штанину не хватал, не орал, зубов не скалил. Или только пока?

Недоеденного бутерброда мне жалко не было. Даже стало интересно — а откуда этот товарищ взялся? Деревьев тут нет, только несколько кустиков, за которыми особенно не спрячешься. А ведь я всю площадку внимательно осмотрел. Если бы он тут был раньше — заметил бы.

Открыл багажник мотоцикла, вынул пакет с едой.

— Тебе какой? — спрашиваю. — С местной брынзой или котлетой?

Не ответил, но руку тянет.

Протянул оба:

— Выбирай!

Этого следовало ожидать. Выбирать обезьян не стал. Молниеносное движение — и вот оба сэндвича из моих рук перекочевали в его.

И тут же, как мне показалось, прямо из стены к нему прибыло подкрепление. Еще пять обезьян разного пола и возраста. По крайней мере, разного размера.

Ну вот, началось! Я в сдерживающем жесте повернул к ним ладони:

— Нет! Все, ребята! На вас я не запасался. Бесплатная кормежка закончилась!

И чуть не свалился с ног от их возмущенного вопля. Как будто по голове врезали. Еще не кувалдой, но уже чем-то потяжелее пыльного мешка.

Невольно схватился за виски. И тут до меня дошло, что крика-то и не слышно. Разве что попискивают они негромко. Так что это было?

Ментальный удар. Больше быть нечему. Не зря я, получается, заклинание разучивал!

Скастовал «простой ментальный щит» — и сразу стало легче. Совсем давление не пропало, но теперь вместо оглушения вроде даже мысли выделить стало можно. Не словами сказанные, но понятные:

— Дай! У тебя еще много! Мы знаем!

Однако. Получается, этих обезьян индусы с собой не привозили. Нет на Земле обезьян-менталистов. Или как это в терминологии Ушедших? Бхаасов. А местные хануманы (так в Индии священных обезьян называют в честь Ханумана — предводителя обезьяньего войска, помогавшего Раме), похоже, менталисты все поголовно.

Честно говоря, не думал, что контакт с аборигенами будет у меня в такой форме. Но накрыл всю толпу заклинанием «ментальное общение» и приступил к беседе:

— Хорошо, еще дам, но и вы мне про себя расскажете.

Переоценил я интеллект хвостатых. Бутерброды они сожрали. Все. А вот поговорить получилось не очень. Больно у них мысли простые. Поесть, поиграть, потрахаться (некоторые после еды сразу захотели). Наверное, еще об опасности предупреждать друг друга могут. Дети вроде маму зовут. Еще что-то типа «Я тебе задам!» уловил. Для общения на примитивном уровне хватает, но что-нибудь более сложное у них узнать у меня не получилось.

Но хоть какая-то польза от «общения» все-таки была. Понятие «домой» обезьяны поняли. И «Я с вами!» — тоже. От моего первого знакомца (вожак, видимо) был запрос типа «Ты кто такой?».

Ответил: «Упсур». И он меня, похоже, понял. По крайней мере, не возражал, когда я вслед за ним в нору полез.

Не нора это была, конечно. Нормальный лаз или короткий тоннель. К сожалению, рассчитанный на рост обезьян. Мне на четвереньках пробираться пришлось.

За стеной (толщиной метров в десять) оказалось просторное помещение. Именно помещение, а не пещера. Не слыхал я о сталактитах четырехгранной формы, подпирающих сводчатый потолок. Типичные колонны!

Фонарик у меня с собой был (я запасливый), а вот фотоаппарата не взял, в отличие от планшета. Так что сделал несколько снимков на планшет, но не уверен, что хорошо получилось. Вспышка все-таки очень слабая, а размеры у помещения исполинские.

Обезьяны было двинулись куда-то по стенке, но, увидев мой фонарик, заинтересовались. Темнота, кстати, не была абсолютной. Похоже, помимо лаза, которым мы вошли, под потолком еще несколько отверстий было. Но света проходило очень мало. Все-таки толщина стены приличная, а отверстия небольшие.

Попятился от любопытных лап (или все-таки рук?) и заметил, что за первым же рядом колонн нет следов пребывания здесь обезьян. Зашел туда, и голову мне снова сдавило. Пришлось свой «ментальный щит» на полную громкость звучания мелодии включать. Иначе мог бы и сознание потерять. А так — терпимо.

Обезьяны за мной сюда уже не пошли. Видимо, природного щита у них нет, разве что совсем слабый и нерегулируемый. Все-таки от собственных воплей они не падают. Или я просто этого не видел?

В этой секции зала в стене был проход. На сей раз под человеческий рост. Но я сначала решил весь зал обойти. Впереди еще две секции, отделенные колоннами, а в стенах еще проходы видны.

Только дальше я не прошел. Прямо между колоннами как будто в стену врезался. К счастью — не каменную, а чем-то мягким обитую. То есть не пускает, но голову я себе не расшиб. Только чуть не упал от неожиданности. Нет же передо мной ничего! Пусто. И фонарик вперед светит нормально. А на ощупь очень даже есть.

Попробовал между другой парой колонн — все то же самое. Между третьей. Появился новый эффект. Прямо в воздухе зажглась табличка с надписью теми же символами, что и листок инструкции моего браслета. И на том же языке.

«Только для суров. Упсурам открыта учебная секция».

Я попытался сфотографировать табличку на планшет. Ага. На экране планшета ничего, кроме пустого пространства между колоннами, не появилось. На всякий случай все-таки сделал фото. Чуда не произошло. Перед глазами надпись есть, а в памяти планшета ничего нет. Хотя, наверное, я ее тоже не глазами вижу. Как и мелодии заклинаний слышу не ушами. Получается, чувство магии — какое-то особое чувство, хрен знает какого номера? Ведь современная наука этих чувств насчитывает гораздо больше, чем пять. Тут и чувство собственного тела, и ориентация в пространстве, и еще что-то. В общем, называть его «шестым чувством» будет уже неправильно.

Но все равно душа пела. Безо всякой магии. Я НАШЕЛ! Заброшенную базу Ушедших! Я — первый! И я — молодец. Я ведь не случайно именно этот район так пристально изучал. Почему я так на Индии зациклился? По простейшей аналогии. У Ушедших явно что-то общее с древними ариями было. Которые народ, а не которые поют. Хотя магия у них с музыкой связана… Может, и есть какая связь. Но неочевидная. А вот то, что в надписях Ушедших санскритские слова проскакивают, — безусловный факт. Правда, титанов в индийской мифологии «асурами» называли, а я на «сура» учусь, но уверен: корень один и тот же. Приставка «уп» означает «маленький». Так что «упсур» — это «маленький сур». А еще… Впрочем, не зная толком санскрита, только отдельные слова, можно много чего напридумывать. И «Рамаяну» с «Махабхаратой» я только в кратком изложении читал, так что знатоком себя считать никак не могу. Там в оригинале первый эпос — семь книг, а второй — восемнадцать. Интересно, но не настолько.