– А жителей в селении сколько? – Мирослав покосился на Оливену.

– Под две сотни, не более… – девушка заметно смутилась. – Мужчин, способных держать оружие, менее половины от числа этого… Они дали было отпор поначалу, но нескольких из них быстро зарубили, а остальные сдались, побросав свои вилы, колья да дубины… Трусы жалкие! – гневно бросила она под конец.

– Ты уж не серчай на них, красавица, – пробурчал Ратибор враз зардевшейся от такого обращения юной прелестнице. – Неумехам сельским с палками да мотыгами особо не повоюешь супротив мастеровитых бойцов со сталью доброй в лапищах!..

– Это точно, – согласно мотнул гривой Мирослав. – Ну а что им надо‑то было? Зачем припёрлись? Грабить, насиловать да убивать?

– Вроде нет, как ни странно… – прошелестела, задумавшись, Оливена. – Этих пятерых подлюк, что за мной увязались, я не беру в расчёт, гады ползучие везде имеются! Остальные вроде особо не бесчинствовали… Нет, они, конечно, пошарили у нас по закромам, вытащив всё более‑менее ценное, что нашли, но основная их цель – люди, как я поняла! Зачем‑то собрались водить наших в… Твердоземье!.. – уже шёпотом, испуганно озираясь, прошушукала юная дева. – Говорят, валун‑то гранитный, что столько лет вход в Проклятую долину преграждал, более не на месте своём! Кто‑то его откатил в сторону! Но кто может обладать такой невероятной силищей, вот в чём вопрос!.. Наши как‑то, пару десятилетий назад, после гулянки на второй свадьбе старосты Мизорада слегка перебрали хмеля душистого да в три десятка мужиков попытались сдвинуть тот камушек хоть на вершок в сторону… Так он даже не шелохнулся, представляете⁈ Старейшины любят об этом у ночных костерков трезвонькать…

– Интересно… – задумчиво произнёс Ратибор. – Но меня больше заботят на данный момент эти душегубы, сколько там их насчитали? Семьдесят рях или около того? Откуда они взялись, вообще, в наших краях⁈ Неужель взаправду недобитки какие шалят по нашим окраинам?

– Похоже, так и есть, – согласно кивнул княжий племяшка. – До нас доходили смутные слухи, что примерно сотни полторы‑две серых шакалов с примкнувшими к ним несколькими десятками варягов отказались сложить оружие да принять поражение в сече, не признав при этом Лучезара новым владыкой Варграда, и отправились на вольные хлеба, то есть встали на лихую дорожку, взявшись грабить да убивать по близлежащим окрестностям. Вообще, помнится, они на землях орлят всё больше бедокурили… Но как Изя со Светозаром выбили‑таки их из родных пенатов, часть вырезав, а остальных заставив дать дёру, так и не слышно о них было ничего более… А тут вон вишь оно как! К нам воротились, оказывается!..

– А опосля затаились… Похоже, что как раз в Твердоземье, а? – Мирослав бросил взгляд на уже полностью пришедшую в себя Оливену. – Идеальное местечко для схрона… В сотню‑другую голов, поди, реально ту глыбу здоровую от входа в Проклятую долину откатить?

– Я не знаю, сама там лишь один раз была, лет пять назад, когда с девчонками, нарушив указ старших, тайком туда пробрались поглазеть что к чему… – юная дева виновато потупила карие очи. – Так‑то у нас в Бобруйке запрет строжайший на посещение этого места недоброго… Спустя несколько дней после того визита моя лучшая подружка Дородея с ума сошла и утопилась в колодце… Странное совпадение…

– Действительно, странное… – задумчиво протянул Ратибор, после чего, почёсывая свою рыжую макушку, проворчал: – А ведь чего‑то такое, кстати, нам Свят тогда рассказывал, припоминаете? Про то, что люди разума лишаются… Да и про тёмных разбойников каких‑то Мизорад, староста здешний ему в письмишке нашкрябал чего‑то… Уж не наши ли это лиходеи, ась? Ваши охотники не замечали их раньше, чужаков‑то? Или следы какие? Что, вообще, у вас в Бобруйке происходит? В весточке сказано было, что люди пропадать начали?..

– Может, и видели пришлых зверобои наши где на дальних подступах, я не ведаю! – озадаченно протянула Оливена. – Нам ведь, девкам, не сообщают, чтобы панику не поднимать, но мужики тревожно шептались между собой, что было, то было… Скорей всего, и правда повстречали кого‑то на охоте… Или чьи‑то тени только, всё может быть… Ну а люд честной стал у нас исчезать необъяснимым образом, вообще непонятно как! Точнее, куда они запропастились, вроде разобрались… Молча в лес уходят, в сторону Твердоземья! Но никаких намёков даже, зачем, почему!.. Ни следов борьбы, ни крови, ничего! Уже семействами целыми рассудка лишаться принялись! Одни испарились, когда за ягодами утопали, вторые прямо из дома посреди ночи встали и упелёхали в нижнем белье, как спали! Единственное, пару отпечатков еле заметных, что их сопровождали, как‑то нашёл Зданимир, старейший наш охотник, но лишь обмолвился, что, видно, глаза подводят, ибо, по его словам, человек не может так ходить… Обычный, по крайней мере… Ступни те загадочные касались землицы лишь едва, через большие промежутки! Как будто плыл, а не шёл хозяин следов странных!.. Бр‑р‑р, жуть!..

– Мне бабушка рассказывала, что Мельванес так передвигаться умеет… Будто парит по воздуху, аки перо голубиное!.. – Емельян ненароком пустил шептуна и тут же принялся испуганно озираться по сторонам, сделав вид, что понятия не имеет, откуда ветром принесло столь «бесподобные ароматы малины».

– Ты сейчас кого травишь, Емеля? – Ратибор поморщился. – Москитов или нас?

– Мельванеса… Мало ли, вдруг за кустиками притаился и подслушивает!.. – смущённо крякнул тот в ответ. – Но вообще, шутки шутками, а дело дрянь, коли причастен седой ведун к беде Бобруйской!

Приятели молча переглянулись. Наступившую тишину нарушали лишь потрескивание тлеющих полешек в костре да зычное уханье вышедшего на охоту филина.

– Что будем делать? – Мирослав прервал затянувшееся молчание, с прищуром посмотрев на рыжеволосого товарища.

– Сколько отсюда до деревушки вашей? – Ратибор вопросительно взглянул на юную сельчанку.

– Да версты полторы, может, две, не больше…

– Совсем рядом, выходит… – молодой богатырь хлопнул себя по колену и поднялся. – А план, значится, такой: – Мы с Миркой наведаемся завтра с утреца в Бобруйку, разведать обстановку, так сказать, а вы пока остаётесь здесь и нас дожидаетесь, всё ясно?

Оливена согласно кивнула. Княжий племяш же хотел было взъерепениться, но рыжий берсерк тут же осадил его не терпящим возражений тоном:

– Емеля, не обсуждается! Ты нам ничем не поможешь там, а вот выдать можешь запросто, не вовремя хрюкнув да громоподобно, как умеешь, пустив газы в утренней дымке! Так что будь тут и присматривай за девочкой лучше! – Ратибор обернулся к Оливене и буркнул: – А ты, малышка, в свою очередь, не своди глаз с этого оболтуса, чтоб дел не натворил! Сидите тихо, аки мыши, не подведите нас! Коней, вон, стерегите! Напоить, накормить не забудьте! Можете ещё расчесать да за ушами почухать. Ну а сейчас всем на боковую! Денёк завтра, чую, предстоит весёлый!..

Перечить никто не стал, и друзья с Оливеной завалились спать прямо у костра. Ночки сейчас тёплые, но путники всё же укрылись кто чем мог, ибо от комарья наглого даже ядрёная мазь Добролюба уже не спасала. Лишь надоедливое жужжание мелких кровопийц, стрекот цикад и кузнечиков вкупе с редкими криками выпи да уханьем совы нарушали ночную тишину. Новый день обещал быть интересным.

– Ну, чего кумекаешь? – Ратибор внимательно разглядывал в ещё не до конца отступившей ночной мгле раскинувшееся перед ним селение, представлявшее собой пару довольно широких улиц да десятка два – два с половиной изб. – Похоже, всё, как нам девчушка поведала, и есть на самом деле: местных согнали в кабак да несколько центральных домишек, а сами душегубы по лачугам остальным разбрелись… Действуем согласно плану тогда!..

– Угу, вроде ничего не мешает… – еле слышно прошелестел в ответ выглядывающий из‑за ствола доброй берёзы Мирослав, так же пристально всматривающийся в ещё не проснувшуюся деревню. – Кемарят недобитки по хибаркам мирно… Ты смотри, какие беспечные, даже караул не выставили! Почти…