– Он б‑был сегодня, но к‑как поутру совсем рано упелёхал, так более и не в‑возвращался!.. – сплёвывая осколки зубов, тоскливо просипел Музислав. – М‑мальчишка‑гонец к нему прибёг, весточку передал да умчался прочь! Наш атаман, как прочёл з‑записку, тут же спешно собрался да умотал из кабака, бросив лишь напоследок, что дела у него с‑срочные и когда вернётся, не знает… Так б‑было на самом деле, и ента всё, что мне известно! Прошу, не т‑трогай меня больше, я поведал усё без утайки!..

Примерно полчаса прошло с тех пор, как взбешённый Ратибор завалился в «Тихую гавань». Внимательно обшарив прищуренными очами сначала зал полупустой ещё корчмы и не найдя того, кто был ему нужен, разгневанный рыжеволосый исполин бесцеремонно отодвинул в сторону ошарашенного трактирщика Вышемира и проследовал к нему за барную стойку, в одном из подсобных помещений разыскав, наконец, тех, по чьи души пришёл. За столом потайной каморки азартно резались в кости пяток ночных братушек, ушедших в глухое подполье после того, как их вожак Тихомир впал в немилость у государя Святослава и был выставлен им за порог княжьего терема.

– Ну чего, шакальи задницы, отдыхаем? Сейчас я разбавлю вашу скучную житуху весёлыми танцульками, дерьмоеды паршивые! – с этими словами рыжебородый воин, достав из‑за пояса два чекана, споро врубился в повскакивавших, схватившихся за топоры, мигом обозлившихся лиходеев, явно узнавших возникшего на пороге их комнатушки богатыря. Скоротечный бой выдался жарким, но недолгим. Лихо порубив в капусту четырёх душегубов, Ратибор стремглав вылетел из подсобки и, нагнав пятого, давшего стрекача разбойника в трапезном зале, прямо там и устроил ему допрос, при этом слегка поломав Музиславу пару‑другую косточек да выбив несколько зубов. Стандартная, в общем‑то, привычная работёнка для могучего великана на этот раз была выполнена им не без удовольствия; вообще Ратибор не любил калечить да мучить людей, даже если они являлись отъявленными мерзавцами, прибегая к таким жестоким мерам лишь в случае крайней необходимости, когда требовалось выведать кое‑какие нужные ему на данный момент сведения. Обычно негодяев он предпочитал просто убивать. Но в этот раз у него стоял перед глазами бездвижный, лежащий в луже собственной крови Емельян, и дикая ярость плескалась в суровых очах разозлившегося не на шутку витязя.

Как отметил про себя с неприятным удивлением дюжий ратник, где‑то в глубине души он надеялся, что последний оставшийся в живых головорез ещё какое‑то время поупрямится, покочевряжится, дабы у него был повод сломать тому ещё чего‑нибудь. «Мне ведь нравится его истязать! – поражённо поймал себя на жутковатой мысли Ратибор. – Отыгрался на этом сопляке, мстя ему за Емельку, хоть ведь ента не он, похоже, кольнул под сердечко нашего конопушку, а скорее всего, евойный верховодец… Наверняка Тихоня приложился, нутром чую!.. Посему надо прекратить срываться на всех подряд…»

– Емельяна сегодня кто у «Четырёх копыт» на жало насадил, аки мотылька на иголку? – рыжегривый воин мрачно вперился в заплывшие очи несчастного, всего в кровавых соплях бандита, мало заботясь о том, что учинил допрос лиходею в трапезном зале, аккурат на глазах немногочисленной публики, обычно лишь ближе к вечеру забивавшей корчму под завязку.

– Я н‑не знаю!.. – слезливо захныкал избитый громила, размазывая кровь по полу. – Но это не я, и никто из наших, из тех, кого ты зарубил сейчас! Мы весь день тутова сидели! Атаман велел нам сторожить несколько бочонков с вином, что на вес золота нынче, ибо пополнить негде запасы… Ну и приказал без крайней нужды в город не соваться! Н‑настроения в народе неспокойные! Так ведь могут и на шкварки покромсать сгоряча!..

– А сколько вашего брата ещё трётся в Мирграде? – Ратибор присел на корточки перед всхлипывающим верзилой, лениво покручивая в руках топорики.

– П‑понятия не имею!.. Только Тихомир знает, но он держит ента при себе! Скрытный стал; очевидно же, специально развёл нас с другими членами братства. Ну, коли найдут одно лежбище, чтоб те не сдали остальных… Как сейчас промеж нами и происходит!.. Вожак‑то ушлый и дальновидный у нашей гильдии, прям страсть! Н‑нас же в «Тихой заводи» пятеро только сиживало; следили за хмелем, исправно состригая с него свою долю с дохода. Но вообще, кумекаю… Нет, абсолютно уверен, что есть ещё люди у атамана, а вот сколько их и где затаились, не ведаю! Он же нас с ними даже не знакомил! П‑подозреваю, что‑то замышляют… Но где собратья залегли, в какой норе, без понятия, правда‑правда! – заскулил пуще прежнего разбойник, видя, как недоверчиво вскинул брови рыжеволосый берсерк. – Г‑главарь нас специально разделил промеж собой, дабы мы не выдали друг друга…

– Так, ента я уже слышал, – тяжело вздохнул Ратибор, поднимаясь и прерывая начавшего повторяться душегуба. – Скажи‑ка мне вот что: Тихомир мог пойти на убийство Емельяна?

– Д‑да запросто! – Музислав, неожиданно даже для самого себя, пакостно захихикал. – Ему человека заколоть проще, чем тебе мошку прихлопнуть!..

– Ясно… – Ратибор, собравшийся было уже оставить в покое рассопливившегося негодяя, вдруг, явно что‑то вспомнив, хмуро вопросил своего пленника: – Кто умертвил писаря Добрана, его жену и двух дочек? Вы, собаки⁈ Только не ври, а то сейчас опять твои кости захрустят, Сварогом клянусь!

– М‑мы!.. – горестно завыл Музислав. – По приказу Тихомира! Глаголил лишь нам, что слишком много те знают! Более ничего не ведаю, он же нам не докладывает… А с малыми девками писаря мы даже не позабавились, хотя мыслишки т‑такие были, не скрою… Но времени оказалось в обрез… – договорить глуповатый сквернавец не смог, ибо Ратибор ударом чекана снёс ему полчерепа, про себя с удовлетворением отметив, что муки совести за учинённые пытки перестали терзать его вовсе.

– Слушай, рыжий, ты что творишь⁈ – осторожно подошедший сбоку Вышемир опасливо таращился на молодого богатыря, явно боясь угодить тому под горячую руку. – Уходи, прошу! Ты и так натворил дел… Не усугубляй! Хотя куда уж хуже‑то!..

– Это личное, старче, – Ратибор присел над окровавленным телом, не спеша обтёр об него лезвия топоров, после чего вразвалочку пошлёпал на выход, бросив через плечо: – Не держи зла. Ежели что, вали всё на меня! – с этими словами дверь в «Тихую заводь» захлопнулась с той стороны, заставив всех сидящих в таверне завсегдатаев, затаивших дыхание и трусивших даже шептунька пустить втихаря, дабы ненароком не привлечь к себе внимание разъярённого «рыжего медведя», с облегчением выдохнуть.

– Я так и сделаю, огневолосый, коли припрут к стенке, ибо за тебя подыхать не собираюсь, уж не серчай! – лишь едва слышно прошелестел вслед Ратибору пригорюнившийся Вышемир. – Опять личное у него, видите ли… И снова в моей корчме! Вот непруха‑то так непруха, м‑де!..

Через час после посещения «Тихой заводи»

«В чём же дело? – угрюмо ворчал про себя дюжий ратник. – Что я никак не могу нащупать?..»

После визита в «Тихую заводь» Ратибор воротился в Соловьиный переулок, несколько раз не спеша пройдя узенькую улочку вдоль и поперёк, всё пытаясь поймать за пушистый хвост то и дело шустрой белочкой ускользавшую вёрткую мыслишку, что же его так гложет тут.

«Чего упускаю? – раздражаясь всё больше и больше, угрюмисто думал про себя могучий витязь. – Или у меня уже черепичка протекает и я просто зазря теряю тут драгоценное время?..»

«Боюсь, что ничем помочь не могу, рыжик… Единственное, спросонья слышала чей‑то шепоток злобный снаружи, но о чём гутарили, не скажу, не разобрала… Да и не обязательно, что ента кто из лиходеев прошмыгнул мимо; могла ведь и просто пара оборванцев каких спешить в „Четыре копыта“, горло промочить…» –  у Ратибора в памяти всплыли эти слова старой Перенеги, и его вдруг прошиб холодный пот.

– Уважаемая! – рыжекудрый боец подлетел к искомому домику и принялся сильно тарабанить костяшками пальцев по входной двери, отчего та знатно заходила ходуном да затрещала. – Ты у себя? Открой, прошу! Уточнить кое‑чего надобно!..