Ельвах, хитро прищурившись, задрал ряшку, попытавшись воззриться глаза в глаза Ратибору, что у лысого надсмотрщика не очень хорошо получилось, так как он был ниже молодого богатыря минимум на полторы головы. Впрочем, это не помешало главе стражников продолжить свой занимательный монолог.

– Я ведь немножко лукавлю: слышал о тебе уже! Потому, собственно, вообще на тебя время своё драгоценнейшее трачу. Чудный перезвон тут до меня донёсся, что относительно недавно один дикий русич сначала, мягко говоря, в крайне неравном поединке одолел одиннадцать очень сильных, умелых аскеров, а после, при обороне своего махонького городишки, порубал на мясные кусочки аж сотни две наших воинов как минимум… В одно жало, ха! Я что мыслю: Зелим и ему поддакивающие, верно, дурман‑травы раскурили охапку, а опосля навернули ещё пару‑другую бочек медовухи да закусили переросшими мухоморами, ибо уж больно похожа эта невероятная история на сказ вымышленный! Об заклад с ним побился. Я, если что, не на тебя поставил. Ну а тысячник же уверенно вещает, что ты всех зароешь… Вот и посмотрим завтра, имеется ли хоть толика правды в россказнях о тебе аль брешут, собаки!.. Я вот кумекаю, что последнее! Бывай, здоровяк!

Ельвах, неожиданно закончив разговор, резко развернулся и пошёл к своему, уже накрытому рабами‑прислужниками столу, располагавшемуся в самом начале обеденного зала, чуть в стороне от остальных.

– Господин, – главного смотрителя догнал Гючлай, рослый муж тридцати одного года от роду, являвшийся правой рукой начальника Кузгара. – Что будем делать? Каков приказ? Бритты явно просто так не оставят данную словесную пощёчину от чужеземца! У всех на глазах так оскорбить!.. Они не стерпят…

– Не помогай им. Но и не мешай, – несколько секунд поразмыслив, буркнул на ходу Ельвах. – Бритундцы мне исправно платят, дабы я не замечал их маленьких шалостей… А огневолосый сам напросился. Вот пущай теперича сам и расхлёбывает! А мы со стороны внимательно позыркаем, из какого теста слеплен этот русич!

– Понял. Будет исполнено!

Спустя полтора часа…

– Калеб просил сообщить, что остыл и желает мирно полялякать. Один на один. Утрясти, так сказать, возникшие разногласия. Молвил, что все, кто песок арены топчет, – братья, и негоже кузгарианцам ссориться из‑за какой‑то жалкой похлёбки! В общем, он предлагает пересечься сегодня в вашей уборной, на третьем этаже. В полночь. Каков будет ответ? – молодой стражник по имени Коркют, двадцати двух лет от роду, хмуро переминаясь с ноги на ногу, вопросительно уставился на лежащего на своей койке, дремлющего послеобеденным сном Ратибора.

– А ты что, у него на побегушках? – могучий великан приоткрыл левый глаз и не без презрения воззрился на мнущегося ватажника.

– За четвертинку полновесного золотого дуката, что мне бритт тайком сунул, передать пару слов не считаю зазорным, – неохотно прошелестел Коркют. – Моё месячное жалование, если что!..

– Ясно. Значит, желает погутарить косолобый?

– Ну да!

– Мирно, один на один?

– Именно, варвар! И‑мен‑но! – Коркют обрадованно закивал понятливости рыжего витязя.

– В уборной? В полночь? А он романтик, однако!..

– Тебя что‑то смущает, русич?

– Да как ты мог такое подумать? – Ратибор ехидно фыркнул. – Ну что в этом, право, странного, когда кто‑то зовёт другого ночью к нужнику мирно потрещать. Обыденность же! Больше‑то ведь негде! Понимаю…

– Это чтоб не помешали разговору!.. – конфузливо кашлянул охранник.

– За ента – ему отдельная благодарность! Сам не люблю, когда под горячую лапу кто‑нибудь лезет!.. Но вот местечко для беседы, конечно, он выбрал, я молчу…

– Ты чего, Ратибор, боишься, что ль? – Коркют смешливо хрюкнул в кулак.

– Очень! Прям трясусь от страха, как представляю, что припелёхаю туда и так и не дождусь никого! Всю жизнь ведь мечтал провести дивную, незабываемую ночку среди нужников, дерьма, сопутствующего обстановке «душистого» аромата и тучи жирных зелёных мух, коих в последнее времечко я чавой‑то вообще на дух не перевариваю!..

– Он придёт! Один, естественно. С мирными намерениями, – стражник вяло рубанул по воздуху рукой. – Не сомневайся, бритты слово держат! Им можно верить!.. Именем Локи он побожился…

– Да что ты балакаешь⁈ – Ратибор аж поперхнулся от возмущения. – То есть имечком варяжского бога хитрости и обмана? Вот ведь нахалюга!..

– Э‑э‑э… – Коркют озадаченно почесал свою макушку. Ему только сейчас пришло в голову, что это действительно несусветная наглость, ведь у бриттов имелся свой, довольно обширный пантеон богов, из коего вполне можно было подобрать для клятвы не столь двуликого небожителя. – Усё по чести будет… – уже не очень уверенно промямлил не блещущий умом ватажник, начав наконец‑то подозревать, что его собеседник отнюдь не дурак и насквозь видит недалёкий замысел стриженных под горшок негодяев.

– Тебе что, ещё и второй четвертак золотой подогнали, дабы ты меня заболтал тут? – Ратибор между тем мрачно вперился синими очами в растерявшегося охранника.

– Э‑эм, вроде того. Калеб попросил уговорить явиться, ежели артачиться начнёшь… Обещал серебра ещё накинуть сверху, коли согласишься!

– М‑дя… Мне вот что интересно, как там тебя?.. Фекалькин? Нет? А, Коркют? Е‑ех, промазал чутка, а ведь совсем рядом было, пара буковок лишь не сходится… Так вот, вопросец один покоя не даёт. Этот любитель по отхожим местам в полнолуние шастать действительно настолько туп, как кажется со стороны, или же ента он меня считает совсем недалёким?

– У‑у‑у… Э‑э‑э… А‑а‑а… Не понял я, к чему ты это?.. Но слово бриттов, что кремень; Калеб ведь помимо всего прочего ещё и матушкой поклялся…

– А дедушкой запамятовал?

– Да нет, что ты, Ратибор! Всей роднёй горячо уверил…

– Даже старым барашком?

– М‑м‑м… Конечно!.. И тушканчиком ручным!

– Ента ты сейчас про себя, тыква куриная?

– Э‑э‑э, чаво?

– Говорю, ясно всё с тобой! Иди, Фекалькин, отсюдова, не утомляй меня более.

– Я Коркют! И что мне переда…

– Передашь этому толоконному лбу, что ежели он заставит меня более десяти вдохов куковать у нужника в томительном ожидании, я его в нём же и утоплю опосля!

– То есть ты будешь?

– Буду.

– Отлично! Ты не пожалеешь! – Коркют радостно умчался, бросив напоследок: – Ведь все проблемы нужно решать миром!

– Так‑то посмотрим сегодня, кто из нас ещё пожалеет да как бритты миром проблемы решают, – пробурчал с недоброй усмешкой рыжеволосый гигант, глядя вослед убежавшему стражнику.

– Ты что, рус, и правда решил откликнуться на зов Калеба?.. – закинув руки за голову, на Ратибора удивлённо покосился отдыхавший на ближайшей койке слева светловолосый дан крепкого сложения, лет тридцати на вид, являвшийся соседом молодого богатыря по кузгарским казармам. – Отчаянный… Ты же, надеюсь, разумеешь, что тебя ночью в уборную не на совместное распитие доброго бочонка с элем душистым приглашают?..

– Давно ты тут, варяг? – проигнорировав риторический вопрос, в свою очередь поинтересовался Ратибор.

– В Кузгаре‑то? Два месяца и четырнадцать дней ровно. И это, кстати, по здешним меркам немало, ибо тут текучка – страшная!.. Бывает, не успевают за пятки с арены выволочь павшего в бою, а на его освободившийся топчан уже другой зад опускается! Ну а я счёт времени по солнцу веду, дабы не свихнуться, – горестно простонал норманн. – Э‑эх, неудачно наша дружина на ялминских торгашей тогда сиганула… Так‑то мы тамошних барышников знатно щипали в верховьях Алрозии, но в последний заход купцы ушлые повстречались, на живца нас поймали. Охраны у них оказалось будь здоров!.. Опытные воины попались, пусть и сборная солянка. Разбили нас в сече втрое превосходящими силами, нескольких в плен взяли. Раненых добили, а оставшихся четверых, более‑менее целых, ослямам продали, для Кузгара. Из своих лишь я один до сих пор дышу. Остальные на этой проклятой арене полегли… – северянин уныло вздохнул. – Меня, кстати, Гудбранд зовут. По прозвищу Желтоголовый. По цвету волос обозвали, – со смущённой улыбкой пояснил викинг.