– Да верю, верю! Мы это, мы! Кулбаха идея! Хотел малой кровью обойтись! – затараторил испуганно Лучезар.

– Ещё попытки будут?

– Да нет вроде… Кулбах отказался от этой затеи. Свят уж больно серьёзную проверку учинил, в несколько этапов. Хлопотно чересчур. Так ведь и спалиться легко, а братец очень дорожит своим человечком, что у вашего князя по дворцу шарится!

– Кто он? Имя!

– Я не знаю…

– Это неверный ответ! – раздался звонкий хруст ломающегося пальца.

– О‑о‑ох, а‑а‑а!.. – вскрикнул Лучезар от пронзившей его острой боли, обиженно‑удивлённо уставившись на свой сломанный мизинец, после чего торопливо заверещал: – Я клянусь тебе всем святым, именами всех богов, здоровьем моих детей, чтобы они сдохли в страшных мучениях, если я вру, что не знаю, кто он! Только Кулбах знает! И он никому его имени не называл: ни мне, ни своим сыновьям даже! Перестраховывается! Как раз из‑за возможности возникновения такой вот ситуации, как у нас сейчас!.. Знаю только, что это кто‑то из очень близких к Святославу людей!..

– Похоже, не врёшь… Или ещё тебе чего‑нибудь сломать?

– Прошу, Ратибор, не надо!.. Я правду говорю, клянусь тебе всем свят…

– Обозы наши кто пощипывает?

– Бурзоган с Лудогором! Берут с собой обычно десять‑двенадцать бойцов…

– Кто людей наших губит при таких нападениях?

– Лудогор, будь он неладен! Развлекается так! Скучно ему, видите ли!.. Силён, зараза! Всё противника достойного себе ищет…

– Мельванес с вами?

– Так точно! Ужасный человек!.. Бойтесь его! Гутарят, он пожирает людские души!..

– Уже трясусь в испуге так, что аж высморкаться страшусь. Авось услышит? Емеля, газы тоже прекращай пускать свои непотребные, а то привлечёшь к себе ненароком лихо окаянное… По запаху тебя за версту учует! Падок он, поди, на это дело, ибо сколько злыдней я ни встречал в жизни, все как на подбор, из дерьма слеплены были. Ладно… – Ратибор лениво потянулся, после не удержался и зевнул вдобавок. – Варяги, кстати, когда припелёхают? И сколько их ожидается?

– Первая ватага уж прибыть должна была пару дней назад! В общей сложности около четырёх тысяч. Может, чуть больше…

– Ясно. Жить хочешь?

– Очень! Как и все нормальные люди!..

– Я тебя свяжу сейчас и покумекаю, как с тобой дальше поступить, понял?

– Я Мирграду не опасен уже. Если Кулбах узнает, сколько всего я вам поведал, он не посмотрит, что мы родня. Лично придушит! Это если повезёт. А нет, так четвертовать может, коль совсем осерчает…

– Я всё сказал. Посидишь пока тут, а мы подумаем, что дальше делать с тобой… Емеля, слюнявка у тебя при себе?

– Угу!..

– Пасть ему заткни. А я пока руки свяжу.

Не обращая внимания на начавшего было вяло возражать Лучезара, Ратибор оперативно спеленал его, как младенца, и бросил назад на кровать. Емельян же не без удовольствия засунул брату Кулбаха свой носовой платок в рот в качестве кляпа, после чего друзья, наказав высокопоставленному пленнику сидеть тихо и не дёргаться, спустились вниз, в таверну, дабы обмозговать сложившуюся ситуацию. В зале вскоре должна была начаться генеральная уборка: с минуты на минуту обещали подойти жители деревушки, которых Мефодий опять запряг помочь перетащить тела убиенных воителей на местное кладбище, которое что при первом, что при втором визите в «Дальнюю дорогу» Ратибора неизменно расширялось. Рыжебородый витязь же с Емельяном, присев за оставшийся сравнительно целым после недавней заварушки один из дальних столиков у стены и взяв себе по кувшинчику с квасом и доброму окорочку второго кабанчика, так и не доставшегося заказавшим его варгам, принялись живо обсуждать свалившиеся на них новости.

– Ну вот, – пробасил перед тем не без удовольствия Ратибор, обращаясь к Мефодию и впиваясь при этом крепкими белыми зубами в добрый кусок мяса, – а хотел нам сначала только птичек в качестве перекуса подсунуть! Если мне надо будет каждый раз в твоём кабаке за поросячью голяшку пару десятков лиходеев каких вечным сном на боковую укладывать, так ты в следующий раз говори сразу с порога, не томи!..

– Ну, какие мысли, Емеля? – Ратибор задумчиво отхлебнул кваску и громко рыгнул на полтаверны. – Много чего нового услышали, но вот что реально полезного?

– Узнали, что это Кулбах отравить дядю хотел! – выпалил Емельян с явным облегчением, вгрызаясь в румяный окорок поросёнка. – И ента – самое важное из того, что нам поведал Лучезар! Прям камень с души…

– Чего, всё‑таки на кого из нас думал? – Ратибор сумрачно взглянул на княжьего племяша.

– В душе я не верил, Ратик, но факты – вещь упрямая! А они указывали на кого‑то из вас… Да и сейчас продолжают это делать!

– Объяснись, вислоухий!

– Кумекаю, что ничего особо не поменялось, Ратиборушка, уж извини. Да, имя заказчика узнали, но кто же исполнитель? Как мы помним, только вы трое были оба раза у князя с визитом в те дни…

– Ну почему же? Это мог быть и ты, мокрица белобрысая.

– Ч‑т‑о⁈ – Емельян аж поперхнулся, поражённо уставившись на своего рыжего приятеля.

– А почему нет? – Ратибор лениво пожал плечами, после чего, с хитринкой прищурившись, взглянул прямо в ошарашенные очи молодого писаря. – Ты тоже находился в то время оба раза во дворце, ибо живёшь там на постоянке, разве не так?

– Так‑то оно так, Ратиборчик, да ты, кажись, запамятовал, что я сам чуть ноги не протянул от того супчика с грибочками, чтоб они неладны были!..

– Да нет, Емеля, не забыл я этого. Но может, ента для отвода глаз, а? Спектакль такой, чтобы отвести от себя подозрения? На тебя‑то уж теперь никто не подумает, да? А у самого в кармашке склянка с противоядием имелась…

– Ну знаешь, Ратик!.. – от возмущения у Емельяна на пару секунд спёрло дыхание. – И зачем же мне это надо было, уж позволь в таком случае полюбопытствовать⁈ Я у дяди за пазухой как за каменной стеной!..

– А нам зачем?

– Ратиборушка, ну говорили же на эту тему в Караиме! Семья, дети, это хорошие рычаги давления, коих у меня, между прочим, нет! Да и в конце концов, тот же сундук со златом может кого угодно рассудка лишить да временное помутнение вызвать…

– Ну, раз кого угодно, тогда и тебе, Емеля, могли насыпать горку‑другую золотишка, а? Да и потом, у тебя ещё один интересец присутствует, шкурный, так сказать! Ты ведь племяш княжий, соответственно, пусть и дальний, но наследник всего, что он имеет!..

– У дяди есть жена с детишками, Ратик!

– Кого и когда это останавливало, Емеля? Сегодня была семья, а завтра её уже нет! Люди страшные вещи порой творят, когда за власть борются…

– Ну знаешь что!.. – Емельян от праведного негодования аж вскочил на ноги. – Как ты только подумать мог, что я на такое способен, а⁈ Да я бы никогда, никогда!.. Даже в мыслях!.. Это же мерзость несусветная!..

– Назад сел! – стальные нотки прозвучали в голосе Ратибора. Под его тяжёлым взглядом насупившийся Емельян нехотя опустился обратно на скамью.

– Что, не нравится, да, когда друзья о тебе бог весть чего несут? Может, теперь поймёшь, что и нам – приятного мало выслушивать твои подозрения? – Ратибор хмуро взглянул на сидящего молча, нахохлившегося Емельяна. – Ладно, хорош дуться! Это я так, для примера ляпнул. На самом деле, конечно, я тебя не подозреваю…

– И на том благодарю, – невесело крякнул Емельян. – В следующий раз будь добр, Ратиборчик, ляпай свои примеры где‑нибудь в другом месте! Желательно в укромном, то есть не на людях, а то аппетит чего‑то пропадает!..

– Ничего, переживёшь, чай, не красна девица!

Повисла минутная пауза, в ходе которой друзья неторопливо трапезничали.

– Если бы Лучезар не признался, мы бы, поди, к разгадке даже не приблизились и имя заказчика так никогда и не узнали, – прервал затянувшуюся тишину Емельян. – Правда, насчёт «приблизились к разгадке», это, конечно, громко сказано, ведь имя исполнителя нам по‑прежнему неизвестно… Тебя, кстати, не удивило, как брат Кулбаха нам охотно всё рассказал?