– Выясни! – не терпящим возражения тоном выдохнул Ратибор и бахнул ладонью по столу, тоскливо от этого заскрипевшему.

– Хорошо, сделаем! – согласно кивнул Емельян, шустро догрызая голяшку оленёнка и поднимаясь. – Это всё? Тогда я потопал, у меня дел невпроворот накопилось! По Тайной Канцелярии вопросов куча, не представляешь! Та ещё морока, оказывается, сыскарей возглавлять!.. Да Жилька с утра теребит, домишко где‑то на северо‑западе присмотрела, надо бы сходить хоть поглядеть, что за халупа… Позже свидимся!..

– Давай, бывай, – Ратибор смурно кивнул в спину помчавшемуся на выход княжьему племяшу, споро хлопнувшему входной дверью. Отхлебнув ещё кваса, молодой богатырь лениво подумал, что Емельян, пожалуй, может являться наглядным образчиком того, как отсутствие регулярных хмельных возлияний благотворно сказывается на человеке: и года ещё не прошло с момента завязки, а князь уж заместо себя оставляет своего племянника… Во дела!.. Будь тот ежедневно под мухой, как прежде, кукиш с маслом он получил бы, а не такое доверие, это очевидно…

– Ба‑а‑а!.. – вдруг раздался изумлённый крик из центра зала, тем самым прерывая неторопливые размышления могучего воина. Гулявшие даны, наконец, заметили сидящего у стены Ратибора. – Смотрите‑ка, ента ж тот рыжий кабан, что Олафу нюхало переломил в Долине Злых Духов!

– Угу, он самый!.. – сипло рыгнул второй знакомый голос, принадлежавший Гисли. – Ща я накажу этого вепря, зыркайте и учитесь!

– Так про Ратибора говаривать, это ж сколько здоровья иметь надобно… Совсем себя не берегут… – тихо прошелестел, неодобрительно покачивая седыми космами Феофан. Немногочисленные постояльцы тем временем кто заспешил на выход, а кто пересел чуть поодаль от разворачивающихся событий, с интересом делая ставки, как долго простоят на своих двоих северные гости после таких дерзких речей.

– Ну здравствуй, здравствуй, шатун мордастый! – Жеребец между тем вразвалочку подковылял к столу Ратибора и развязно плюхнулся напротив. – Учти, – Гисли назидательно погрозил указательным пальцем сверкнувшему ледяными всполохами дюжему ратнику, – твой княже, то бишь вожак, велел нас не трогать ни перстом! Даже мысленно! Нас, это нас, в смысле! – на всякий случай глубокомысленно уточнил для непонятливых пузатый дан.

– Да что ты гутаришь! – Ратибор презрительно фыркнул. – Первый раз слышу!..

– Я почему‑то так и подумал… – согласно кивнул Жеребец, зычно рыгнув смрадным выхлопом на всю корчму. – Потому и предупреждаю ещё разик, ежели вдруг со слухом проблемы: нас трогать нельзя! Хозяин приказал!..

– Кажись, ты заблудился слегка в своих измышлениях, боров вонючий, – Ратибор недобро прищурился. – Я тебе не пёс. Посему и хозяев у меня нет.

– Да? – Гисли удивлённо захлопал глазами, а после громогласно загоготал, смахнув своим лошадиным ржанием пыль с потолочных перекрытий. – А ведь так похож на большую рыжую собаку!.. – инстинкт самосохранения глубоко спал в потёмках легкомысленной душонки нетрезвого викинга.

Четверо друзей Жеребца раскатисто заулюлюкали вслед за своим подвыпившим товарищем.

– Я вот чего кумекаю, – Гисли, видя, что до сих пор остался целым и невредимым, ошибочно посчитал, будто его гроза князем возымела своё действие, и распалился ещё больше. – Сейчас денежки поделим, я богат ведь стану! Пойду тогда по новой к тем трём красоткам знакомиться! Ну, что на свадьбе сидели рядышком… Спорим с тобой, рыжий хряк, на жбан медовухи, что за вечер ублажу всех троих⁈ Знал бы ты, как меня любят дивчины, у‑у‑ух!.. Прям ёрзают в нетерпении, когда прослыхивают, что скоро прибуду… Я тебе не рассказывал, почему меня жеребцом‑то кличут⁈ Хе‑хе, да потому что…

Договорить обрюзгший северянин не смог. Ратибор перегнулся вперёд, протянул руку, сграбастал сидящего напротив собеседника за загривок да с силой приложил башкой о столешницу. Удар получился знатный. Раздался громкий треск, и медленно разваливающийся на глазах стол через секунду‑другую накрыл собой свалившегося чуть ранее на пол бесформенным кулём варяга. Молодой богатырь, даже не потянувшись к прикорнувшей у стены секире, тут же споро пошёл в сторону повскакивавших на ноги дружков Жеребца. Те было схватились за ножи, но по назначению пустить их не успели, ибо прилетевший каждому из них мощный крюк в голову мигом отправил четверых бравых мореходов в пучину беспамятства.

Тем временем Гисли оказался на удивление твердолобым. Оказывается, сознание он не потерял и, мало того, ещё и принялся выползать из‑под свалившейся на него столешницы, грязно при этом ругаясь.

– Валите этого буйвола, валите… – кое‑как поднявшись, прокряхтел одутловатый норманн, тяжело дыша. На лбу у него наливалась здоровенная шишка. – С меня кувшинчик пива, други, коли не оплошаете… – подняв грязную гриву, Жеребец тут же заткнулся, ибо перед ним стоял, зловеще ухмыляясь, Ратибор. За его спиной Гисли успел заприметить парочку‑другую лежащих неподвижно тел. Это были его приятели. Перебравший северянин начал стремительно трезветь, наконец‑то врубившись, что дело худо.

– К‑кажись, мне пора до дому… – зуб на зуб уже плохо попадал у затрясшегося от начинающего охватывать его ужаса воителя. – Пожалуй, я пойду…

– Да обожди‑ка, опарыш вонючий, не торопись… – Ратибор сгрёб сальные космы собравшегося было дать дёру Гисли, развернул к себе да всадил могучий кулак в объёмный пивной живот Жеребца. Со свистом выдохнув воздух, тот упал на колени, сильно при этом закашлявшись; через несколько секунд рвотный ком подкатил к его горлу. Всё выпитое за сегодня самовлюблённым ловеласом пойло принялось выплёскиваться наружу, к вящему неудовольствию замершего недалече Феофана, что без особого интереса наблюдал за разворачивающимся перед ним представлением, ибо заранее осознавал его итог. Между тем рвало дана пару минут, не меньше. В конце концов, кое‑как отдышавшись, Гисли поднял жалостные глаза наверх. В них застыли слёзы.

– П‑пощади, прошу… – прокудахтал, заикаясь, весь в соплях викинг. – Я больше не буду… И что на меня нашло?.. Хмель, такой‑сякой, собака, моргалы затуманил…

– На меня смотри, замараха! – Ратибор присел сбоку от стоящего на карачках варяга, стараясь не наступить в напруженную им лужицу. – Олаф знал, на кого мы идём? Знал⁈ Что вы замыслили⁈ Явно ведь неспроста затеяли всю эту канитель с набегом! Отвечай, свинья, не то я сейчас устрою так, что ты своими кишками харкать будешь!

– Я‑я ряд‑довой боец, – Жеребец со страхом взирал в мглистые очи вперившегося в него разъярённым взором рыжеволосого великана. – Клянусь жизнью деток своих, не ведаю н‑ничего, окромя того, что приязни как к Святославу, так и к тебе Чернобровый точно не питает… Я бы д‑добавил, что он вас ненавидит люто… Ента всё, что я знаю! Простите покорно и п‑пощадите, умоляю! Меня четверо поросят ждут, без батьки они совсем одичают… – крупные слёзы бурным потоком текли по жирным щекам знатно труханувшего дана.

– Да помню я, а ещё цыплят выводок… – Ратибор тяжело вздохнул поднимаясь. – Кабы не это, размазал бы я тебя, пачкун плесневелый, по полу, аки шлепок воробьиный… Приберёшь тут всё! – молодой богатырь грозно взглянул на судорожно затрясшего головой норманна, понявшего, что, похоже, ещё пожить ему позволят на этом свете.

– Старче, – Ратибор обернулся к Феофану, – дай этому барану тряпку, пущай убирает свою несуразицу! Заодно пол и в остальных местах сейчас вылижет до блеска! Хоть одно доброе дело в своей никчёмной жизни сделает, помесь ишака и коровы… – дюжий ратник присел недалече, наблюдая, как Жеребец, ползая на локтях, торопливо принялся за уборку, при этом, правда, только ещё пуще размазывая своё непотребство по трапезной.

«Ненавидит нас, значит, Чернобровый? – пасмурные мысли яростным вихрем кружили в голове Ратибора. – Хм… Очень любопытно!..»

Дубкино. Спустя неделю

– Ну чего, так их и отпустим или, может, рожи начистим напоследок ещё раз? – Ратибор с берега Сигливы хмуро взирал на копошащихся чуть поодаль, у причала варягов ярла Олафа, споро грузивших на два своих драккара бочки с водой, вином и солониной. Также викинги прикупили у местных с десяток живых коз и овец вместе с несколькими гусями, решив, коли есть возможность, пополнить съестные запасы ещё и свежим мясом. Свою долю от набега, массивный кованый сундук, доверху набитый златом и драгоценными каменьями, норманны перетащили на драккар Чернобрового самым первым. Ярл демонстративно игнорировал отряд русичей в сто мечей, отправившийся проследить, чтобы «дорогим гостям» никто не помешал отчалить восвояси из Мирградского княжества. Ратибор с удовлетворением отметил про себя, что от первоначального числа осталось данов не больше шести десятков; всё‑таки, что ни говори, а рубка плотная вышла в Долине Злых Духов. О потерях русов в пятьдесят семь витязей могучий гигант старался не вспоминать, ибо буквально закипал от гнева при одной мысли о том, как бездарно полегли мирградские бойцы в той сече.