– Это точно! Ты, конечно, совсем без башки, русич!.. Но себе не изменяешь, признаю!.. – раздался знакомый голос у входа в зал ожидания, в котором и происходил сей, весьма занимательный диалог. Обычно вернувшиеся здесь не задерживались, дабы не толкаться с только‑только собирающимися на арену, но в этот раз Ельвах сам же и нарушил установленный распорядок, выцепив дюжего ратника при возвращении. – Но как ты иберийцев, между прочим, не перстом деланных, в одну харю покромсал, а опосля и львов, это вообще сумасшествие! Я тоже лопухнулся; знал ведь, на что ты способен, но не решился с кем‑нибудь на деньги поспорить, что сладишь сразу с тремя хищниками! Э‑эх, только на охотниках за беглыми рабами дукатов поднял!.. Но зато – целое лукошко круглы́шек златых насыпали, что знатно увеличило моё благосостояние! Надеюсь, вы в душе возрадовались сему приятному факту не менее пылко, чем я сам да обширное облачко смазливых девиц, с нетерпеливым трепетом поджидающих меня во всех борделях Нурязима, – говоривший, оказавшийся не кем иным, как тысяцким Зелимом, быстро прошлёпал к Ратибору с Ельвахом и врачевателем, тут же поинтересовавшись у последнего: – Как он?

– Жить будет. Но с таким буйным норовом не уверен, что долго, – пожевав губами, неторопливо прошамкал Озаник. – Из повреждений же у нашего вспыльчивого великана в основном царапины, но имеется и парочка довольно глубоких ран. Добро его полоснули когтями!.. По‑хорошему в лечебницу ему надобно, под мой присмотр. Отлежаться бы с недельку‑другую…

– Забудь об этом!.. – крякнул Зелим, незнамо чему радуясь. – Завтра ему надо уже быть в строю! Так что, знахарь, залатай рыжего сегодня получше, как сможешь… Ибо времени у него нет совсем, – наследник Тупсов, встретившись по очереди взорами с Ратибором и Ельвахом, многозначительно, как бы оправдываясь, закатил кверху очи. – Приказ свыше… Ну вы понимаете!..

– Как не понять, – хмыкнул ехидно Ратибор. – Его Вашество, похоже, алкает, чтоб я ему задницу при всех показал…

– Не вздумай!.. – испуганно охнул Ельвах. – Сильно пожалеешь!..

– Ах‑ха‑ха, кхе‑кхе!.. – громко загоготавший было Зелим, впрочем, тут же кашлянул себе в кулак, подозрительно при этом оглянувшись, не заприметил ли кто его не совсем уместного хохота над владыкой. – Я бы, конечно, не без скрытой улыбки взирал на сие, без сомнения, забавное зрелище, да только лысый смотритель прав: это очень плохо для тебя закончится, варвар! Ведь император тут же велит стрелами нашпиговать твоё рыжее седалище! А тебе ента надобно, на мёртвого ежа похожим становиться? Удивляюсь, кстати, как он сегодня‑то сдержался! Видимо, желал поглазеть, как тобой львы отобедают!.. Нет, ежели ты желаешь пошустрее сдохнуть, медвежара, то дерзай в таком случае… Нас только за собой не потяни ко дну! Если что, я ничего не слышал, посему о планах помаячить голым задом пред грозным ликом властителя не ведал даже близко!..

– Как и я!.. – поспешно изрёк встревоженный Ельвах, принявшийся от волнения щипать свою бороду, раз за разом выдёргивая из оной по волоску.

– Не трухайте, шучу, – Ратибор отмахнулся от Озаника, как от назойливой мухи, ибо тот, замазав целебным бальзамом пару глубоких ранений на груди и плече, вознамерился было пройтись по всем сегодняшним многочисленным царапинам могучего исполина, что молодого богатыря в корне не устраивало. – Я копчиком сверкать не любитель! Ладно, погутарили и будет. Пойду‑ка я потрапезничаю, ежели, конечно, титулованные господа не против. А то чего‑то после боя на откушать пробило…

* * *

– Что скажешь? – Зелим проводил восхищённо‑завистливым взглядом дюжего ратника, отправившегося в обеденный зал, и развернулся к Ельваху. – Найдёшь ему достойных соперников? Игрища будут продолжаться всю неделю, и каждый день против него треба выставлять лучших воинов, что у тебя есть!

– Думаешь, он способен в таком темпе продержаться всю седмицу? – Ельвах скептически поднял левую бровь.

– А ты кумекаешь, что нет? – вопросом на вопрос ответил тысячник. – Ты же видел его сейчас в деле, коли, конечно, не впал затем в беспамятство от потрясения! Каков боец, а⁈ Он невероятен! Лицезрел ли ты, уважаемый, хоть раз в жизни что‑нибудь похожее⁈ То, что русич сотворил сегодня, это нечто запредельное! Одного‑то льва завалить сталью вострой, ента та ещё задачка, с которой справляются единицы! А уж троих за один заход!.. Никто и никогда такого даже помыслить не мог, что в одиночку подобное возможно! Ратибор с ходу вписал своё имя в историю Кузгара! И очевидно же, он может протянуть до конца игрищ! Но наша задача этого не допустить! В какой‑то из дней рыжий вепрь должен окочуриться! Лучше всего, как мне кажется, в последний; очень бы символично и трагично вышло! Публика такое любит…

– Варвар, конечно, впечатлил сегодня, признаю. И это мягко сказано, – хмуро проронил глава стражей Кузгара. – Да только без хоть какого‑то передыху любой сдуется, и не особо важно тут, насколько он силён да могуч. Свой предел есть у каждого…

– Вот именно! Таков план! Надобно, чтобы дикарь сдох на песочке в ближайшее время! Желательно, чтоб это произошло на глазах у императора! – нетерпеливо хрюкнул Зелим. – Так что меняй пары, перекраивай расписание, освобождай лучших головотяпов специально под него! Задача поставлена: уморить огнекудрого руса на арене! И тебе её выполнять!

– Он поломал нескольких бриттов сегодня ночью в уборной Кузгара, на третьем ярусе. И посему заслуживает темницы да разбирательства… – угрюмо молвил Ельвах. Смотритель не любил Ратибора за его вспыльчивость и непокорность, но мерзкий приказ замордовать на арене дюжего ратника явно пришёлся главному стражнику не по нутру. После того как могучий русич сдюжил в одну ряшку одолеть иберийцев и львов, симпатии ушлого начальника ристалища пусть и неохотно, но качнулись‑таки в сторону «рыжего медведя». Ельвах, где‑то в потаённых закромах своей души, был всё же справедливым человеком и храбрым воином, за долгие годы службы в Кузгаре ещё не окончательно запамятовавшим, что такое доблесть, честь и совесть.

– Даже не вздумай его туда посадить и тем самым оградить от игрищ! – нервозно взвился тысячник. – А то я ведь могу поинтересоваться, как эти бесхребетные поломыши вообще оказались минувшей ночкой не на своём этаже, да ещё и с ножами, хотя ношение любого оружия до выхода на арену строго запрещено, не так ли⁈ Да‑да, я в курсе ночного происшествия! Не забывай, что приставлен к рыжебокому наблюдателем и должен всё знать, что с ним приключается!.. – Зелим злобно сверкнул на Ельваха карими очами. – Ты меня услышал?

– И прекрасно… – нехотя буркнул в ответ смотритель, с горечью понимая, что деваться ему некуда: придётся подчиниться. Если, конечно, не хочется, чтобы разбирательство проводили уже насчёт него самого. А у Ельваха такого желания отнюдь не имелось.

– Вот и славно! – Зелим довольно осклабился, примирительно хлопнул лысого заправилу по плечу и бросил напоследок: – И не жалей ты его! Тоже мне, сострадатель нашёлся!.. О себе думай всегда в первую очередь!.. Своя корма должна тебя заботить, а не чей‑то нахальный рыжий курдюк!

– С двуручной секирой ты дружишь, как, впрочем, и с копьём, это я уже понял, – Ельвах, хитро прищурившись, уставился на Ратибора. – Ну а каков ты на кулаках? Махать‑то своими громадными колотушками умеешь, аль сразу за оружие хватаешься в случае грозы?.. Поди, только по прямому назначению руки используешь, то бишь для подтирания своей рыжей задницы?

– Ну почему же «только»? Ещё в носу ковыряюсь регулярно, – брякнул в ответ рыжебородый великан.

– Ну это само собой! – раскатисто рассмеялся глава смотрителей. – Но я, собственно, к чему веду: мы тут с Мехмером, этим ушлым пройдохой… Да ты видел его!.. Ну слышал, по крайней мере, точно! Глашатай наш, что с насеста во время игрищ кукарекает, аки петушок поутру. Оповещает, так сказать, толпу! Вспомнил? Ага, ента Мехмер и есть! Приказ у нас – подбирать тебе соперников посильнее да позлее, уж не серчай. Так вот, подумали мы с ним давеча, посовещались и решили сегодня посмотреть на твои пудовые кулачищи в деле! Против Варда тебя выставим!.. – Ельвах перестал улыбаться и заметно посерьёзнел. – Он из скоттов, дикого племени варваров, обитающего далеко на севере, где‑то за Бритундией. Изловили его, когда Вард со своей ватагой разбойников очередную прибрежную ялминскую деревушку разорял. Зверствовали там вовсю, шакалята, то есть грабили, насильничали, издевались, пытали и убивали почём зря! Обычные рыбаки, сам понимаешь, достойного отпора дать им не могли. Причём далеко не первый раз учинили такое непотребство вардовские изверги; не одно загубленное селение на их счету значится. Слава дурная сильно впереди них шла.