– А ну, пустите, окаянные! – деланно возмущалась Марфа, при этом сама пытаясь обнять любимого как можно крепче. – Отпустите, медвежата мелкие! Не видите, что с дороги дальней ваш батька вернулся? Дайте ему хоть за стол присесть!

– Ух, как вымахали‑то мои косолапые! – со смехом молвил Ратибор. – Марфуш, да я не голоден! Только что от Свята, у него перекусил…

– У князя, значит, перекусил, будь он неладен, а до дома дойти и поесть не судьба⁈ Сначала, главное, к нему заглянул, а не к нам, да⁈ – Марфа гневно упёрла руки в боки. – Я тебе уже гутарила, я как‑нибудь приду во дворец к Святославу да разгоню всю вашу шайку!

– Марфуш, ты говори, да не заговаривайся!..

– Прости, я просто соскучилась сильно! Год не виделись! Год! И вот пришёл, и даже покормить не судьба! Сыт, заявляет!..

– Успеешь ты меня покормить, я на целых пару дней к вам…

– Всего‑то⁈ На пару дней⁈ Да что же это такое!.. Без тебя там Мирград вообще может прожить, нет⁈ – Марфа еле отодрала от Ратибора Власту. – Ты смотри, какая силища у неё, вся в отца! Куда на этот‑то раз тебя князь засылает?

– В Борград. Не бывал, кстати, там ещё. Надо племяшку Святослава замуж выдать…

– Серьёзно⁈ – Марфа возмущённо всплеснула руками. – Что, больше некому такую ерунду поручить⁈

– Яромир с нами едет… – Ратибор хмуро взглянул на жену.

– Как он?.. – Марфа враз притихла.

– Скоро узнаем… Думаю, Святослав специально этот детский поход придумал, чтоб попытаться Яромира в чувство привести. Ладно, давай не будем об этом. На двое суток я с вами, а все остальные дела пущай подождут малёха!

Марфа согласно кивнула, встала на цыпочки, молча обвила своего великана руками за могучую шею и нежно чмокнула чуть наклонившегося к ней Ратибора в его рыжую щетину.

В общем, пара дней дома пролетела незаметно и для молодого богатыря, и для его жены с детишками. На третьи сутки, когда он собрался уходить, Марфа и Власта зашлись горючими слезами, и Ратибору стоило больших усилий их успокоить. Лишь Буреслав не ревел, молча одевшись и упрямо глядя то на мать, то на отца, громко произнёс, что пойдёт с батей бить печенегов.

– Кто же тогда будет охранять наш очаг, Буреслав, если все мужчины уйдут в поход? Кто защитит маму с сестрёнкой⁈ На тебя одна надежда! – Ратибор хорошо знал слабые стороны своего сына.

Крыть Буреславу было нечем. С неохотой он принялся раздеваться, пообещав, что позаботится о них, так уж и быть.

Кое‑как распрощавшись с семьёй, рыжебородый витязь вышел из своей избы и потопал к княжьему дворцу. Там его уже ждали Мирослав со Златой. Поприветствовав их, Ратибор взглянул на своего приятеля.

– Как дела дома, Мир?

– Нормально… Верея в положении! На четвёртом месяце уже, представляешь⁈ Как раз, когда я последний раз домой заглядывал, у нас и получилось…

– Поздравляю, друже! Это же отличная новость! – лицо Ратибора озарила широкая улыбка, и он крепко пожал руку сияющему, как ясное солнышко, Мирославу.

– Угу, сам рад! У тебя как?

– Да тоже всё путём, все живы‑здоровы, мелкие растут не по дням, а по часам! – Ратибор довольно хохотнул. – Все в меня, рыжие сорванцы! Ладно, пошли уже, дела не ждут!

Перекинувшись ещё парой фраз, все трое дружно отправились в таверну «Четыре копыта», что находилась недалече. Но лишь Ратибор с Мирославом представляли себе, какое непростое дело их там ждёт.

Емельян, дабы не опоздать, решил прийти раньше назначенного времени в трактир «Четыре копыта» да подождать там своих друзей за кружечкой‑другой доброго кваса. В трапезном зале корчмы, даже несмотря на то, что время давно перевалило за полдень, не было вообще ещё никого. Кроме одного спящего человека. Здоровенный русоволосый воин, полусидя‑полулёжа за одним из столов, беспокойно дремал в дальнем углу харчевни, подложив могучие руки себе под голову. Был он сильно обросшим, лохматым и грязным. «А ведь почти такой же огроменный, как и Ратибор! Интересно, в каком году он мылся последний раз?..» – Емельян с любопытством взглянул на спящего великана.

«Неужели этот пьянчуга и есть некогда славный витязь Яромир, знаменитый воевода князя Святослава?» – продолжал задумчиво размышлять Емельян, подойдя к барной стойке. За ней никого не было. Ни души. И тишина в таверне стояла какая‑то невероятная… Чудеса прям!

– Э‑э‑эй, хозя‑я‑яин! – наконец громко позвал он трактирщика. – Есть тут кто?

За дверью в подсобке что‑то зашуршало, и оттуда вылетел взъерошенный сутулый старик лет шестидесяти. Испуганно выглянув в зал, он зашипел недобро на Емельяна:

– Чего разорался? Не видишь, люди спят тут!

– Не понял, ты как важных посетителей встречаешь⁈ – Емельяна опять понесло. – Да ты знаешь, кто я такой⁈ Я посол самого князя Святослава! Ты понял меня, старик⁈

– Отлично тебя понял…

– Пива тащи давай сюда кувшинчик!

– Ты бы потише гутарил…

– Поучи ещё меня, как разговаривать! Тащи пива, я кому сказал! – Емельян стукнул со всей силы по барной стойке так, что аж затряслась стоявшая за ней посуда.

Хозяин таверны Феофан покачал неодобрительно головой, но жбан с пивом принёс.

– А кто это у тебя там храпит в углу, а? Уж не сам ли Яромир, воевода княжий?

– Он самый…

– Разбудить его надо!

– Не советую…

– Я не спрашиваю твоего совета, старик! Скоро сюда придут мои друзья, которые хотят с ним потолковать. И нужно, чтоб он был в кондиции!

– Он давно уже в кондиции. Потому будить и не советую!..

– Да что ты заладил одно и то же⁈ Советую, не советую! Так надо, понял⁈

– Не советую…

– Ты, дед, нормальный вообще? – Емельян сочувственно посмотрел на Феофана как на умалишённого, бросил на барную стойку несколько медяков за пиво и пошёл со своим кувшином к спящему Яромиру.

– Ой, не советую… – только и прошептал тихонько ещё раз Феофан.

Емельян сел напротив Яромира, отхлебнул из кувшинчика и поставил его в центр стола, аккурат между собой и государевым воеводой. Знакомый стук жбана о столешницу заставил последнего заворочаться, протянуть руку, схватить вожделенный сосуд и одним махом, в несколько больших глотков осушить его, поставив уже пустой кувшин назад. После чего Яромир опять принял прежнюю позу, ещё и громко захрапев к тому же.

– Да что ты себе позволяешь⁈ Это было моё пиво! – Емельяна опять накрыло от охватившего его праведного возмущения. – Ты, вообще, знаешь, кто перед тобой⁈ Я посол самого князя!..

Яромир, не отрывая головы от стола, чуть поднял правую длань и указательным пальцем поманил к себе Емельяна.

– Что, сказать чего‑то хочешь? – тот отодвинул жбан в сторону и наклонился к воеводе, чтобы лучше слышать. – Ну, шамкай давай, пьянчуга!

В это мгновение Яромир вдруг резко выбросил правую руку вверх и, сграбастав железной хваткой Емельяна за загривок, со всей дури приложил того башкой о стол. Княжий племяш закатил глаза и, не издав более ни звука, сполз на пол в бессознательном состоянии.

– А ведь я не советовал… – сокрушённо покачал головой Феофан и тяжело вздохнул.

В этот момент дверь в «Четыре копыта» отворилась настежь и в трактир, привычно пригибая буйную рыжую макушку, чтобы не удариться о дверной косяк, зашёл Ратибор, а следом за ним и Мирослав со Златой.

– Да‑а‑а!.. Чего‑то негусто у тебя с посетителями, старче! – на всю таверну громогласно пробасил могучий воин, озабоченно оглядываясь.

Феофан быстро поднял голову и, увидев говорившего, подпрыгнул от радости чуть ли не до потолка, опрометью бросившись к молодому великану, давненько не появлявшемуся на пороге его харчевни.

– Ратибор! Ратиборушка! Моргалам не верю и счастью своему заодно! Как я рад тебя лицезреть, ты себе не представляешь! Помоги, а⁈ Прошу тебя! Спаси от разорения… – быстро затараторил хозяин «Четырёх копыт».

– Тихо, Феофан, тихо. Успокойся! Что случилось?