– Да ладно, брось!.. – нетерпеливо отмахнулся Светозар. – Бывало хуже… Гораздо! Но я, собственно, к чему веду, – орловский богатырь, усмехнувшись, хрустнул костяшками и озорно взглянул на Ратибора. – Ответочку бы мне… Поединок хочу! Реванш брать надо!

– Похоже, Добролюба с его лечебницей ты оставил ненадолго, – улыбнувшись уголками губ, крякнул Емельян.

– Устами младенца, как говорится, сами боги вещают! – рассмеялся заливисто Мирослав.

– С этим проблем нет, – между тем степенно молвил Ратибор. – Вон, пошли за кабак отойдём, я тебе уже балакал… Но сначала что там за вторая новость?

– А‑а‑а, эта, как её там, ворожея, что у Добролюба лежала… Старушка такая ветхая…

– Благана⁈

– Да, она самая! Просила сообщить тебе, что отправляется домой. Сегодня. И если желаешь повидаться на дорожку, через час она ждёт тебя у северных ворот. Десять минут, не больше…

– В пасть тебе тазик сметаны скисшей, Светозад, с этого начинать надо было! Когда она это передать просила⁈

– Э‑эм, ну, с полчаса назад где‑то… Или поболее уже…

– Да чтоб тебя леший полюбил страстно! Жди здесь, старый пень! Как вернусь, тыковку тебе ещё раз разобью, коль в одном месте зуд не проходит!.. – Ратибор встал и стремительно пошёл на выход.

Недалеко от северных ворот

– Здравствуй, уважаемая!

– Здравствуй, витязь! Я знала, что ты придёшь!

– Да куда бы я делся! Прогуляюсь с тобой малость?

– Конечно! Засим и позвала…

Благана успела отковылять от Мирграда всего шагов на семьсот, когда Ратибор догнал её. Самочувствие старушки явно улучшилось, хоть и выглядела она по‑прежнему неважнецки. Но ходить уже могла и на ногах стояла более‑менее твёрдо, это сразу бросалось в глаза. В руках ворожея держала свою ореховую палку, за которой молодой богатырь специально опосля воротился, разыскав её на поле битвы двух магов; почерневший, скукожившийся было после боя с тёмным волхвом листик на самом верху посоха едва‑едва, но, как могло померещиться, позеленел. Или, может, это солнечные блики шутку такую сыграли, кто знает… За спиной у старой целительницы висела её объёмная котомка, забитая чуть ли не доверху; Добролюб явно не поскупился и напихал в дорогу всего, чего только можно.

– Что, Доб не провожает тебя?

– Нет. Я запретила. Только его старческих соплей мне на дорожку не хватало!

– Как себя чувствуешь? Что так резко сорвалась домой? Почему пешком? Знаю, лошадей не любишь, но всё же… Путь не близкий, на своих двоих‑то! Особенно… – Ратибор неожиданно замялся.

– Особенно для такой дряхлой развалюхи, как я? – Благана скрипуче рассмеялась. – Не бери в голову! Отвечаю по пунктам. Итак, самочувствие нормальное, а домой собралась, потому что лучше мне там будет, посреди чащоб дремучих! Ведь намного быстрее я средь непролазной дубравы восстановлю силы свои, нежели во дворце, в четырёх стенах чахнуть останусь! Далее, лошадей я люблю, и даже очень, как и любую животинку, богами созданную, а вот ездить на них и правда не перевариваю, ты же знаешь… Я лесами пойду, мне так проще, ведь это и есть мой дом! Мать‑природа не даст в обиду своё дитя, уж поверь мне! Так что не волнуйся, всё у меня будет хорошо! Ты это, – Благана вмиг стала серьёзной, – о себе лучше побеспокойся! Помни, что я тебе о Мельванесе говорила! Жив он, уверена я! Не простит тебе и не забудет!..

– А тебе? – Ратибор хмуро смотрел на взволнованную ведунью.

– И мне не простит! Да только не сыщет он меня средь болот да бурелома, как не мог найти и до этого! А тебя, топтыжка, и искать не нужно! Вот ты как на ладони!.. У него на тебя зуб большущий теперь…

– Это потому, что Лудогор – его сын?

– Догадался по белёсым волосням его? Немудрено, конечно! Лишь слепец не видел, как они похожи… – Благана неопределённо хмыкнула. – Кулбах знал, естественно!..

– Вот этого я как раз и не могу понять! Как Кулбах вообще допустил, что наследник трона Варграда не его крови⁈

– Мутная история там, мхом давно поросшая… Всей правды никто не знает уж, помимо, конечно, самого ведуна мрачного да правящей верхушки волчьей, что тайну эту берегут, аки ока зеницу… Слышала я лишь шёпот в ночи, лёгким ветерком принесённый, будто один из прапрадедов серых правителей, Вулверек Безумный, заключил в своё время с Мельванесом договор нерушимый, заклятьем древним скреплённый. По нему чёрный шаман имеет право раз в три поколения затребовать первую брачную ночь владыки Варграда, и тот не может ему отказать. Взамен волки могут раз в сто лет призвать к себе безжалостного колдуна в помощь, какого бы вида аль толка она ни была. Клятва исполнения условий того дикого соглашения на кровушке оформлена, и ни одна из сторон не смеет её нарушить, ибо последствия этого – ужасающие. Потому и рождаются периодически белёсики у волчар… Ну а не роптал Кулбах и иже с ним по той простой причине, что кровь лесных разбойников всё так же продолжала бежать по жилам наследника серого престола…

– Эм, не понял? Это как⁈

– Да так! Не догадался ещё? Мельванес ведь сам волчьей породы! Не знал? Родным братом он приходился безумцу Вулвереку, уразумел? Девицу одну прекрасную, Сульвирию, как‑то не поделили между собой серые братишки! Ссора меж ними произошла, следствием коей и стала сия сделка странная! Расторгнуть которую даже Мельванес теперь не в силах… Вообще, вопросов там больше, чем ответов…

– А почему он не правит Варградом тогда, раз сам из волчат? Изгнали, что ль?

– Вроде того. По тому же договору на веки вечные добровольно отказался от трона злобливый кудесник, поклявшись никогда не претендовать на престол, и отправился восвояси из родного дома…

– М‑де, интересно, – хмыкнул Ратибор, удивлённо покосившись при этом на ворожею. – Довольно подробный шепоток тебе из тьмы прилетел…

– Поёрничай мне тут, поёрничай!.. – просипела нетерпеливо Благана. – Мглой непроглядной история та давно покрыта… Но убийство отпрыска своего не простит тёмный волхв тебе, не сомневайся…

– Да и пёс с ним! – буркнул Ратибор. – Я ему башку откручу и в задницу засуну! Посмотрим тогда, как он в таком виде хотя бы до ночного горшка доковыляет…

– Мельванесу для восстановления здоровья и сил души человеческие понадобятся! Много!.. Так что ежели услышишь, что где недалече люди стали пропадать таинственным образом, то имей в виду, это наверняка он, шакал окаянный, безобразничает!.. В сердце ему бей, если что! И из мозгов кашку сваргань! Тогда точно окочурится!..

– Я помню, уважаемая, помню… – Ратибор, неспешно идущий рядом с ворожеёй, старался подстроиться под её мелкие, семенящие шаги, что у него получалось из рук вон плохо. – На вот тебе, – рыжебородый витязь достал из бокового кармана увесистый мешочек и протянул старой знахарке, которая, не веря своим глазам, тут же его схватила с таким рвением, с каким не каждый утопающий за проплывающее мимо дубовое брёвнышко цепляется. – Собрал, как обещал, остатки с наших охламонов. Всё, что у них было, выгреб… Одного даже вверх тормашками пришлось перевернуть и потрясти хорошенько, ибо с первого раза меня он не понял. Надеюсь, в общем, тебе пригодится…

– Когти и клыки хозяев Забытых пустошей! Не запамятовал ты!.. – потрясённая Благана остановилась, раскрыла мошну, быстро осмотрела редчайший дар, после чего осторожно убрала бесценный кулёк в дорожную сумку. – Благодарю, воин! Мне пригодится, не сомневайся!

– Хорошо… – Ратибор довольно кивнул.

– Я, собственно, чего тебя позвала, – продолжила после небольшой паузы старая целительница. – На прощание хотела поведать одно предание. В Мирграде, как ты знаешь, обширная библиотека с тысячами древних свитков и рукописей, цены которым нет по той простой причине, что знания, в них хранящиеся, никаким златом не измерить… Я там порылась немного, под присмотром Добролюба, и нашла одно очень старое пророчество…

– Опять пророчество? – скривился Ратибор. – Мне первого от тебя хватило…