Спустя месяц с небольшим

Начало декабря выдалось снежным и морозным. Обильный снегопад, зарядивший ещё в конце последнего месяца осени, шёл уже с неделю и затихал лишь на время, укутав толстенной белой периной славянские земли. Стремительно накатившая на Древнюю Русь зима значительно затруднила возведение дополнительных оборонительных сооружений: в частности, работы по углублению и так не мелкого рва вокруг Мирграда были практически парализованы. Впрочем, глубина оборонного канала являлась не основной головной болью для защитников крепости. Два входа в город, северный и южный, в мирное время только радовали как местных жителей, так и приезжих удобством расположения; но при осаде, тем паче длительной, ворота, как известно даже младенцу, были наиболее слабым, самым уязвимым местом в обороне любого поселения. Потому Святослав скрепя сердце сделал непростой выбор: ближе к наступлению весны на южном въезде, на который, по идее, должен был прийтись основной удар идущего с юго‑запада неприятеля, врата решили замуровать изнутри, предварительно заколотив их наглухо, а после завалив насыпью из песка, земли да десятка‑другого крупных блоков серого известняка, привезённых из Гадючьего княжества. У Мирграда в четырёх днях пути севернее столицы имелась и собственная каменоломня, впрочем, довольно небольшая и уже порядком истощившаяся, посему князь приказал подстраховаться и завезти ещё валунов да булыжников от соседей, благо с золотом у Святослава после набега на Великий караван Ослямбии проблем не имелось.

Мирград готовился к долгой осаде. Рытьё новых колодцев в черте города, возведение дополнительных амбаров, хлевов да загонов для скота прекращалось разве что с наступлением ночи. Как, впрочем, и строительство новых лачуг, ведь значительная часть населения из окрестных деревень вместе со всей своей домашней живностью готовилась к скорому переезду в Мирград, благо места там пока всем хватало. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Впрочем, дело это было сугубо добровольное, и конечно, находились среди сельчан те, кто наотрез отказался бросать свои избушки да уходить с насиженных угодий. Правда, такие упрямцы хоть и с неохотой, но всё же соглашались за порой не всегда справедливую денежную компенсацию, определяемую с каждым из них в индивидуальном порядке, передать столице основное поголовье коров, коз, свиней с барашками и птицей вроде курей да индюшек, что столь кропотливо выращивали обычные работяги на протяжении всей жизни. Но люди не особо роптали; надо значит надо. Все понимали, что попусту владыка Мирграда затевать такой нешуточный переполох не станет. Да и сама столица хоть строилась с запасом да расширялась в старину не единожды, но всё княжество вместе с многочисленными хозяйствами вместить явно была не способна. Посему пожелавших остаться на своих земельных наделах бунтарей силой никто в град, конечно, не волок.

Сам Святослав не раз уже возблагодарил славных предков за то, что те не пожадничали и возвели вокруг града семиметровые, толщиной в добрые две маховые сажени городские стены, которые всегда поддерживались князем в отличном состоянии и были готовы выдержать любую осаду. «Или почти любую? Скоро узнаем, всего ничего осталось…» – напряжённо подумал про себя властитель Мирграда, в который уж раз внимательно разглядывая в княжеских палатах выполненный из дуба и берёзы макет города размерами примерно два на два метра, сварганенный ему по срочному заказу Вологором, опытнейшим резчиком по дереву. Мастер со своими подмастерьями трудился денно и нощно целых три седмицы, в конце концов предоставив владыке затребованную им игрушечную копию столичного града. Довольно грубо сработанный, зато точный, с основными архитектурными сооружениями, внушительный макет регулярно приковывал к себе пристальное внимание Святослава, постоянно размышлявшего над тем, что ещё можно улучшить, подправить да где возвести очередную насыпь и разместить катапульты с требушетами. Семь мощных дозорных башен, врезанных в широкую стену, гармонично дополняли казавшийся неприступным Мирград, за всё своё многовековое существование ни разу не павший под натиском врага. Заготавливались чаны со смолой, каменья для метания, мечи, топоры, копья, луки и горы стрел к ним, что не покладая рук стругали оружейники: подготовка к осаде шла полным ходом.

* * *

Ратибор копал. В одной рубахе, шароварах да высоких сапогах, подбитых овечьей шерстью, стиснув зубы, он упрямо вгрызался так нелюбимой им лопатой в промёрзшую землицу, роя очередную волчью яму, с полусотни которых уже были разбросаны вокруг города. На дне коварных ловушек торчали десятки острых деревянных кольев, и горе тому несчастному, которому не повезёт провалиться под один из маскировочных, припорошенных снегом настилов, покрывавших сверху немудрёные капканы. Рядом с каждой ловчей ямищей трепыхалась под слабыми порывами ветра красная тряпка на берёзовом или ивовом прутике, обозначающая для своих место западни, дабы никто из воителей сам ненароком не шагнул куда не следует. Не усыпана ловушками оказалась лишь ведущая в Мирград, официально именуемая Гранитным трактом основная дорога; по ней вереницы обозов нескончаемым потоком стекались к выстраивающему глухую оборону городу.

– Эй, косолапый, тебе не зябко? – насмешливо пробасил в спину Ратибору знакомый голос, вдобавок ещё и хрюкнув ехидно. – Может, полушубок мой запасной одолжить желаешь? Ну, покудова ты тут в рыжую сосульку не оборотился? У нас, похоже, примерно один размерчик… – говоривший, дюжий витязь лет сорока на вид, с пышной копной каштановых волос, длинной бородой до пупа и вполне себе заметным брюшком иронично осклабился, с хитрым прищуром взирая на не спеша к нему оборачивающегося молодого богатыря. Новоприбывший возглавлял конный отряд из трёх десятков воинов Орёлграда, неспешной сапой, попарными звеньями недавно вынырнувших из‑за окружавшего Мирград некогда плотным кольцом Тернистого леса, изрядно нынче поредевшего под топорами готовящихся к осаде ратников. Одет пришлый боец оказался как надо: в зимних меховых сапогах чуть ли не до колен, толстых портах из овечьей шерсти да добротной шубе из куницы. На голове красовался пушистый малахай из соболя. Позади «пернатой» дружины неспешно тащилась упряжкой из двух лошадей добротная крытая четырёхколёсная карета, предназначавшаяся исключительно для перевозки пассажиров высшего сословия. С обеих сторон её борта украшал орёл, сжимающий в одной лапе щит, а в другой – меч. Герб Орловского княжества было ни с чем не спутать.

– Светозар, хряк старый, ты, что ль? – зычно гаркнул Ратибор, так что аж вороньё с ближайших берёзок в испуге умчалось прочь, негодующе при этом каркая. – Неужель вспомнил, как на коня залазить? Надеюсь, без помощи холопов в седло вскарабкался?

– Надейся, топтыга, надейся… Годы ведь бегут, как ни крути! – Светозар, воевода князя Изяслава, правителя Орлиного княжества, ловко спрыгнул на землю и уверенно пошёл к двинувшемуся ему навстречу могучему великану, на ходу ёрнически добавляя: – Здравствуй, шатунец! Сам‑то когда крайний раз задницу в седле натирал?

– Да уж и не упомню… – тяжело вздохнул Ратибор, протягивая старому знакомому огромную длань для рукопожатия. – Здравия, пузо! Какими судьбами в наши угодья? На подмогу, что ль, приковылял? – рыжеволосый гигант мельком окинул взором остановившуюся за своим командиром небольшую ватагу «орлов». – Добро! Хоть и малочисленна твоя дружина, да ента всё равно лучше, чем ничего! У нас каждый кочан на счету!

– Угу, я так и понял… – широкая улыбка медленно погасла на простецкой, с правильными чертами физиономии орловского военачальника. Показалось, что Светозар даже немного смутился. – Кхм… Я это, по делу к вам… А ты чего тут ишачишь в поле с лопатой? Всё так плохо? Слухи до Орёлграда докатились, что разжаловали тебя… аж до обычного бойца! М‑де, так енто правда⁈ Да уж!.. Прогуляешься с нами до теремка княжьего?..